Конечно, когда она ушла, мне было тяжело. Но ведь сын у меня остался, работа. И если бы не все эти дурацкие нововведения: конверсия, вхождение в рынок, то-се, моей зарплаты бы на все хватало, и жили бы мы с Петенькой припеваючи. Но если шестьдесят тысяч в месяц, да и те не платят – денег нет, а на молоко и хлеб в день около тысячи нужно выложить, поневоле задумаешься, как дальше жить. За мои самодельные будильники-таймеры да транзисторы много не давали, а на что-то более серьезное ни времени, ни сил не было. И так ради пяти-семи тысяч нужно было весь день на Тишинке простоять. В любую погоду. А там все продают и почти никто не покупает.
А в тот день, помню, у меня вообще ничего не купили. Вечерело, а я все стоял, ждал. На лица давно уже не смотрю – неинтересно. В основном на ноги: кто во что обут. Ботинки о человеке многое могут поведать: о характере, о достатке и об ином прочем.
Вот стою себе, и вдруг передо мной пара шикарных мокасин. Американских. Новехоньких. Я голову поднял. Тут-то он меня окончательно признал. А я его вспомнил.
Мы с Севкой на работу одновременно пришли, в один отдел. Я со своим красным дипломом, а он – по протекции какого-то дядюшки, важной шишки в нашем министерстве. Балабон был Севка жуткий, и ни одного задания никогда не мог до конца довести. Зато организовать, достать, выбить – равных не было. В конце концов выбрали его в местком, и сделал он там головокружительную карьеру. В итоге перешел в ВЦСПС, и больше мы не встречались.
Севка очень изменился, я бы его первым никогда не узнал. Когда-то был худющий, почти как я, только на голову ниже. Шустрый, вертлявый. Баба Катя, когда его в первый раз увидела, определила, как припечатала: «Шпынь». Так вот этот самый «шпынь» превратился в ухоженного и выхоленного мужика. К тому же хорошо упитанного и одетого с иголочки. Раньше костюмы его мало занимали.
– Старичок! – завопил он на всю толкучку. – Какого этого самого ты здесь делаешь? Сто лет не виделись, пошли отпразднуем!
– Не могу, Севка, – попытался я открутиться. – Дома будут беспокоиться, да и с монетами у меня негусто, нужно хоть что-то продать сегодня. Так что извини, в другой раз.
– Монеты, старичок, – что навоз. Сегодня нет, а завтра – воз. Не бери в голову, на выпивку у меня хватит. Собирай свои товары народного потребления – и пойдем. Что это ты продаешь? Сам, что ли, сделал? Ну да, ты же все мог соорудить, хоть космический корабль из консервной банки, хоть радиолу из табуретки.
Севка трещал без умолку и не дожидался моих ответов.
– Значит, так, старичок, эту партию я у тебя покупаю оптом. Почем штука? По две? Ты офонарел, по пять – и то даром! Вот тебе двадцать тысяч, закрывай лавочку – и по коням. Душа горит, да и поесть было бы неплохо. Ну, и за встречу за нашу, а как же! Было время, славно гудели. Сейчас, конечно, уже не те силы, но попробуем… Давай, давай собирайся.
Севка кое-что перепутал: «гудел» он больше с девочками да с начальством – на халяву. А ко мне приходил то за трешкой до получки, то за сигаретой, то за алиби для безумно ревнивой своей жены. Предполагалось, что вечерами мы с ним у меня «работаем над совместным изобретением». Но единственной его идеей, которую я осуществил для него и, надо сказать, ради него и с его почти конкретной помощью, было создание так называемого «суперключа», то есть устройства, с помощью которого можно было открыть все: от стандартного дверного замка до кодового сейфового.
Как-то Севка примчался ко мне бледный и перепуганный и сообщил, что у него стащили ключи. Всю связку, в том числе и от месткомовского сейфа. Он сплел какую-то леденящую душу историю, но я понял так, что Севка «позаимствовал» из казенных денег энную сумму, собираясь, правда, честно положить на место попозже. И вот тут-то у него ключи и пропали. А через неделю вернется из отпуска месткомовский казначей со своими ключами, и тут-то недостача и всплывет. Режим «почтовых ящиков» был достаточно суровым, а уж подобные шалости с деньгами вообще не поощрялись. На Севку было жалко смотреть, и я, просидев трое суток, сконструировал что-то вроде электронной отмычки. А поскольку моему приятелю в руки и молоток-то нельзя было давать – испортит, то я после работы пошел и открыл ему этот злосчастный сейф. И сам же потом закрыл. Под бурное Севкино ликование.
Все тогда обошлось, поскольку никто ни о чем не узнал. Севка клялся в вечной признательности, обещал «не остаться в долгу», да, видимо, замотался – забыл. Впрочем, никакой признательности я не ждал, зная характер этого балабона. Сам давно все забыл – да вот увидел Севку, и само вспомнилось.
А он все трещал и трещал. Мы уселись в его машину (я не очень разбираюсь в марках, то ли «БМВ», то ли «Мерседес») и куда-то поехали… У меня голова пошла кругом от Севкиной болтовни. Понял только, что из профсоюзов он вроде бы ушел и основал свое дело. Какое, понятия не имею, хотя он и распинался про это довольно долго. Вроде бы третий раз женат или второй раз развелся? В общем, все то же самое: "Я", «мне», «моя»… Но если раньше хвастался поездкой в Сочи с секретаршей шефа, то сейчас – отдыхом на неких островах с некой Викой. Предполагалось, что я должен эту Вику знать, поскольку «ее все знают, старичок, не прикидывайся». Да, Севка, он и на Багамах Севка. Или на Бермудах…
Он привез меня в какой-то погребок на Арбате. Понятия не имел, что в нашем городе есть такие местечки, как в кино из «ихней» жизни. Да и закусок подобных отродясь не пробовал, не говоря уже о выпивке. Конечно, меня позорно развезло. Но даже не от тепла и сытости расслабился – от того, что кого-то мои проблемы взволновали. А Севку они заинтересовали, да еще как! Он даже подобрался весь, будто боялся слово пропустить. Мне показалось, что зря я его так: балабон, балабон. Слушает, сочувственно спрашивает, в рюмку подливает, кивает…
Ну и рассказал ему, чего никогда никому не рассказывал. О том, как тоскую по Ларочке, как тяжело с маленьким ребенком без матери, как на работе не платят, а все дорожает. В общем, разнюнился. Севка же все выслушал, помолчал, а потом сказал:
– Значит, так, старичок, положение, конечно, хреновое, но не безнадежное. Все упирается в отсутствие бабок. А будут бабки – будут и бабы, не журись. Ладно, шучу! Но руки-то при тебе, голова на месте, остальное приложится. Если, конечно, чуть-чуть помочь. Вот я тебе и помогу, за мной старый должок, помню. Кстати, можно этот твой суперключ запатентовать.
– Кому он нужен? Да и нет у меня денег на это…
– Я же говорю, все упирается в отсутствие бабок. А кому нужен суперключ? Да всем нужен – от уборщицы до взломщика. Шутка, старичок! Но серьезно, подумай, может, еще чего изобретешь. А вообще-то мне верный человек нужен. Сейчас таких днем с огнем не найдешь, все только и думают, как бы другого схарчить. Поможешь мне пару проблем решить, в долгу не останусь…
Я был еще достаточно трезв, чтобы забеспокоиться:
– Какие проблемы, Севка?
Он коротко хохотнул:
– Не боись, мой маленький, технические. Починить нужно кое-что, отладить. Договор составим, чин чином. Тебе денежка будет капать, не придется на Тишинке торчать. А мне польза и спокойствие. Годится?
Вроде бы все было чисто и нормально, но не лежала у меня душа к сотрудничеству с Севкой, обещал подумать. Отвез он меня домой. А через три дня позвонил на работу, предложил встретиться: мол, дело есть. Про себя решил: будет втягивать в сомнительные махинации, пошлю куда подальше. Но он просто попросил починить какой-то импортный будильник с восемью мелодиями. Дал аванс – десять тысяч, попросил расписку. Опять вроде бы все нормально, а на душе кошки скребут. Починил за один вечер. Но никаких своих координат мне Севка не оставил. А сам не объявлялся. В субботу опять пошел на Тишинку и… нарвался. До сих пор все было тихо-спокойно, а тут привязалась какая-то шпана, начали задираться, переломали поделки, синяков наставили. И посулили: сунешься еще – убьем. А на следующий день Севка позвонил. Рассказал ему про свои злоключения, он с ходу предложил:
– Слушай, старичок, нет худа без добра. Тут я тебе постоянный приработок нашел и еще одно разовое дельце. Давай подгребай после работы к метро, я тебя там перехвачу. Все сразу и обсудим за рюмкой… чая.
Повез он меня опять в какой-то тихий кабак. Первым делом я ему будильник вернул – починенный. А он мне – опять десять тысяч и опять расписочку подсовывает. Ну, в общем, правильно, денежки счет любят. Только сам какой-то озабоченный, чтобы не сказать смурной.
– Случилось что? – спрашиваю.
– Знаешь, старичок, ты будешь дико смеяться, но история повторяется. Я посеял ключи. От офиса и от сейфа. Да, разгильдяй, но кого это колышет? А президент нашего банка, не делай больших глаз, я вице-президент коммерческого банка, еще в первый раз тебе сказал, так вот, президент отвалил на месяц за границу вместе со своими ключами, понятное дело. Старичок, все встало, веришь? Ни договор подписать, ни зарплату сотрудникам начислить. У нас в офисе сейф, как в родном месткоме, – железный сундук с замком. Поедем со мной завтра вечером. Я скажу охраннику, что ты слесарь, будешь чинить сейф. Откроешь – и все, свободен. А с меня еще десять штук плюс постоянный приработок. Лады?
