Они принялись спрашивать всех подряд. Ситуация стала постепенно проясняться. Оказалось, что еще в девяностые годы все не приносившие прибыли культурно-просветительские учреждения были выселены куда-то на самую окраину города, и с тех пор в них никто не бывал. Молодежь вообще не понимала слова «архив», а старики только разводили руками. Через час после начала импровизированного социологического опроса Вера совсем отчаялась, и даже радужное настроение Бабста стало сходить на нет.
И тут вдруг блеснул свет в конце тоннеля.
Его пролила крошечная старушка в платочке. Про архив она ничего не знала, но на вопрос о библиотеке ответила сразу, не задумываясь:
— А как же, знаю! Я там молоко беру.
Ответ был настолько абсурдным, что Костя не нашел ничего лучше, чем переспросить:
— Какое молоко?
— Так ведь козье. От козы.
— Где?
— Да в библиотеке! Вы, деточки, идите вдоль этого забора до угла, потом через канаву сигайте и сразу сворачивайте на тропку. Убитая такая тропочка, не пропустите. Там всё кусты, кусты, а вы по тропке, по тропке — и увидите старую церкву, порушенную. Вот там и будет вам библиотека.
Бабст внимательно посмотрел старушке в глаза: явных признаков безумия в них не наблюдалось, напротив, взгляд любительницы козьего молока отличался прямотой и ясностью.
— Спасибо, бабушка!
Следуя путем, указанным доброй волшебницей, Костя и Вера перепрыгнули канаву, прошли лесом по хорошо утоптанной тропке, пробрались через гущу кустарника и вскоре вышли к ветхой полуобвалившейся церкви.
Впрочем, в этом заросшем доме уже трудно было узнать божий храм. Штукатурка совсем слезла со стен и колонн, обнажив старые кирпичи. Колокольня и купол отсутствовали, крыша была покрыта проржавевшим железом, а на всех уступах первого и второго этажей росли небольшие деревца. Единственной новой вещью, сразу бросавшейся в глаза, была сияющая медная табличка, прикрепленная к фасаду:
НИКОЛО-ИВАНОВСКАЯ ЦЕРКОВЬ конец XVII века ЗДАНИЕ РАЗРУШЕНО В РЕЗУЛЬТАТЕ ТЕРАКТА, УСТРОЕННОГО БАНДОЙ КИПЯЧЕНОГО,
В 1995 ГОДУ
Костя только покачал головой:
— Ну и здоровы они брехать...
— Неужели здесь может быть библиотека? — изумилась княжна.
— И не только библиотека. Смотри!
На дверях бывшего храма теснились аккуратно выведенные белой краской надписи:
ГОРОДСКАЯ БИБЛИОТЕКА ГОРОДСКОЙ АРХИВ ОБЩЕСТВО ОХРАНЫ ПАМЯТНИКОВ МЕМОРИАЛЬНЫЙ МУЗЕЙ
«ПОДПОЛЬНАЯ БОЛЬШЕВИСТСКАЯ ТИПОГРАФИЯ»
— Значит, Кипяченый всех сюда сослал, — догадался Костя.
— Он просто какой-то злодей! — в сердцах сказала Вера. — Хорошо, что его убили.
— Да уж, никто не пожалеет. Однако дело его, похоже, живет. Ну ладно, заходим!
Костя перекрестился и распахнул двери храма.
В нос сразу ударил какой-то странный запах: в нем чувствовались ароматы свежего навоза, сена и мокрой шерсти, но все перебивал очень хорошо знакомый работнику музея неистребимый запах книжной пыли.
Искатели полоумь-травы осторожно вошли в огромный полутемный зал. Все его стены от пола до потолка занимали книжные стеллажи, но книги стояли только на верхних полках, начиная примерно с человеческого роста. Ниже располагались сколоченные из досок загоны, из которых высовывали симпатичные ушастые морды самые настоящие козы. Слышалось испуганное блеяние. Алтарь и два придела были отгорожены фанерными перегородками. Справа от входа стоял старинный ручной печатный пресс.
— Здравствуйте! — громко сказал Бабст, и эхо его голоса гулко прокатилось под сводами.
В помещении сразу началось какое-то движение. Две фигуры стремглав кинулись в темные углы, а еще две упали на пол как подкошенные.
Княжна взвизгнула и вцепилась в Бабста. Тот погладил ее по плечу, взял за руку и подошел к лежавшим на полу. Это были мужчины неопределенного возраста. Оба они лежали неподвижно, лицом в пол, положив руки на затылок.
— Эй, друзья, что с вами? — спросил Костя, стараясь произносить слова как можно мягче.
Один из мужчин медленно повернул голову.
— Павел Николаевич, похоже, это не налет, — хрипло сказал он, обращаясь к своему товарищу.
Тот продолжал лежать без движения, словно не слышал обращенных к нему слов. Первый медленно, с трудом встал и отряхнул брюки.
— Павел Николаевич, я же вам говорю: это не налет. Вставайте!
Второй мужчина пошевелился, а затем присел на полу, надел очки и сразу схватился за сердце.
— Послушайте, ну нельзя же так людей пугать! — сердито сказал первый, помогая коллеге подняться. — Ведь так же можно инфаркт получить. Нина Степанна! Сонечка! Вылезайте! Это не бандиты.
Из углов показались две скромно одетые женщины.
— Простите нас, пожалуйста, — сказала Вера. — Мы совсем не хотели вас напугать. Мы приезжие, по делу.
— Ах, приезжие! Ну, тогда понятно. Просто сюда же никто не заходит, если, конечно, не считать налетчиков. А вы кричать с порога...
Деятели культуры города Краснопырьевска столпились вокруг неожиданных посетителей и осматривали их детски-любопытными глазами. Костя, в свою очередь, вглядывался в бледные лица незнакомцев. Больше всего они напоминали героев прочитанного в детстве рассказа Короленко «Дети подземелья».
— Сергеев, Николай Константинович, старший библиограф, — представился тот мужчина, который поднялся с пола первым.
— Костя Бабст, химик.
— Вера Собакина. Из Парижа.
— Из Парижа?! — библиограф Сергеев был просто ошарашен. — Из Парижа! Василий Семенович! Дуся! Идите все сюда! Тут гости из Парижа!
Со всех сторон стали подходить новые люди. Приезжих уже не просто осматривали, а пожирали глазами. Один заросший человек осторожно дотронулся до Костиного рюкзака, а маленькая девушка встала на цыпочки и потрогала Верину косичку.
— Мы краеведы-любители, — объяснял тем временем Бабст. — Вот Верин прадедушка, известный химик Лев Собакин, часто бывал в вашем городе, и мы хотели бы узнать кое-что про...
— А в Лувре вы были? — перебила его маленькая девушка.
— А в Национальной библиотеке?
— А в Пантеоне?
— Да-да, конечно, — испуганно ответила Вера. — Я все расскажу...
Обитатели заброшенной церкви окружили пришельцев плотным кольцом. В них тыкали пальцами, их поглаживали и чуть ли не щипали. Похоже, для краснопырьевской интеллигенции живые иностранцы были чем-то вроде доказательства бытия Божия, и они, подобно святому Фоме, хотели окончательно удостовериться в произошедшем чуде.
Вера закрыла лицо руками.
— Товарищи, что здесь происходит?! — раздался вдруг чей-то начальственный баритон.
Толпа расступилась. К посетителям библиотеки направлялся важного вида высокий старик в мешковатом костюме с острыми лацканами и старых очках в костяной оправе — живой привет из советского прошлого.
— Николай Иванович, это гости из Парижа, — дрожащим голосом объяснил ему Сергеев.
— Вот как? — начальник остался совершенно спокоен и ничем не выдал своего удивления. — Тогда попрошу ко мне в кабинет!
И он показал на перегородку, скрывавшую бывший алтарь.
Обстановка кабинета директора городской библиотеки Николая Ивановича Сёмина — так представился невозмутимый руководитель — мало отличалась от убранства бывшей церкви. Вдоль стен здесь, как и везде, стояли высокие книжные стеллажи, но письменного стола не было: только два ветхих стула, узкая кушетка и большая стремянка посередине. Загонов для скота тоже не было, но книги все-таки располагались очень высоко на полках — видимо, козы сюда иногда забредали.
Книги на полках были распределены по рубрикам: виднелись закладки «Общие вопросы», «Животноводство», «Растениеводство», «Тепличное хозяйство». Особо выделялись золотые корешки «Ветеринарной энциклопедии» и «Энциклопедии семян». Другие, менее ценные издания были свалены кучей в углу.
— Присаживайтесь! — сказал хозяин необыкновенного кабинета.
Гости сели, а Николай Иванович остался стоять.
— У вас тут что, натуральное хозяйство? — спросил Костя, оглядывая полки с сельскохозяйственной литературой.
— Точно так, — не без гордости ответил директор. — Причем, заметьте, абсолютно самодостаточное. Мы уже пятнадцать лет на полном самообеспечении.
— Не платят?
— Разумеется, не платят, — Сёмин даже пожал плечами в ответ на такой странный вопрос.
— И как же вы... — осознав весь ужас ситуации, княжна осеклась и не смогла договорить до конца.
— Ничего, — спокойно ответил Николай Иванович. — Всему научились постепенно. Зря говорят, что интеллигенция косорукая. Все она может, если жизнь заставит. Морковного чаю хотите?
— Спасибо! — Костя никогда не отказывался попробовать новый для себя напиток.
