— Хорошо, — Гарри решил сделать ему одолжение и уставился на одну из фотографий. — Там, — начал он, — прислоненный к борту грузовика, это Боттичелли, два ангела с лентой на шее, я купил одиннадцать, нет, двенадцать, нет одиннадцать, мне кажется двенадцать, лет назад в Женеве. Здесь…
— Спасибо, сэр. С этим снимком покончено, перейдем к другому.
Гарри вздохнул, протяжно и громко, чтобы тот понял, что он думает о его ханжеском поведении. Дерьмо.
— Это де Кирико. Вы видите эту небольшую белую дорическую колонну, голубое небо?
— Да, сэр, мистер Хочмен, спасибо вам.
Гарри, чувствую себя взрослым, которого вынудили участвовать в детской игре, положил снимок под стопку других, что держал в своих руках и посмотрел на следующий. Он моргнул.
— Что это, черт возьми?
Никто в этой комнате не ожидал такой реакции. Это была обычная, шаблонная процедура, необходимая с юридической точки зрения, но, как правило, без таких сюрпризов; потерпевший опознает украденные застрахованные ценности. Вся толпа в гостиной напряглась, люди для «деталей» понимали, что с этой подробностью что-то не в порядке.
Жак Пирли, услужливо наклонившийся к Гарри дабы подтолкнуть Гарри к дальнейшему опознанию, переспросил:
— Что вы сказали, мистер Хочмен?
— Это дерьмо какое-то, — повторил Гарри, показывая на дерьмо, виднеющееся на фотографии. — Что, черт возьми, это такое?
— Разве вы не знаете, сэр?
— Откуда, черт побери, я должен знать это? Что это?
— Вы имеете в виду, сэр, — начал Пирли, наклоняясь еще ближе к Гарри и снимку, — тот стеклянный сундук или ящик вон там? Ту небольшую шкатулку? Нет, позвольте мне взглянуть… реликварий, вот, как бы я это назвал.
— Не будьте идиотом, — сказал Гарри. — Я не являюсь владельцем ни одного реликвария.
— Вы уверены, сэр?
Гарри не верил своим ушам. В его собственном номере, в его собственном отеле, его собственный народ, на его собственной планете оскорбляет его.
— Уверен ли я?
Пирли отодвинул свою вызывающую раздражение голову от коленей Гарри, но вытянул руку со словами:
— Могу я посмотреть фотографию, сэр? Если можно?
— Вы можете оставить ее себе, — и хлопнул дурацким снимком по дурацкой руке дурацкого мужчины.
Пирли, невозмутимо рассматривал фотографию.
— Другие объекты хорошо различимы, — ответил он. — Вы их узнали, верно? Разве это не де Кирико, о котором вы упоминали, вон там на заднем плане?
— Не показывайте мне эту чертову вещицу, — возразил Гарри. — Я не говорил, что остальные вещи не мои, они принадлежат мне. Я лишь сказал, какого черта там делает эта стеклянная коробка?
— В ней лежит что-то, — ответил Пирли, внимательно присмотревшись.
— И это точно не мое, — возразил Гарри. — Что бы там не находилось.
Один из страховых «спиногрызов» спросил:
— Мистер Хочмен, возможно ли такое, что среди всех ваших богатств, я имею в виду, вашей собственности, вы могли, э-э, у, э-э…
Жестокость во взгляде Гарри заставила парня замолчать. Гарри поднял вверх палец и поставил парня на место:
— Еще слово, — сказал он просто, — и ты уволен.
Воцарилась долгая тишина. Все кроме Гарри не двигались, замерли, а Хочмен был слишком раздражен, чтобы двигаться. Когда он убедился, что клоун из страховой компании заткнулся, Гарри продолжил:
— Я знаю каждую вещь, каждый предмет из моей коллекции. И я не являюсь владельцем этого стеклянного ящика. И мне не принадлежит это нечто внутри его.
Пирли прочистил горло:
— Извините меня, мистер Хочмен.
Гарри перевел свирепый взгляд на Пирли, который, будучи независимым субподрядчиком, был менее запуган.
— Что еще.
— Я думаю, г-н Хочмен, — начал Жак, показывая на фото в руках пострадавшего, — если вы более внимательно присмотритесь, то увидите, что коробка в вашей галерее стоит на пьедестале.
— Чушь собачья, — выругался Гарри.
— Если бы вы только взглянули, сэр…
Гарри взглянул. Его глаза вылезли из орбит. Точно. Ей-богу, эта чертова вещь стояла там. И на следующем снимке тоже. А вон там, на заднем плане, снова она. — Хорошо, что это, черт возьми? — требовал ответа Гарри.
— Жаль, мистер Хочмен, — отозвался Пирли, — что ваша коллекция не была каталогизирована.
— А какой в этом смысл? Если я всегда покупаю или продаю; коллекция меняется все время. Мы сделали небольшую перестановку там, поменяли вещи местами, но этот стеклянный сундук не мой.
— Похоже на то, сэр, — осмелился сказать Пирли. — Очень похоже.
У Гарри лопнуло терпение. Этот чертов стеклянный ящик стал последней каплей, последней «деталью». Еще раз сердито взглянув на Жака, Гарри произнес:
— Вы частный детектив, не так ли?
— Предпочитаю называть себя частным сыщиком, мистер Хочмен.
— О, неужели. Хорошо, а я предпочитаю знать, что происходит. И мне кажется это ваша работа, чтобы рассказать мне, что же на самом деле происходит. Держите снимок со стеклянной коробкой, господин Частный Сыщик. Расследуйте. Когда у вас появиться информации, дайте мне знать, — он «обстрелял» комнату своим взглядом. — И вы все, когда будете готовы, свяжитесь со мной. Встреча закончена. До свидания.
Он повернул Ламборгини на Гэнсевурт-Стрит, нажимая большим пальцем на кнопки пейджера, и поехал по кварталу, между складов и немногих уцелевших зданий по производству мясных продуктов. Перед ним открылась потрепанная старая зеленого цвета дверь гаража. Пирли въехал внутрь, дверь закрылась, и он поднялся на бетонную рампу.
Отремонтирован был лишь первый этаж. Высокие каменные стены выкрасили в кремовый цвет, на металлических потолочных балках установили прожекторы, которые освещали вечнозеленые растения в кадках перед дверью его офиса. Пирли припарковался на своем месте — место рядом предназначалось для редких клиентов — вошел в шикарно оформленную комнату, открыл дверь и очутился в приемной. Делла перестала на минуту печатать и взглянула на него:
— Привет, шеф, как дела?
— На этот раз странно, Делла, — ответил Пирли и умело запустил свою шляпу через всю комнату в сторону полки.
— Они всегда необычные, шеф, — напомнила Делла. — Что на этот раз?
Присев на край стола, Пирли ответил:
— Богатый парень, Гарри Хочмен, отельер. Его коллекцию в Вермонте украли. Воры сфотографировали награбленное, для достоверности, — и он достал несколько снимков из карман. — Затем связались с Хочменом и предоставили ему снимки, — Жак положил улики перед Деллой. — Ты видишь тот реликварий?
— Красивый, шеф.
— Хочмен говорит, что это не его.
— Что?
Пирли разложил перед девушкой остальные фото. Она просмотрела снимок за снимком, всю коллекцию Гарри Хочмена и стеклянный сундук. Затем беззвучно присвистнула и произнесла:
— Ничего себе, босс. Почему он отказывается от него?
— В этом вся загвоздка, верно, Делла, — Пирли поднялся, поправил брюки и манжеты. — Я говорил тебе, на этот раз я взялся за странное дело. Позвони Фритцу, передай ему, мне нужен увеличенный снимок фотографии с этой коробкой, и как можно скорее. Затем найди Марго, Джерри и Херкимера. Встреча здесь в одиннадцать.
— Работаем на полную мощность, шеф? — спросила Делла.
— Так точно. Я хочу знать, откуда взялся тот ларец, что находится в нем, сколько оно стоит и почему Гарри Хочмен стал внезапно таким пугливым. И все мне это нужно вчера.
— Считайте, что уже сделано, шеф, — согласилась его помощница и потянулась к телефону.
Архиепископ Минококус редко просматривал прессу. Газеты переполняла беспокойная информация. «Чтобы сохранить веру придерживайся только правдивым фактам». Таким образом, когда он звонил Градецу Краловцу в понедельник и сообщил о поразительном отречении Тсерговии, то понятия не имел о других событиях, об ограблении в Вермонте и общественных сомнениях, касаемо сексуальных схем и сексуальных партнеров посла. В среду утром одни из его помощников принес анонимное письмо и фотографию. Их передали одному из караульных у главного входа в здание ООН. Архиепископу пришлось отвлечься от вечного, и начать изучать то, что происходит в материальном мире. На снимке, лежащим на столе напротив, была четко изображена священная реликвия Санкт Ферганы — он узнал реликварий — которая должна была находиться под охраной и заботой Вотскоэк в Нови Гладе, но здесь она пребывала, видимо, в какой-то картинной галерее. Голые стати и картины обнаженных женщин виднелись на фото, вынудив архиепископа поспешно отвернутся и посмотреть на клерка:
— Отче? Почему ты показываешь мне это?
— Письмо все разъясняет, Ваша Светлость.
Письмо. Первый вариант этого сообщения написал лично Джон Дортмундер, вручную, в ночь на воскресенье. Весь понедельник и вторник его читали верные компаньоны Джона: Мэй, Энди Келп, Тини Балчер и Грийк Крагнк. Все научились правильно произносить его имя и все знали, как его исправить в случае чего. И эта редакция изменила содержание письма, акцент был смещен, целые предложения поменяли местами, добавлены дополнительные идеи (некоторые из них впоследствии все же были удалены) и в конечном итоге письмо было признано всеми кроме Дортмундер удовлетворительным. Он по-прежнему настаивал на первом варианте.
