— Женщина из 37-й квартиры. И мужчина из 21-й.
— А с чего ты взял, что его в протоколе нет? Если они его видели.
— Я им фотографии потерпевших показывал. Так они сказали, что там не все. Что еще одного не видят.
— Ничего не понимаю. Куда же он мог деться? Если был.
— Может, его свои выкрали?
— Зачем? Зачем им покойник? Который ничего никому рассказать не может?
— Например, для захоронения. Какого-нибудь торжественного. Может, он их главарь был. И они поклялись...
— Ты чего несешь?
— Но ведь говорят, что когда погибает их...
— Кто говорит?
— Люди.
— А про пирамиды и мавзолеи люди не говорят? На могилах павших щипачей и мокрушников? И про слагаемые в их честь саги.
— Вы меня неправильно поняли...
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Только начали по второму кругу потерпевших проверять, и сразу сюрприз. В виде недостающего покойника. Который то ли был, то ли не был.
Отчего же его раньше не заметили? Если был, сам себя спросил Старков. И сам себе ответил.
Оттого и не заметили, что следствие галопом гнали. Начальство гнало. Чтобы по горячим следам... Чтобы побыстрей о раскрытии дела отчитаться.
А ведь он говорил, еще тогда говорил, надо проработать потерпевших. Досконально, от дня рождения до самой смерти. Чтобы понять мотивы преступления. Но не дали. Предложили сосредоточить все усилия на казавшемся в тот момент главном направлении. На поимке убийцы.
При чем, говорили, здесь потерпевшие, когда убийца установлен? Когда есть отпечатки пальцев и акты экспертиз. Вглубь копают, если преступник неизвестен. А здесь известен! Поэтому вам преступника ловить надо, а не выяснять биографии покойников. О мотивах он потом сам расскажет. Во всех подробностях.
Новые начальники мыслили по-новому. В рамках перестройки и демократизации органов правопорядка, путем повышения, ускорения и своевременного предоставления по этому поводу отчетности. Для чего периодически собирали работников следственного аппарата и требовали ускорить темпы раскрытия преступлений, с одновременным снижением материально-технических затрат и повышением демократичности процесса следствия на всех этапах. В милиции было всё то же самое, что в стране. Не могло быть иначе.
Теперь, когда дело застопорилось и тем попортило отчетность за текущий период, о потерпевших вспомнили. И вкатили следователю Старкову выговор. За недоработки, допущенные в ходе ведения следствия.
Следователь Старков оказался крайним.
И останется крайним, потому что должность у него такая.
Как у стрелочника.
— Ладно, поехали на Северную, — сказал Старков. — Пока поезд с рельсов не сошел.
— Какой поезд? — не понял стажер.
— Пассажирский... Поехали, поехали.
— Зачем? Я там уже был. И все узнал.
— А вдруг не все?
Стажер и Старков вышли на улицу и сели в трамвай. Машины были разобраны более значимыми, чем бригада местных следователей, важняками.
— Федорова Зинаида Петровна? — спросил сквозь дверь Старков.
— Да. А вы кто?
— Мы из милиции. Вот мое удостоверение. Напротив глазка.
Дверь открылась.
— Ко мне часто следователи ходят, — довольная своей значимостью, сказала женщина. — И вот вы тоже.
— Вы бы не могли рассказать о происшествии, свидетелем которого вы были...
— Я же вам уже рассказывала. И ему тоже, — рассмотрела женщина следователей. — Зачем вы опять пришли?
— Но ведь я вашего рассказа не слышал! — сокрушенно сказал Старков. — Вернее, слышал в авторизованном пересказе. А хотелось бы из ваших уст. Потому что ваша память и ваша способность замечать детали, необходимые для следствия...
Зинаида Петровна растаяла и привычным жестом штатного экскурсовода пригласила гостей на лестницу.
— Вот здесь и происходили кровавые события того памятного дня.
— А по существу нельзя?
— Не мешайте, молодой человек. Я лучше знаю, что и как рассказывать. Я стольким это уже рассказывала... И никто не жаловался. Давайте пройдем сюда. По этой лестнице в тот день снизу вверх бежали те преступники. А здесь лежали эти.
— Кто «те», кто «эти»?
— Те — которые бежали. Эти — которые лежали. Неужели непонятно? Эти, которые лежали, хотели убить меня. Но им помешали те, что бежали снизу, и эти убили их.
— Хотели убить вас? — удивился стажер. Старков закашлял и многозначительно посмотрел на стажера. Мол, думай, о чем спрашиваешь!
— Меня! — гордо ответила женщина. — Вот вы, молодой человек, иронизируете, а я чуть не погибла. Два раза! Об этом все знают.
Старков изобразил на лице живой интерес.
— Он давно за мной охотился, — доверительно сообщила женщина. — Сразу после того, как убил моего соседа. Он ему зубы спилил! Представляете! А я его видела. И он пришел сводить со мной счеты. Он бы обязательно убил меня, если бы не подоспели те.
— К вам подоспели?
— Может быть, и ко мне, — многозначительно сказала женщина.
— А вы ничего не преувеличиваете? — все-таки не удержался и спросил стажер.
— А зачем бы он тогда приходил в этот подъезд? Первый раз. И потом еще через два дня? — привела веский довод Зинаида Петровна. — Я, молодой человек, его возле своей двери два раза видела! И оба раза с пистолетами! Вы что думаете, я идиотка, что не понимаю, зачем он ко мне два раза приходил. С пистолетами. Я уже вашим начальникам писала, просила оградить от преследующей меня банды убийц, а мне никто не ответил. Почему мне никто не ответил? Ведь он может прийти сюда снова! Он знает, что я самый главный свидетель. Который видел его в первый раз. И во второй и третий тоже! А вы знаете, что делают со свидетелями такие бандиты, как он? Вы хотя бы кино смотрите?
— Успокойтесь, Зинаида Петровна. Мы, можно сказать, для того и пришли. Чтобы помочь вам.
— Ну так помогайте.
— Но для этого нам нужно задать вам несколько вопросов.
— Ну так задавайте! Раз вас послали сюда.
— Вот вы сказали, что он не один приходил? — напомнил, Старков.
— Не один. Их двое было. Они здесь лежали. С пистолетами.
— Оба?
— Оба.
— А куда потом второй делся?
— Убили его. И правильно, между прочим, сделали!
— Кто убил? Вы видели, кто убил?
— Нет. Но я видела, как его несли. Откуда-то сверху.
— Кто нес?
— Как кто? Санитары и милиционеры.
— Куда несли?
— Откуда я знаю, куда вы ваших покойников носите! Я только видела, что несли. И что он убитый весь был. Весь в дырках и в крови.
— А раньше вы его не видели?
— Раньше я видела только того бандита, который...
— Спасибо вам, Зинаида Петровна. Вы очень помогли следствию, — сердечно поблагодарил Старков. И стажер тоже несколько раз кивнул головой. — Если у нас появятся новые вопросы, мы к вам придем еще раз.
— Погодите, — цепко ухватила женщина собравшихся уходить следователей за рукава. — А что мне делать? Когда вы сюда милиционеров пришлете? Чтобы они меня охраняли.
— Скоро пришлем. Уже формируется специальный отряд. А вы пока дверь на все замки затворите и никому не открывайте. А еще лучше, где-нибудь в другом месте поживите. Ну там на даче или у родственников. Чтобы вам спокойней было. И нам... За вас.
Второй свидетель, проживавший в 21-й квартире, показания Зинаиды Петровны подтвердил. Полностью.
— Нет, на этих фотографиях его нет.
— Точно?
— Точно. Я его хорошо запомнил, когда его несли. У него лицо запоминающееся было.
— Но, может, вы его просто не узнали? Ведь фотография и живое лицо...
— Оно не живое было. Мертвое. И я бы его обязательно узнал!..
— Ну я же говорил!
— Верно, говорил. Непонятно только, что это за покойник, откуда он взялся и куда делся.
— Наверное, он вместе с Ивановым был.
— То, что с Ивановым, — понятно. Раз вместе стреляли. Непонятно только, зачем сюда приходили. Второй раз.
— И еще потом третий, — напомнил стажер.
— Вот именно. Еще и третий. Что они к этому подъезду прилипли?
— А я вот что думаю, — задумчиво сказал стажер. — Может, свидетельница права? Может, они действительно к ней приходили?
— Свидетеля убирать? — усмехнулся Старков.
— Свидетеля, конечно, нет. Но вот, может, у этой женщины в квартире есть какая-нибудь такая вещь, которая привлекает всеобщее внимание. О которой она даже не знает.
— Клад, что ли?
— Ну а почему бы и нет. Тогда можно предположить, что Иванов о нем узнал, а те, которые бежали по лестнице, за ним следили. И возле самой квартиры...
— Так, все, едем, — прервал рассуждения стажера Старков.
— Куда едем?
— В морг. В морг едем!
— Але. Это... В общем, неважно кто. Передайте... ну вы знаете кому, что звонил... Что звонил тот, кто, он думает, ему должен...
