– Пару часов назад в нашей комнате Ирининым шарфом придушили Киселева, – четко доложила Наташка ошалевшей от моих разборок троице и, вытащив перекошенного Киселя на передний план, продемонстрировала доказательства: – Шея! На шее странгуляционная борозда. Глаза – выпученные, красные. Язык… Ну ты что, друг Андрюша, язык проглотил? Каркни зрителям хоть словечко.
– Здрасс… – послушно прохрипел Киселев.
– Андрея придушили? А это кто? – ткнув в удавленника пальцем, наивно поинтересовалась Настя, автоматически сцеживая со своих волос капли перепавшего и ей кофе.
– Зомби, блин! А соучастница убийцы у нас под боком!
Все почему-то уставились на меня. В крепких объятиях ясновидящей мне было тесно, но надежно.
– Да не с того боку! – взорвалась Наташка. – Речь идет о Веронике. По ходу дела поймете. Все, что не поймете, потом объясним, а сейчас надо просто взять девушку тепленькой и доставить в следственный отдел. Наша фифа Ольга Леонтьевна не хочет шума, пыли и грязи. У нее, видите ли, ре-пу-та-ция!
Насчет грязи Наташка, пожалуй, перестаралась. Остатки кофейной гущи помимо ее желания живописно украшали Ольгину одежду. Все как-то разом засуетились, стало ясно, что из восьми человек получилась большая неорганизованная толпа. Ее организацией тут же занялась Наташка. Для начала отсеяла Киселя, отведя ему роль ведущего в деле задержания Вероники – ввалится к ней первым с молчаливым укором в красных глазах и приветом с того света от погибшего с ее помощью Потапова. Она сразу и сломается. Мухатской надлежит стоять в коридорном карауле, пресекая любые поползновения любых граждан проникнуть в зону, где вершится справедливость. Скрутив меня по всем правилам опытного санитара из психиатрической лечебницы, она показала себя вполне ответственным человеком. Остальные займут позиции по обе стороны двери в комнате и по Наташкиной команде окончательно сломят сопротивление преступницы.
Возражать или вносить коррективы я не стала. Все равно никто не послушал бы – аргументы у меня уж очень весомые. Да и зачем возражать, если главная цель – удержать Веронику от бегства – будет достигнута. Я сумею убедиться в своей правоте, а значит, приблизиться к поимке убийцы. И получу возможность послезавтра уехать утренним поездом домой. Вместе с Наташкой.
Ответ на требовательный стук подруги в номер Вероники прозвучал незамедлительно. Сонным голосом девица поинтересовалась, кого это черти носят в такую рань.
– В раю чертей нет, – наставительно заявила Наташка. – Вам оттуда посылка – райское наслаждение.
Послышался скрежет ключа: невыспавшаяся Вероника, уронив его на пол, никак не могла вернуть в замочную скважину. Едва дверь открылась, Наташка проворно отскочила в сторону, за ней следом скакнул попытавшийся поздороваться Кисель. С трудом вытолкали его обратно.
Ожидаемого всеми, кроме меня, сюрприза не получилось. Увидев перед собой Андрюшу, Вероника удивилась, но совсем не по поводу его чудесного визита с того света.
– Андрей Батькович, почему это вы не своим голосом заговорили? Что, с койки упал? Мне сегодня до двенадцати спать можно, так нет! Разбудил! – Она зевнула. – Ну, быстро, говори, чего тебе надо? Опять иголку с ниткой потерял?
Вероника наконец удосужилась распахнуть синие очи и вглядеться в Киселева. Результат осмотра остолбеневшего с разинутым ртом Киселя ее поразил:
– Андрюша, друг сердешный, да где ж это ты так нализался? Нельзя, чтобы тебя в таком виде наши видели. Мигом Ольге доложат. Давай заходи, сейчас я из тебя человека сделаю. Пару часиков у меня отлежишься, а потом что-нибудь придумаем. Где вы его подобрали?
– В нашем номере, – поведала Наташка суровую правду.
Вероника открыла рот, не хуже Киселя, хотела что-то спросить, но только выговорила:
– Да?
Киселев явно решил удрать. Пришлось заставить его принять любезное приглашение. С помощью остальных участников процесса. Вот теперь Вероника действительно испугалась. Пискнула что-то неразборчивое, помянула маму, с разбегу вернулась на кровать и, натянув на себя одеяло, извинилась за внешний вид.
Все были настолько растеряны, что я легко перехватила инициативу в свои руки и предложила присутствующим занять удобные для них места. И слегка расстроилась, поскольку для меня такового не осталось. Впрочем, для Киселя тоже, но я насильно пристроила его в ногах Вероники. Та молча хлопала глазами и отчаянно волновалась, что выдавали красные пятна на лице и шее. Вместе с бледно-синим Киселевым, сцепившим обе руки в единый кулак прямо перед собой, они выглядели очень гармоничной парой.
– Думаю, ты уже поняла, почему мы к тебе с утра пораньше? – ласково спросила я девицу. Она попыталась улыбнуться, вышло довольно криво. – Значит, твою покойную прабабушку в пятом колене звали Полиной. Именно она изображена на портрете, за которым охотилось так много людей. В том числе и ты.
Вероника нервно завозилась на кровати, поправляя и без того расправленное одеяло. Кисель окончательно вжался в спинку кровати.
Я повернулась к основному составу нашей группы и, приглаживая взъерошенные волосы, пояснила:
– В местную легенду вкралась серьезная историческая ошибка. На самом деле Полиной звали вторую жену графа Кочеткова-Турчанинова. В отличие от падчерицы Софьи, скатившейся до отцеубийства, она была человеком с чистой душой, ангельской внешностью и таким же характером. Сам граф, по большому счету, пал жертвой своей ревности. Убедившись в том, что жених дочери озабочен намерением соблазнить его жену, принял решение дать ему «от ворот поворот». Софья, хорошо знающая суровый нрав и непреклонность отца, быстренько спровадила его на тот свет. Он умер от несварения желудка, успев перед смертью переделать завещание – практически лишил жену наследства. Надо полагать, под воздействием нашептываний дочери. Софьюшка хорошо знала мачеху и была уверена, что она никогда не ответит взаимностью жениху падчерицы, потому как дура порядочная. А сам жених никогда не откажется от приданого Софьи. После свадьбы девушка надеялась его обуздать, тем более, что Полина засобиралась в монастырь. Не буду долго задерживать ваше внимание. Короче: жених Павел оказался не дурнее невесты – Софья, не без его помощи, после свадьбы утонула. Павел, презрев нормы морали, изнасиловал страстно любимую тещу, так и не успевшую уйти в монастырь. Куда она делась потом после этой катастрофы, осталось тайной. Сам Павел, похоже, сбрендил, ибо, обрядившись в монашескую одежду, переселился в подземелье – помещение для пряток, сооруженное во дворце предком тестя, а потом и сгинул с концами… Впрочем, «концы» остались. Фантом Черного монаха время от времени пугал местное население. И заимел кучу последователей, которые до сих пор не успокоились. А его правнучка в пятом поколении сейчас валяется перед нами в кровати. Девушка очарована своей пять раз прабабушкой, лошадьми и самим XVIII веком… Уверена, что Полина, спустя положенный срок, родила ребенка…
– Полина родила ребенка не от Черного монаха, а от графа Кочеткова-Турчанинова! – Вероника исподлобья с вызовом посмотрела на нас. – И любовь к лошадям – это у нас наследственное. Мой папа поэтому и переехал в Звонаревку, чтобы быть ближе к историческим корням и обзавестись конюшней. Да-да, Константин Михайлович – мой папа. Что вы на меня так смотрите? Разве можно сравнить прогулку в карете, запряженной парой гнедых, с сумасшедшей гонкой на иномарке, когда создается впечатление, что жизнь мимо пролетает. А лошадь – это единение с природой. Даже если мчишься на ней с ветерком. Ветерок тоже настоящий, а не залетный в окно автомобиля.
– Фига себе!!! – выдала Наташка, пока остальные растерянно молчали. – Так твой отец живет в Звонаревке, днем содержит табун лошадей с каретой, по свободным ночам рядится Черным монахом, а ты, соответственно, Полиной и… зачем?
– Вам не понять! – Девица высокомерно вскинула голову, подбородок взметнулся вверх. – И отец никогда не рядился Черным монахом. Просто одевал прорезиненный темно-синий плащ с капюшоном. Старый. С подкладкой в мелкую черно-белую клеточку. Утром роса, а он возвращался пешком. Коней под уздцы вел – жалел.
– Это почему же не понять? – удивилась я. – Ночь, таинственные звезды, волшебный свет луны, и ты в старинном платье, несущаяся с развевающимися волосами на прекрасном коне по темному лесу… По темному лесу? Жуть какая…
– Не по лесу, а по лугам. В лесу папа меня просто ждал. И не каждую ночь удавалось вырваться.
Я внимательно посмотрела по сторонам – ну ничего подходящего, на что можно было бы присесть. А так ныла спина! Моего намерения не поняли. Лянка с визгом вскочила с дивана и с испугом уставилась на освобожденное место, следом вскочила Наташка и на всякий случай принялась отряхивать зад. Только Иван да Ольга не удосужились встать. Просто плотнее прижались друг к другу. Жаль, что Киселя нельзя уложить рядом с Вероникой. Я бы заняла его уголок.
