– Идет! – Сычева отбросила сигарету и вскочила на ноги.
Девушка в белом халате семенила к мусорным бакам. В руках у нее был расписной керамический горшок с шапкой розовых кружевных цветов.
Девчонка сунула горшок Афанасьевой в руки, опасливо покосилась на садик и убежала.
Тани так резко склонились над азалией, что стукнулись лбами.
Изумрудов под зелеными стеблями не было.
* * *
– Не убегал я!!!
Для убедительности Глеб пару раз сильно ударился головой о стенку.
Сверху посыпалась штукатурка, а на лбу горячо запульсировала растущая шишка.
– Убегал, миленький! Убегал! – грустно сказала Луиза. – Вся деревня видела! Вся деревня ловила! – Она сидела на кровати, по-мужски сцепив руки в замок и свесив их между колен. Из одежды на ней был лишь малиновый лифчик и телесного цвета необъятных размеров трусы.
Лицо Луизы выражало крайнюю степень расстройства.
– Я... я тормоз не смог найти! Я же предупреждал, что водить не умею!!
Что теперь с ним будет, после побега, Глеб даже боялся представить.
– Не надо, миленький, дурочку из меня делать, – тяжело вздохнула Луиза и куда-то ушла.
«Сейчас вернется со скалкой», – в ужасе подумал Глеб. Почти теряя рассудок от страха, он присел на корточки и по-детски закрыл голову руками.
Она вернулась с наручниками.
Тяжелыми, ржавыми, отвратительными наручниками, напоминающими средневековые кандалы.
Афанасьев отпустил свою бедную голову и тихонько завыл на одной ноте.
– Ничего не поделаешь, миленький. – Луиза опять тяжело вздохнула. – Придется тебя пристегнуть.
Она взяла грубую, тяжелую табуретку, один наручник пристегнула к поперечной перекладине под сиденьем, а другой защелкнула на запястье Глеба. Ключ от наручников она засунула себе в лифчик.
Потом Луиза сделала вообще странную вещь. Принесла из кладовки связку пустых консервных банок и накрепко привязала ее к табуретке.
– Вот, – удовлетворенно сказала она. – Заниматься хозяйством тебе, конечно, будет тяжеловато одной рукой, но зато с этой конструкцией ты далеко не уйдешь. Я эти банки бычку своему, Ваське, на шею вешала. Он тоже к побегам был склонный. Ваську я съела, а банки остались.
Глеб поднялся с пола и, волоча за собой табуретку и громыхающую гирлянду, пересел на кровать.
– А спать как? – спросил он Луизу.
– А вот на бочок ляжешь, табуреточку рядом пристроишь, баночки разложишь, и спи себе на здоровье!
– Так тебе ж места не останется! – Глеб попытался усмехнуться, но усмешка не получилась, Афанасьев издал только странный, хрюкающий звук. Он лег на кровать и со страшным грохотом разместил на ней табуретку и банки.
– А я на полу лягу. Мне места много не надо, к удобствам я равнодушная, лишь бы ты, любимый, рядом был.
Она и правда, швырнула на пол одеяло, подушку, легла и через пять минут захрапела.
«Господи, спаси и сохрани!» – припомнились Афанасьеву слова из молитвы. Первый раз в жизни припомнились.
«Спаси и сохрани!»
Дай только силы выйти из этой передряги и он заживет по-другому. Как – он толком не знал, но по-другому. Не так, как жил раньше. Наверное, он будет совершать более обдуманные поступки. Наверное, он будет задумываться плохие это поступки, или хорошие. Кажется, он очень много грешил. Кажется, все, что сейчас происходит – не что иное, как наказание.
Сон пришел неожиданно, взял в плен, окутал сознание сладким туманом беспамятства.
Через пять минут он знал, как уйдет из этого дома со всеми своими банками, наручниками и табуретками.
План побега ему приснился.
* * *
– Наврала директриса, – упавшим голосом сказала Татьяна.
– Наврала. Прибрала она камушки-то, прежде чем цветок в садик отдать! – Сычева зашвырнула горшок в мусорный бак. – Она и азалию отдала затем, чтобы с нее были взятки гладки. Нет камней, а когда и куда пропали, фиг теперь разберешься.
– Нет! – Афанасьева потрясла над головой раскрытым зонтом. – Нет, нет и нет!!! Софья Рувимовна не могла обмануть! Она... я же сказала ей, что от этих камней зависит жизнь моего мужа! Не возьмет она на душу грех такой! Нет, девочки, это заведующая детсада догадалась, что камни драгоценные, и украла их!
Сычева вдруг сорвалась с места и побежала к садику.
– Куда?! – закричали ей вслед Татьяна и Афанасьева.
– В «Мурзилку»! К заведующей! – Сычева резко остановилась и обернулась. – Вы понимаете, что от этих чертовых изумрудов зависит наша жизнь, жизнь Глеба, Пашки, всех наших родных и близких?! Вы понимаете, что эти уроды не отстанут от нас, будут на куски всех по очереди резать! Это же не просто изумруды, а плата за оружие! То есть, или Лесков и его компания любыми путями получают эти камни, продают и на вырученные деньги поставляют пушки колумбийскому бандиту Пабло Санчесу, или ребята Санчеса Лескова и компанию ровняют с землей! Да тут попахивает войнушкой между такими группировками, что нас всех размажут и не заметят! И на ментов в этой игре рассчитывать нечего, это я вам как журналист со стажем говорю! Я удавлю эту заведующую, если она не отдаст изумруды! И потом... Я хочу, чтобы Афанасьев вернулся и ему ничего не грозило! Он наверняка в этой истории по уши, потому что камни были спрятаны в его столе, а в мобильном был забит телефон подпольного ювелира! Ты, Танька, я вижу, строишь планы на Флека, тебе, вешалка, до зуда в печенках нравится огромный Тарас. А я... у меня только Глеб и мне больше никто не нужен!
Она развернулась и побежала.
– Мне больше никто не нужен!! – повторила она на бегу.
Татьяна побежала было за ней, но Афанасьева схватила ее за руку.
– Стой! Мы останемся здесь. Кто же будет ее выручать, если что?!
Татьяна согласно кивнула, и они, взявшись за руки, снова спрятались за контейнерами.
* * *
Кабинет заведующей оказался закрыт.
Сычева попинала дверь, но безрезультатно. Она поднялась на второй этаж. По дороге ей никто не попался. Где-то в отдалении гомонили дети, бренчала посуда, а в коридорах стоял навязчивый запах горелой каши.
Спальню она вычислила по рисунку спящего медведя на двери. Дверь оказалась не заперта, и Сычева очутилась в небольшом помещении, где рядами стояли маленькие кроватки.
Она быстро обшарила тумбочки, внимательно осмотрела подоконник, и даже заглянула под все кровати, где стояли ночные горшки – голубые и розовые. Горшки она тоже на всякий случай проверила, все они были пустые и чистые, только в одном... Но это к делу отношения не имело.
Плана действия не было.
И именно потому что его не было, она делала много бессмысленных и ненужных вещей.
Приходилось уповать на удачу.
Сычева вышла и побрела по коридору, рассматривая детские рисунки на стенах. И вдруг удача, на которую стоило полагаться, ей улыбнулась.
В просторном холле она увидела большой аквариум, подсвеченный лампой дневного света. Разноцветные рыбы суетливо сновали между искусственными водорослями, а на светлом грунте ярко зеленели три крупных камня.
– Нашлись!!! – Не веря своим глазам, Сычева бухнулась перед аквариумом на колени и молитвенно сложила ладони. – Неужели нашлись?!
Она закатала рукава джинсовки и сунула руки в воду. Рыбы испуганно забились в угол. Сычева последовательно собрала изумруды со дна и зажала их в кулаках.
– Ну вот вы, милочка, и попались! – послышался сзади радостный голос заведующей и в плечо вцепились ее длинные акриловые ногти. – А я за вами следила! – словно бы похвасталась тетка. – Вы просто террористки какие-то! Сначала цветок воруете, а теперь рыбок! Знаете, что я сейчас сделаю?
– Что? – не оборачиваясь, спросила Сычева. Насколько она поняла, заведующая не заметила исчезновения изумрудов и так не поняла из-за чего разгорелся сыр-бор. Руки с зажатыми в них камнями, она из воды так и не вытащила.
– Милицию вызову! – сообщила заведующая, словно поделилась большим откровением.
Сычева не видела ее лица, но отчетливо представила, как расплылся в улыбке малиновый рот.
Оставалось уповать на удачу.
Она резко выдернула из аквариума руки и махнула ими так, чтобы брызги попали в глаза заведующей. Пока та ошарашено промаргивалась, Сычева вырвалась из цепкого акрила, сунула камни в карман и, сломя голову, помчалась по лестнице вниз.
– Стой! – завопила заведующая. – Стой, дрянь такая!! Я тебя все равно запомнила, я твой фоторобот на всех постах организую! Эй, Василиса, звони ноль два! Эй, Петровна, детей держи! Эй, милиция! Милиция!!
Коридор мигом начал заполняться какими-то женщинами в белых халатах. У них были испуганные, недоуменные лица.
– Милиция! – вопила сзади заведующая, и кто-то действительно бормотал, видимо, по мобильному телефону про «нападение на „Мурзилку“.
