Ирина, боясь осложнений, хотела сделать это лично. А что – выпрыгивать на ходу необязательно, беременной стало плохо, она попросила остановить машину, чтобы подышать свежим воздухом. Остальных попросила не волноваться и остаться в машине, сама отошла на безопасное расстояние и нажала кнопочку. В итоге так и сделали, потому что засевший в кустах Гнус мог наследить (фу, не в этом смысле!), его могли заметить оставшиеся у церкви люди – в общем, вариант не идеальный.
Правда, возникла маленькая проблемка – шафер-гипнотизер. В душещипательную версию о том, что Алексей, почувствовав неладное, вытолкнул из машины любимую, довольно упитанный дядька никак не втискивался. Что, его тоже бедолага Майоров выпихивал, краснея от натуги? А если спасся шафер, почему погибли остальные?
И гипнотизера пришлось оставить у церкви. В конце-то концов, что может случиться за десять минут? Вряд ли Майоров придет в себя настолько, чтобы среагировать на опасность.
Он бы и не пришел. Если бы за несколько секунд до взрыва не услышал пронзительно-тонкий крик дочери: «Папа!» Голос Ники мгновенно сдернул пелену гипнотического транса, и Лешка вдруг увидел себя в машине, в окружении незнакомых людей. Он оглянулся – метрах в пятидесяти стояла Ирина и, злорадно глядя обреченному в глаза, поднимала руку с зажатой в ней пластиковой коробочкой.
Что-то атавистическое, звериное поднялось изнутри и буквально вынесло Майорова из лимузина. А в следующее мгновение пространство расколол взрыв. Чудовищной силы ударная волна, опалив огнем, отбросила Алексея метров на сто в густые заросли орешника. Дикая боль, слипшийся в груди воздух и – все. Тьма, утробно чавкнув, проглотила его.
Почему его не нашли, для меня до сих пор остается загадкой. Подумаешь – сто метров! Неужели нельзя было расширить зону поиска?!
Впрочем… Того, что в геенне огненной смог кто-то уцелеть, никто, в том числе и Ирина, предположить не мог. И никто никого не искал в первые часы после взрыва, лес прочесали много позже.
И переломанный, обгоревший Лешка остался умирать в кустах. Долго он бы не протянул, если бы…
Если бы не наш ребенок-индиго не оставался с момента взрыва там, с отцом. Ее способности росли вместе с ней, и, почувствовав страшное, Ника рванулась на помощь. И, видимо, поняла, что без нее отец погибнет. Как все происходило, мы с Лешкой можем только догадываться, дочка пока ничего объяснить не может. Но она «держала» отца, одновременно отчаянно призывая помощь. На себя у малышки сил уже не осталось, и она превратилась в умственно отсталый полуовощ, не способный себя обслуживать.
Зато ее призыв услышал старик, много лет живший в лесу отшельником. Деда Тихона местное население побаивалось, считая его колдуном, но, когда кто-то заболевал всерьез, его везли не в больницу, а к старику.
Выражаясь научным языком, старика можно было назвать экстрасенсом и немного телепатом, а по-старому – ведун. Тихон не особо жаловал людей, но в помощи никому не отказывал. Денег за лечение не брал, продукты же принимал с благодарностью. Жил в основном охотой, а потому на оружие денег не жалел, охотничьи винтовки у него были самого последнего образца.
Но подобных себе старик никогда не встречал. И когда теплым сентябрьским вечером услышал отчаянный детский крик: «Папа! Там! Больно! Иди!», то от неожиданности выронил ружье, которое в этот момент чистил. Потом вскочил, бросился к двери, выбежал во двор – пусто. Нет никого. Тогда кто же кричал?
Крик повторился, и дед Тихон понял – голос звучит в его голове. Его зовет ребенок, причем ребенок, обладающий уникальными способностями. Старик поспешил туда, куда вел детский голосок. И нашел умирающего Лешку.
Он привез раненого к себе и занялся лечением. Пригласить врача ему и в голову не пришло, он вообще не признавал официальную медицину. Телевизор, радио, газеты – все это дед Тихон не уважал и потому понятия не имел, КОГО он вытаскивает с того света.
Старик признался, что без Ники он бы не справился, душа едва держалась в изуродованном теле, она устала бороться и рвалась на свободу. Но дочка держала папу изо всех сил, не отпуская ни на мгновение. А дед лечил тело. И лечил, между прочим, очень даже неплохо, нынешнее столичное светило не мог поверить, что Майорова вытащил с того света деревенский знахарь. Слишком тяжелые травмы были у Лешки.
Постепенно дело пошло на поправку. Мучительно медленно, но верно моя половинка возвращалась. Он рассказывал мне, что переломным моментом стала его попытка спасти нас. Через Нику он увидел, что нам с дочкой грозит опасность, попытался предупредить. Но – не вышло, нас перехватили. И именно тогда он понял, как нужен нам, сколько опасностей ждет его семью без отца и мужа. Что он обязан вернуться, чего бы это ни стоило.
А на истекающего кровью Мая старик наткнулся совершенно случайно, когда ходил на охоту. Срубил из еловых лап волокушу и притащил пса домой.
Теперь в его избе было двое раненых. Одно удивляло деда Тихона – необъяснимая привязанность лохматого гиганта к незнакомцу, который смог пока назвать только имя – Алексей. Пес, едва поднявшись на лапы, приплелся к постели раненого и лежал теперь только там, у кровати, охраняя и защищая.
А что он это может, Май доказал позже.
К концу декабря Лешка уже мог говорить более-менее связно и тогда попросил старика сообщить его жене, то есть мне, что он жив. К сожалению, вымотанный испытаниями мозг соображал пока туговато, и мой глупыш дал деду Тихону номер своего городского телефона. Квартирного. Где, как был абсолютно уверен Лешка, жила сейчас я…
Старик позвонил, позвал жену Алексея. Жена ответила. Новость стала для нее шоком, дед Тихон это понял. Вот только полярность этого шока была ему неизвестна. Не радость, нет. Дикая злоба – когда же ты сдохнешь, наконец!
Звонил дед рано утром, едва открылась почта в ближайшем поселке. И это «услышала» Ника. И поставила всех на уши.
И мы успели вовремя.
Книга Анны Ольховской «Лети, звезда, на небеса!» издательства «Эксмо».
