— Почему же это нормальных — в такой интернат?
— Разные причины… — Далила уставилась в окно. — Во-первых, значительная доплата персоналу за больных детей, они заинтересованы в комплектации групп. А воспитатели в обычных детских домах заинтересованы в том, чтобы проблемных и неуправляемых детей — просто детей с трудным и неуживчивым характером, понимаешь? — держать где-нибудь подальше! Вот и ставят диагноз: умственное отставание.
— Интересные дела, — задумалась Ева, — а эти нормальные, но проблемные дети, они отличаются сейчас по интеллекту?
— В этом и состоит мой интерес — узнать, что происходит в таких группах. Я предполагала раньше, что происходит сглаживание. Ну, то есть ненормальные дети стараются подтянуться до уровня нормальных, а нормальные — слегка опуститься в развитии. Я была не права.
— Так что же получается?
— Я пока точно не знаю. Предположим, ты попала в джунгли к обезьянам. Ты должна бороться за выживание, а еще наблюдать: как они добывают пищу, как играют, как спасаются. Если их поведение покажется тебе приемлемым, ты перестанешь через год разговаривать и совершенно изменишь свое отношение к жизни. Но кто скажет, что ты стала глупей или деградировала? Кто определяет уровень приспосабливаемости?
— Окружающие! — авторитетно заявила Ева.
— А если тебя окружают обезьяны?
Через три недели у Евы появились свои поклонники и поклонницы, но основная масса детей робко и осторожно прилепились к Далиле глазами и — в буквальном смысле — руками. Они старались всегда прикоснуться к ней, потрогать, погладить. Одна девочка, стоило Далиле присесть с ними за стол, подходила сзади и сворачивала из волос Далилы прядку с жесткой кисточкой на конце. Она проводила этой кисточкой себе по лицу, шее и рукам, закрыв глаза.
Ева в это воскресенье прощалась. Надела обтягивающий гимнастический купальник и впала в полный сюрреализм, показывая возможности своего тела.
В напряженной музыке «Продижи» бились бутылки и печатала старая пишущая машинка.
Воспитательница, пронаблюдав несколько минут ее то ли танцы, то ли цирковое представление, решила сбегать за заведующей, чтобы та сама решила, можно ли показывать такое «дитям».
В дверях комнаты скоро столпилась почти вся смена интерната. В то время, когда взрослые тети в белых халатах и колпаках, доктор мужчина с забытыми на лбу очками, няни, стаскивающие в трансе огромные черные перчатки, заведующая, перепуганно кутавшаяся в пуховый платок, просто стояли, замерев и открыв рот, все — все дети группы — медленными, плавными танцевальными движениями двигались в пространстве игровой комнаты, пугая легкими улыбками и белками закатившихся глаз на блаженных лицах.
Выходя из шпагата перекатом в стойку на плечах, Ева смахнула пот со лба. Еще раз раскрутившись на спине уже с согнутыми ногами, Ева встала на руки и выпрямила ноги в струнку. Она посмотрела на опрокинутую комнату и столпившийся у двери персонал. От их перевернутых лиц ей стало грустно.
— Ладно, не падайте в обморок, я закончила. — Ева встала с пола, тяжело дыша и вытирая тыльной стороной ладони лоб.
Она подошла по очереди к каждому из детей. У тех, которые опускали голову, поднимала ее рукой за подбородок и смотрела в глаза.
— Удачи тебе, — сказала она пятнадцать раз.
Малорослый мальчик с плешинами на голове вцепился в нее, обхватив колени. Ева стояла, застыв и не трогая его очень долго, пока он не отвлекся. Она ушла, тихо закрыв дверь за собой.
Ее ждали. Заведующая и врач сообщили, что они не считают ее действия по отношению к детям развратными. «В целях более разностороннего воспитания, — монотонно и без выражения бубнила заведующая, — я бы даже хотела, чтобы дети поконкретней ознакомились с нестандартным поведением взрослых особей, учитывая отсутствие семейного воспитания. Но для этого необходимо медицинское заключение о состоянии здоровья и психики этих самых взрослых особей». Ева ушла не прощаясь.
Далила наблюдала, как Ева собирает свои вещи в дорожную сумку.
— Ну что еще случилось? Что-нибудь в интернате?
— Все в порядке. Попрощалась с детьми. Я уезжаю. — Ева вздохнула и улыбнулась в обиженную спину отвернувшейся к окну Далиле. — Извини, но я совершенно не знаю, как долго я буду…
— Как долго ты будешь решать свои проблемы, да? Я хотела встретить с тобой Рождество.
— Извини.
— Ты могла бы и предупредить меня!
— Извини.
— Ладно, только не надо изображать раскаяние, у тебя такой довольный вид, как будто ты принята обратно в отдел по убийствам! Ты что это замыслила?
— Забрать у одной Драной Жопы ребенка.
— Тебе придется помыть рот мылом, — весело сообщил Еве Кеша.
— Ничего не поделаешь, скажи маме, что это имя собственное.
— Не слушай ее! А ты не смей мне портить ребенка!
— Ладно, давай попробуем не ругаться перед отъездом. У нас еще уйма времени до вечера. — Ева села на подлокотник кресла и наклонилась над Далилой. — Что рисуешь?
— Так просто. Некоторые соображения. — Далила нервным движением отодвинула от себя листы. — Возьми жемчуг и постарайся вернуться.
— Подожди, это же… Ты что, схему криминальных контактов изобразила?
— Не дразни меня. Это приблизительная схема отношений в группе.
— А что это вот тут: «посредник», «исполнитель», «захватчик», «гений» — это клички?
— Это условные обозначения! Гений один. Исполнителей пятеро. Захватчиков четверо. Посредники самые опасные. Ну вот смотри. «Исполнители» не любопытны, но хорошо подчиняются, «захватчики» либо стараются любой ценой привлечь внимание, как в этой группе, либо, как бывает у взрослых и умных дядей и тетей, захватывают должности, блага и сокровища. «Посредники» всегда налаживают контакты, в группе эти дети стараются понравиться воспитателям, они умеют разъяснить другим, чего хотят взрослые, и — заметь! — не всегда делают это ради собственной выгоды, чаще — из чувства сострадания или ответственности.
— Ну хорошо, почему у тебя нет лидера?
— Лидер — фигура, которую делает сам коллектив. Если коллективу на определенное время нужен клоун, им будет клоун. Соответственно — умник либо силач. Крайне редко на это место пробиваются те, кто сам решил править в силу собственной значимости. Зато у меня есть гений. Он объяснил мне, как надо относиться к условным понятиям. У него диагноз — дебилизм. Если хочешь, ты тоже поймешь, это элементарно на примере математического анализа.
— Нет, я очень тупая, — засмеялась Ева.
— К твоим проблемам мы еще вернемся. Так вот. Эти дети худо-бедно обучаются грамоте. У них даже есть школьные программы, специально составленные. Представь себе, я нахожу в этих программах для шестого года обучения алгебру! И вот я начинаю объяснять ребенку, что значит к а прибавить а. Я говорю ему, что а плюс а будет 2а. А он говорит, что а плюс а все равно будет просто а. Так мы интеллектуально спорим дня три-четыре. На четвертый я понимаю, что он прав! Если к одной относительной условности прибавить другую условность, получится все равно условность! Не две условности, понимаешь, а просто все та же условность.
— Логично, — согласилась Ева. — Но скажи тогда, какое место в этих твоих схемах может занимать агрессор, насильник, убийца?
— Это либо несостоявшийся гений, либо опозоренный посредник, либо уставший исполнитель. Им может стать выбранный насильно коллективом в клоуны умник!
— Любой, значит?
— Любой, — кивнула Далила.
— Прекрасно, тогда из кого получаются охотники на агрессоров?
— Из несостоявшихся гениев, опозоренных посредников и так далее.
— Ты ставишь на одну ступеньку агрессора и охотника на него?!
— В этом и заключается либо мой прокол, либо открытие в области групповой терапии. Ты, конечно, понимаешь, что мы предполагаем идеальные условия. Агрессор в таких идеальных условиях страшный и плохой, а охотник на него честный, принципиальный и ловкий. А что это ты так взволновалась? Уж не оскорблен ли неотразимый охотник на агрессоров?
— Все психологи ненормальны. — Ева раскраснелась и стала возмущенно жестикулировать. — В силу своих профессиональных условий психолог не может быть нормален! Он с удовольствием заражается, объясняя это рвением в работе или более тщательным изучением болезни. И вот что я тебе скажу! Я не знаю, когда вернусь. Я не знаю, что со мной может случиться. Если я не приеду сюда до окончания твоих исследований в интернате, жди меня в Москве и никогда не верь сообщениям о моей смерти. Но к нашей следующей встрече подготовь подробный отчет, из кого и как получаются психологи!
За четыре дня до Рождества сторож огромного ангара, пустующего в это время года, зевая, обходил свою территорию. Он приволакивал ногу, был в плохом настроении и достаточно сильно распространял вокруг себя запах вчерашней выпивки и намоченных во сне штанов.
