В квартире Феликса приятнее всего было сидеть на кухне. В шкафчике я обнаружила только дешевое красное вино, которое, конечно, не шло ни в какое сравнение с «кьянти классико» или «просэкко». Когда же наконец придет Энди?
Кто-то открывал входную дверь, я нетерпеливо выглянула в прихожую. Вошедшая женщина казалась усталой, она выглядела лет на десять старше меня. Вздохнув, она направилась в сторону кухни. Собака вскочила и радостно понеслась ей навстречу.
Моя новая соседка вовсе не прятала свою божественную красоту под ослиной шкурой, как принцесса в сказке Перро, да и особой красоты в ней не было: она скорее напоминала щуплого мужчину.
Принцесса Ослиная Шкура села к столу, я налила ей вина. В темном коридоре я не рассмотрела ее, теперь в уютном свете лампы, висевшей почти у наших лиц, я не могла отвести взгляд от ее маленьких усиков, выглядевших так трогательно, как будто она ела шоколадное мороженое и забыла потом утереться.
Она поняла, о чем я думаю, и сразу после того, как представилась, поведала свою историю:
– Мне было тринадцать лет, когда у меня впервые начались месячные. Я огорчалась, что это занудство будет повторяться каждый месяц долгие годы. Мама утешала меня: это еще ничего, вот у мужчин зато растет борода. Конечно, никто тогда и представить себе не мог, что мне тоже скоро придется ежедневно брить ноги и руки. Но с усами я решила ничего не делать, это своего рода мой фирменный знак.
Видя, как непринужденно Катрин рассуждает о такой неприятной для многих женщин проблеме, я расслабилась.
– Большинство знакомых забавляет мой вид, они вовсе не находят его неэстетичным. Когда я была еще юна и неопытна, наш семейный врач определял этот феномен как гипертрихоз, а родные придумывали для меня различные прозвища. В общем, приятные и милые, хотя и происходившие из мира животных. Мои тетки называли меня обезьянкой, дядя звал кошечкой…
– А мой брат прозвал меня слонихой, – пробурчала я вполголоса.
– Добрый мальчик, явно польстить хотел, – сказала Катрин с легким недоумением. – Я бы посчиталась с таким братцем.
– Уже. Он лежит на кладбище Бергфридхоф в Гейдельберге, – тихо сказала я.
Она с минуту изучала меня, переваривая сказанное.
– У тебя весьма своеобразный юмор. – И продолжила: – В двадцать два года я купила себе электробритву и стала бороться с шерстью на всех четырех конечностях. Летом – каждое утро, зимой реже: под длинной одеждой все равно не видно.
Что это за шутка природы, от какого косматого предка ей досталась такая растительность, она ке понимала. Может, гены, отвечающие за волосяной покров, странным образом суммировались, когда смешалась среднеевропейская и южная кровь ее родителей… Тут последовал подробный рассказ о семье Катрин.
Ближе к ночи явился Энди. К нам у него был только один вопрос:
– С собакой кто-нибудь гулял?
Мы переглянулись. Без слова упрека Энди вывел пса. Получалось, что за собакой и без моих забот хорошо ухаживали. Чего ради я торчала в Дармштадте?
На следующее утро мне наконец удалось поймать Эмилию дома, в далекой Флоренции. Я часто совсем забывала, что Эмилия в доме Коры на работе – нас связывали истинно дружеские чувства, – и обращалась к ней как к старшей подруге.
– Как наш милый мальчик? – первым делом спросила она. – Ты забыла его медвежонка! Как же он там засыпает без своего Балу? А про меня он вспоминает?
– Да все у него отлично, – нетерпеливо оборвала расспросы я. – Как Кора и Феликс? Вернутся завтра?
– Нет, что ты! Завтра мы собираемся ехать на море или за город. Здесь невыносимая жара!
– Как на море? А я? – Мой вопрос поразил своей наивностью даже меня саму.
– Ну, Майя, нельзя же получить все сразу! И потом, ты же сама вызвалась помочь несчастной больней старушке, – урезонила меня Эмилия. – Хотя от тебя меньше всего можно было бы ожидать такого самопожертвования. Я обязательно передам твой привет Коре и Феликсу. Их сейчас нет, осмотр окрестностей, знаешь ли…
Тут у меня вырвалось такое крепкое словцо, что Эмилия моментально бросила трубку, давая мне понять, что хорошие девочки, опекающие чужих бабушек, так себя не ведут.
Мне захотелось вскочить в колымагу Макса и пуститься вдогонку за подлыми предателями, а потом затолкать Феликса в ту же машину, чтобы он убирался восвояси.
В голове пульсировала мысль: «Кора, почему ты разрушаешь нашу дружбу? Чем я заслужила твою немилость? Я бы не увела твоего Феликса…»
Или я не должна обращать внимания на то, что она норовит залезть в постель к своему кровному родственнику?!
Около полудня Энди смог-таки отклеиться от кровати и появиться на кухне. Плотный завтрак, видимо, не входил в число его основных привычек. Он съел яблоко и выпил какао прямо из упаковки. Я уже догадалась, что таков здешний обычай. Еще немного, и я тоже начну пить какао через край.
Энди взглянул в мою сторону – мой мрачный вид и насупленные брови его почему-то рассмешили.
– Посмотри, на кого ты похожа! Ты в зеркало еще не смотрелась? Сегодня слишком хороший денек, чтобы сидеть в четырех стенах, да еще с таким лицом! Хочешь, я схожу за своим такси и отвезу тебя к открытому бассейну?
– Отвези меня на море! – капризничала я. – Впрочем, у меня же есть машина, если это можно так назвать, я и сама могу куда-нибудь съездить.
– Только, пожалуйста, будь осторожнее: тормоза уже раз выходили из строя. Если тебе интересно мое мнение, я ни за что бы не сел в эту рухлядь.
Насколько я успела узнать Энди, ему можно верить. Когда он ушел, я спустилась в подвал и обнаружила там старый велосипед.
Я посадила Бэлу на багажник и велела ему крепко-крепко держаться. Он послушно схватился за меня ручонками. Сынишка удивленно притих: слишком много новых впечатлений. Он еще никогда не ездил на велосипеде, а тут – мы едем в путешествие на огромном громыхающем чудище.
И в самом деле, лучшего дня для прогулок нельзя было и желать. Многие молодые матери, как и я, бодро крутили педали, малыши тряслись за их спинами в своих детских креслицах. Я ловила на себе неодобрительные взгляды. Одна из женщин не сдержалась и крикнула:
– Нельзя так возить ребенка!
– Без вас знаю! – огрызнулась я.
Вскоре на одном особенно крутом повороте я и сама поняла: кроме того, что шокирую общественность, я действительно подвергаю нас опасности. Тогда я припарковалась на велосипедной стоянке у первого же встретившегося на пути универмага. На стоянке были и другие велосипеды, на двух из них я увидела прямо-таки образцовые детские сиденья.
Решительным шагом я вошла в универмаг. К сожалению, в нем вообще не продавались инструменты. Пришлось искать другой магазин, где я обратилась к консультанту по молоткам и пилам.
– Вы не могли бы мне помочь? Я потеряла ключ и теперь не могу отцепить свой велосипед от столбика, – на голубом глазу взывала я к сочувствию. – Мне нужны какие-нибудь клещи.
– Вам нужны не клещи, а кусачки, – сказал продавец и показал мне несколько.
Оказалось, что перерезать чужие цепи личными кусачками – удовольствие, которое я не могу себе позволить.
– А нельзя ли одолжить их ненадолго?
– Извините, – ответил продавец, – но инструментов напрокат мы не даем.
Ничего не добившись, мы вышли на воздух и в утешение съели по порции мороженого.
На улице появлялось все больше женщин на велосипедах. Они проезжали мимо нас с Бэлой, детские сиденьица их двухколесных машин были пусты. Похоже, наступил тот час, когда матери отправляются в детские сады за малышами. Я вскочила на велосипед и пустилась в погоню. Удобный случай не заставил себя ждать: у ворот детского сада, принадлежавшего евангелистской общине, стоял оснащенный по всей форме велосипед, привязанный только верой его хозяйки в могущество библейских заповедей. В мгновение ока свершился неравноценный обмен, и я укатила вместе с сыном, который принялся верещать от восторга, чуть только оказался в шикарном лиловом креслице.
Вся в поту вернулась я после трудового дня. Должно быть, Кора и Феликс как раз лежали у полосы прибоя в шезлонгах и потягивали кампари. Мне вспомнилось прошлое лето. Мы провели его беззаботно и радостно. Так хорошо было лежать вдвоем у моря, болтать ни о чем и смотреть, как Бэла с Эмилией возятся у самой воды, собирают ракушки.
Мои летние грезы прервал телефонный звонок. Снимая трубку, я всерьез ожидала услышать голос раскаявшейся Коры, готовой тотчас броситься вызволять меня из дармштадтского плена.
Вместо Коры была бабушка.
– Как ваши дела, Майя? – заботливо начала она. – Надеюсь, вас и мальчика жара не замучила.
– Нет, в Италии обычно жарче, – уныло отозвалась я.
– Знаете ли, я позабыла кое-что важное. Я хотела попросить о небольшом одолжении. Один мой знакомый живет в доме престарелых тут неподалеку. Вообще-то я не собиралась к нему ездить до возвращения Феликса, но Хуго настаивает… Если вас не затруднит, вы не могли бы найти время отвезти меня?
