Так вот, продвигаясь на своем «Ниссане» по этой самой улице, я наконец заметила дом с табличкой «тридцать два» и свернула во двор.
Допросив бабульку, выходящую из подъезда, в коем из двух этих подъездов имеется квартира номер восемнадцать и заручившись ее правильным знанием кода чужого подъезда, я отправилась туда.
Бабульки эти всегда все знают! Ну, скажите, зачем ей код чужого подъезда? Свой-то, поди, на бумажке написала, чтоб не забыть, а чужой — помнит!
Вышеуказанная квартира находилась на втором этаже и была коммунальной, о чем свидетельствовала бумажка, прилепленная к стене в районе звонка. На ней были написаны фамилии жильцов этой самой квартиры, очевидно, а напротив каждой фамилии стояла цифра, которая символизировала определенное количество звонков.
Я вдавила кнопочку два раза, в соответствии с бумажкой, и стала ждать. Вскоре послышались шаркающие шаги, и без риторического вопроса «кто там?» дверь отворилась. За ней стоял мужчина лет пятидесяти, с седыми волосами и в очках. Одет он был в довольно рваное трико и без майки, зачем майка, когда тут живого места нет — все в наколках?
Он галантно сделал жест рукой, чтобы я проходила, и я не заставила себя долго ждать, правда, от «бомжа» я такого не ожидала.
— Могу я поговорить с Бирюковым Виктором Васильевичем?
— не люблю, когда меня разглядывают таким наглым образом, да еще и без слов.
— Конечно, можете. Да вы не стесняйтесь, проходите на кухню, сейчас и поговорим, — он опять сделал свой любимый жест. Прямо «жентльмен» с большой буквы Ж.
Я было отправилась в том направлении, в которое мне указали, и вдруг услышала шум, звон и чертыхание в предполагаемом местоположении кухни. Я остановилась.
— Вы не один? Может мы поговорим в другой раз? — у меня не было желания сидеть на кухне в компании двух бомжей.
— Да нет, не беспокойтесь… Это мой друг, он сейчас уйдет.
Ну, ладно. Уйдет, так уйдет. И я прошествовала на кухню с гордо поднятой головой. Но как только я миновала порог, голова моя сама собой опустилась и уставилась на друга Виктора Васильевича. Аккуратненько примостившись на шатком табурете за маленьким столиком, сидел Дрюня Мурашов и наливал в стакан водку «Что делать?», стараясь налить с бугорком, но не пролить ни капли на стол при этом. Вот уж кого не ожидала здесь увидеть, так это Дрюню! Это мой старый знакомый, брат нашей с Ольгой подруги детства. Дрюня был старше нас, но это не мешало нам играть вместе. Жил Дрюня по соседству со мной и поэтому каждый божий день я его видела: то Дрюня слоняется по двору, ища кого-нибудь себе в напарники организовывать какой-то бизнес, в основе которого лежит очередная гениальная идея Мурашова, то он просто ищет, где бы раздобыть бутылочку чего-нибудь спиртного. Несколько раз Дрюня притаскивался ко мне и просил купить у него какую-нибудь вещь, чаще всего абсолютно бесполезную. А когда я не соглашалась на покупку, Дрюня в очередной раз начинал канючить десятку или двадцатку «до получки». Но так как он отродясь нигде не работал, то возможности возврата своих денег я не видела и поэтому не давала их. Правда, однажды я все-таки дала ему полтинник, где-то два года назад, и до сих пор в глаза его больше не видела, полтинник то есть.
— Дрюня?! Что ты здесь делаешь? — от изумления я гаркнула так, что стакан Дрюни расплескался наполовину, когда он дернул рукой, испугавшись моего крика.
— А я просто удивилась и раздосадовалась — ну в самом деле, куда ни плюнь, в Дрюню попадешь! Это уже начинает мне надоедать, честно говоря. К Ольге придешь — он там торчит, домой едешь — во дворе ошивается, а теперь еще и здесь, где я совершенно не ожидала его встретить.
— Полина? — Дрюня вскинул голову и посмотрел на меня мутными глазами.
Узрев, что это я, он расстроился.
— Вот, видишь, что наделала, сколько добра теперь пропало… Э-эх… — Дрюня, сокрушенно покачав головой, отодвинул стакан в сторону и стал слизывать со стола лужицу пролившейся водки, а потом и стакан опрокинул в себя. — Эх, хорошо! — сказал он и закусил огурчиком.
— Дрюня, что ты здесь делаешь? — еще раз спросила я, двигаясь по направлению к нему.
— Да я ничего, это мы тут, это, с Витьком отмечали… это… — он задумался и почесал голову.
— День граненого стакана, что ли? — подсказала я. — Или триста лет русской балалайке?
Видно, Дрюне мысль моя понравилась, и он ухватился за нее. Не говорить же, в самом деле, даме, что он просто напивается в обществе друга!
— Ага, этой самой… балалайки, — выговорил Дрюня и усиленно закивал головой.
— Ладно, поверила, — миролюбиво сказала я, а Дрюня просто-таки просиял. — А теперь ты берешь свою «Что делать?» и ищешь другое место, где отмечать столь важный праздник. Понял? Быстро!
Сияние исчезло с Дрюниного лица.
— Что случилось, а, Полин?
— Ничего. Тебе такое вредно знать, а то водка в горло не полезет, будешь всю жизнь чаем баловаться. — Дрюня при этих словах как-то съежился и, прижав к себе поближе бутылку, начал пробираться к двери, на выход.
Как раз когда дверь за Дрюней захлопнулась, в кухню явился Виктор Васильевич, неся в руках бутылку сухого белого вина. Судя по этикетке, вкус у него хороший. Вот, значит, зачем он отлучался. Не хотел гостью водкой поить. Такт имеет, это хорошо.
— Так, Виктор Васильевич, начнем с того, что меня зовут Полина, — с чего начать я не знала, и начала с самого простого.
— Очень приятно. Как я понял, мое имя вам уже известно. Позвольте узнать, откуда? — он мило заулыбался, видно, не часто к нему ходят красивые девушки, и обрадовался.
— Я знаю вашего сына Олега…
— Я так и понял, что вы из-за него пришли. Ну почему ко мне, лично ко мне, не придет такая вот красавица? — он театрально воздел руки к потолку, закатил глаза и томно вздохнул.
Прекратив спектакль, он опустился на табуретку, с которой только что слез Дрюня.
— Что же вас привело ко мне? Долги, разбитое сердце или еще что? А куда же делся мой друг? — как бы между прочим поинтересовался Виктор Васильевич, оглядывая кухню в поисках Дрюни.
— Он ушел, — сообщила я.
— Неужели? — Виктор Васильевич явно расстроился.
— Это к лучшему, — мягко сказала я. — Мне нужно с вами поговорить… Это очень серьезный и, сразу признаюсь, неприятный разговор…
— Что-нибудь случилось? — встревожившись, спросил Бирюков.
Я молчала и не знала, как сообщить отцу ужасную новость. Потом, пересилив себя, решила отрубить одним махом.
— С вашим сыном Олегом случилось несчастье. Его убили.
— Что? Когда это случилось? — он осел и совсем размяк на табуретке, а я, воспользовавшись случаем, взяла бутылку вина и убрала ее подальше. Потом поставила чайник на плиту.
— Это случилось вчера, может быть, позавчера. Пока еще ничего не известно. К вам обязательно придут из милиции и все расскажут. А кто убил вашего сына — это я и хочу узнать, так как вместе с убийцей пропали и мои драгоценности, — драгоценности, конечно, не совсем мои, но приходится врать. Хотя там есть и доля моих из бабушкиного наследства, но большинство — Ираиды Сергеевны.
— Где он сейчас?
— Его отвезли в морг, наверное. Виктор Васильевич, это, конечно, неподходящий момент, но вы должны мне помочь найти убийцу Олега.
— Я могу его увидеть?
— Конечно. Я отвезу вас.
— А вы вообще-то кто? — спросил Бирюков, и мне показалось, что ему по большому счету все равно, кто я такая.
— Я дочь Ираиды Сергеевны, женщины, с которой дружил ваш сын, — я не знала, в курсе ли Виктор Васильевич насчет наклонностей своего сына в межполовых отношениях, поэтому постаралась выбрать такое нейтральное слово. Не знаю, понял ли он меня, но кивнул.
Я продолжила:
— Кроме того, мой муж — старший следователь, и он занимается этим делом, — про мужа, конечно, тоже неправда, но чего не сделаешь ради дела. — Вы мне поможете?
— Чем смогу…
Чайник закипел, я налила две чашки и поставила одну перед Бирюковым-старшим.
— Я понимаю, что в такой ситуации…когда убит ваш сын, вряд ли что-то или кто-то может помочь. Но, я прошу вас, Виктор Васильевич, соберитесь. Может быть то, что вы расскажете поможет нам найти убийцу вашего сына.
— Я не знаю, с чего начать…
— Начните с того, почему Олег прописан у вас, а не в своей квартире?
— Он только недавно приобрел ту квартиру и не успел там прописаться, а в этой я его прописал, чтобы квартира, если со мной что-то случится, досталась ему, а не государству, по наследству.
— Угу, понятно, — пробормотала я. — Ну, а теперь начнем, пожалуй, со школьных времен: друзья, знакомые и так далее, — когда не знаешь ничего, лучше составить полную картину сразу.
— Он учился неплохо, но и нехорошо. Как обычно все мальчишки. Большую часть времени пропадал на улице. А центр города, сами знаете, какое место. Детям здесь особо играть негде, вот и шляются по подъездам. Рано курить начал, а потом и выпивать стал, — я подумала, что Олегу было от кого заразиться этой дурной привычкой. — Школу кое-как окончил, в армии отслужил. А когда пришел, долго искал работу. Нашел где-то по старым знакомым. Я и не знаю точно, где он работал, где-то на автомобильном рынке. Деньги получал хорошие, насколько я знаю. Даже иногда мне давал…
