Вадим выстрелил. Я зажмурилась и, не сдержавшись, зарыдала.
«Он все-таки сделал это! Предатель! Как он мог? За что?»
Через несколько секунд Вадим трясущимися руками прижимал мою содрогающуюся в рыданиях голову к своей груди и причитал что-то невнятное.
– Ну Котенька, ну ты чего… Ну успокойся… Я ж в плитку стрелял. Не в тебя. Вот, докатились… Ну а что мне еще остается делать? На мне ж не только за себя, и за ребят еще ответственность. Ну успокойся, а.
Я подняла глаза, и увидела в глаза Робина слезы. Ох, нелегко ему дался и наш разговор, и этот дурацкий выстрел.
– Вадь, – мне стало вдруг пронзительно жалко этого запутавшегося в собственных играх человека, – Давай искать компромиссы. Я не могу позволить тебе и дальше морочить головы детям и держать в плену взрослых… Ты безжалостно играешь с судьбами. Твои эксперименты на людях – это ужасно.
– Давай, – на удивление легко согласился Робин, – Конечно, давай. Если бы знала ты, как мне самому надоела роль негодяя, – горечь в словах Вадима не оставляла сомнений в его искренности, – Сначала я думал, что все это будет весело. Я сам добился всего, что у меня есть. Мне хотелось научить людей не бояться добиваться… Но оказалось, – Робин говорил уже не мне, кажется он формулировал ощущения в слова для самого себя, – Оказалось, что это не так просто. Вести кого-то за собой – это большая ответственность. Это слишком большая ответственность. Лишняя, не нужная. Я не хочу больше всех этих экспериментов. Хватит. Я хочу спокойно спать по ночам. Знаешь что? – он, наконец, разжал объятия и вдруг оживился, – Ведь Мэтр, он очень умный парень… Вот с ним и посоветуемся. Он-то точно что-нибудь придумает. Договорились?
– А где он? – все еще всхлипывая, поинтересовалась я.
– Да здесь же, – Вадим показал рукой на дверь, ведущую вглубь дома, – Где ж ему еще быть.
Я кинулась к этой двери.
Вопреки всем моим ожиданиям, Шурик был гладко выбрит, подтянут, и выглядел, пожалуй, значительно лучше, чем за долгие годы проживания на свободе. Пленник содержался в просторной, но захламленной мебелью комнате, единственным недостатком которой было отсутствие окон. Шурик, привычно ссутулившись, сидел за компьютером. На мониторе, извиваясь, прыгали и истекали кровью монстры из компьютерной игры. Всё это я наблюдала, глядя в глазок добротной двери.
– Открывай, – уже закипая, проговорила я.
Робин безразлично хмыкнул и нажал кнопку звонка. По монитору мгновенно прошла помеха. Шурик раздосадованно стукнул кулаком по столу, потом, видимо, вспомнил, отчего бывает помеха и снял наушники. Вадим еще раз нажал на звонок.
– Кто там? – не поворачивая головы к двери, крикнул Шурик, продолжая жать какие-то кнопки на клавиатуре.
«Если он сейчас откроет дверь изнутри, я его придушу,» – отчего-то подумалось мне. В глаза тут же бросился навесной замок, запирающий дверь снаружи, и я немного успокоилась.
– Ты удивишься, но не только я, – прокричал в ответ пленнику Робин.
Шурик с любопытством покосился на дверь.
– Все предупреждения в силе, – тоном человека, соблюдающего надоевшие и глупые формальности, снова прокричал Робин, – Внимание, мы заходим.
Робин снял навесной замок, повесил его на гвоздик возле двери и достал ключи от обычного дверного замка. Дверь открывалась вовнутрь, значит выбить её Шурка не мог.
– Катерина? – Шурик вскочил.
– Ну ты вообще! – я все же не сдержалась, – Мы там с ума из-за тебя сходим, ночей не спим… А он тут в компьютере преспокойненько прохлаждается!
Шурик перевел вопросительно-требовательный взгляд на Робина.
– Не смотри на меня так, – Вадим стоял в дверях, не вынимая руки из кармана брюк. – Я звонил твоей жене, честное слово.
– Он звонил, – вступилась за неправильно понятого Вадима я, – Только мы от его звонка еще больше разволновались…
– Бабы, – развел руками Робин и тут же снова вернул руку на рукоять пистолета.
– Знаешь, Катерина, – Шурик улыбнулся, – Когда есть только два варианта – прохлаждаться за компьютером спокойно или нервно, я выбираю первое… Что зря нервные клетки портить.
– Но, ты хотя бы пытался сбежать? – ссориться со вторым бывшем мужем сейчас мне абсолютно не хотелось и я старательно придумывала ему оправдания.
– Пытался-пытался, – мужская солидарность не дала Вадику смолчать, – Он и не такое пытался. Не вышло, вот и успокоился.
Несколько секунд мы все трое осмысливали происшедшее.
– Секундочку! – вдруг хором воскликнули мои бывшие мужья, глядя друг на друга. От одинаковости их интонаций пахло частым общением и долгими философскими разговорами, – А откуда вы с ней знакомы?
– Вообще-то я её бывший муж, – снова хором ответили друг другу мужья.
– А я тогда кто? – дружно спросили они.
– Господи, Котенька, с тобой с ума можно сойти! Мэтр, я всегда знал, что у нас одинаковые вкусы, – Робин все-таки перетянул одеяло инициативы в разговоре на себя, – За сим разрешите откланяться, – не меняя интонации, прибавил он.
Через секунду обстановка, едва начав крениться в сторону юмора, сделалась весьма трагичной. Робин выскочил за дверь и торопливо зашерудил в замках ключами.
– Как ты можешь! – я принялась колотить кулаками в косяк двери, – А разоблачительное письмо? Робин! Немедленно открой дверь! Вадик, это не честно!
– Котенька, перестань, – голос Вадима из-за двери звучал почти жалобно, – Пожалей мои седые нервы, – похоже, Робин тоже переобщался с Василием, – Про письмо? Ты сама виновата. Не надо было его писать. Сейчас подниму на ноги всех ребят, объявлю срочную эвакуацию. Думаю, успеем все сюда перебраться, пока твое письмо еще не прочитают. Про это место ты там написать точно не могла. Ты же его просто не знала… Не расстраивайся, Котенька…
– То есть, как это не расстраивайся! – я продолжала колотить по двери, – Я для него и то, и это.. А он меня под замок!
– Мэтр, умоляю, успокой её! – Вадим счел меня невменяемой и решил воззвать к успокоительным способностям второго бывшего мужа.
– А чем ты думал, когда её сюда вез, Робин? – насмешливо поинтересовался Шурик, – Как обычно, сначала наворотишь делов, а потом: «Мэтр, успокой!» Её теперь никто не успокоит. Еще и за хозяйскую мебель расплачиваться придется…
Шурик встал и услужливо вручил мне в руки тяжелый деревянный стул с изогнутой спинкой. Столь изысканной мебели мне было жаль, но ситуация не оставляла выбора. Я схватила стул и, тщательно прицелившись, ударила им по двери. Ничего не сломалось, что меня втайне порадовало. Тут в поле моего зрения на свою беду попался монитор компьютера. Истекающие кровью монстры всё еще бесновались на экране. Еще с тех далеких времен, когда я была замужем за Шуриком, компьютерные игры вызывали во мне стойкое отвращение. Быть женой программиста – это сущее безумие, болезнь, одним из ярких синдромов которой является стойкая ненависть к компьютерам. В особенности к компьютерным играм, которые отнимают у супруга времени едва ли не больше, чем все остальные занятия, связанные с компьютером, зато денег в дом совершенно не приносят. Вот он, момент истины! Я размахнулась и… Стул вдруг стал невыносимо тяжелым.
– Нет! Только не компьютер! – не своим голосом завопил Шурик и повис на спинке стула, отчего мы все втроем: и стул, и Шурик, и я, повалились на грязный колючий палас, – Это единственное здесь понимающее меня существо! – продолжал кричать Шурик уже с пола, – Робин, немедленно забери отсюда Катерину!
Робин не отвечал.
– Ты её сюда привел, ты и разбирайся! – снова прокричал Шурик.
– Она, между прочим, к тебе пришла, – нашел, наконец, подходящий повод, чтобы не ввязываться, первый бывший муж, – И вообще, меня ваши дела не касаются. Я в ваши отношения вмешиваться не намерен. Сами определитесь. Все, мне пора.
– Уйдет ведь! – я, запутавшись в собственных ногах и ножках стула, бросила тщетные попытки подняться и ползком бросилась к двери.
– Куда он уйдет? – вдруг успокоившись, устало произнес Шурик, – Максимум в гараж, чтоб твои душераздирающие крики не слышать.
– У вас тут еще и гараж есть?
Так как Робин нас не слышал, я решила зря не кричать.
– А то, – хмыкнул Шурик, – Собственно, из-за него сюда и ездим. Впрочем, никакой это не гараж, на самом деле. Участок этот с ангаром сдавался. Что ж площадям зря пропадать? Вот мы этот ангар, как гараж и используем. Постой, – Шурик поднял с пола стул, сел на него задом наперед, опершись локтями на спинку, и протер очки. Похоже, до него начал доходить смысл происходящего. Моё появление здесь, наконец, произвело на второго бывшего мужа должный эффект, – А ты, выходит, ничего и не знаешь? Что ты здесь вообще делаешь?
– Вадик же сказал, к тебе пришла, – я уже давно перешла для Шурика в товарищи, посему посадочное место мне пришлось искать самой, – Мог бы, кстати, стул даме уступить, – буркнула я, усаживаясь на краюшек топчана, напоминающего, из-за белого покрывала, больничные носилки.
