И они либо теряют навсегда интерес к полетам, либо переходят ко мне. У меня занимаются три его бывших ученика. Он их всех ни в грош не ставил, особенно мужчин. А что женщины могут летать, он вообще не верит, поэтому на них реже срывается. Конечно, молодежи не вредно время от времени получать щелчок по носу, чтобы чересчур не зазнавались. Но не ждите тогда, что они за это вам станут платить! Билл летает очертя голову – смелый, но безрассудный, вот и ломает самолеты. Хорошо еще, что он отличный механик и сам их чинит. Поговаривают, он не ладит с отцом, – неудивительно: они слишком похожи. Оба здоровенные, громогласные, самоуверенные ублюдки. А этот стейк очень хорош, – добавила Банжи, с воодушевлением разделываясь с мясом на своей тарелке.
Фрина поковыряла лобстер под майонезом и отпила шампанского. Она не могла отделаться от мрачных раздумий о Билле Макнотоне. Вмешавшись в его жизнь, она теперь чувствовала себя ответственной за него.
– А почему ты не одобряешь его затею с перелетом через Южный полюс? – спросила Фрина рассеянно.
– Слишком большой перелет, – проговорила Банжи набитым ртом. – Северный полюс тоже немаленький, но большая часть – просто лед, поэтому когда он немного подтаивает, территория, над которой надо лететь, уменьшается. А Южный полюс, как мне кажется, – земля, покрытая льдом, так что, даже если он и растает немного, расстояние не сократится. Лед опасен для авиаторов. Вспомни старину Нобиле,[8] итальянца, полетевшего через Северный полюс. Все самолеты, которые посылали ему на выручку, разбивались при посадке или взлете. «Фоккер», такой, как у Макнотона, тоже был в их числе, и он сумел сделать лишь один рейс, а потом разбился, отяжелев от морозного воздуха. И ни одна машина не может взять достаточно топлива, чтобы хватило на весь перелет, это тоже задачка. Вот если бы мы могли подзаправляться прямо в воздухе! Но без работающего радио и еще парочки новейших изобретений это просто невозможно, Фрина. Это говорю тебе я, женщина, которая перелетела через Пиренеи в январе. Я знаю, что такое снег. А что мы закажем на десерт? Да, Фрина, не одолжишь ли мне какое-нибудь свое платье? Я приглашена на бал, мне там должны вручать приз за скорость, но туда нельзя заявиться в летной одежке.
Фрина вздохнула: все платья, которые она одалживала Банжи, возвращались к ней навсегда испорченными. Но она улыбнулась, предложила взять на десерт трюфели и согласилась помочь подруге. Она вспомнила свое нищенское детство: хорошо, что теперь у нее много нарядов и можно не особенно горевать, если один потеряешь. Фрина ела трюфели и размышляла о том, что бедность, каким бы тяжелым испытанием она ни была, все же дает возможность, выбравшись из нее, с особым наслаждением тратить деньги; богатым от рождения эта радость недоступна. Это также побуждает исполнять самые глупые желания. Она достала свою сумочку и протянула Банжи новенькую визитную карточку.
– «Мисс Фрина Фишер. Детектив. 221-б, Эспланада, Сент-Килда», – прочла Банжи. – Так ты заделалась частным детективом? Забавно! И как повезло с адресом![9]
– Никакого везения, я просто добавила «б» к номеру 221. Я купила дом из-за номера. Обязательно приезжай меня навестить, Банжи. А теперь пошли наверх, поищем для тебя платье.
К счастью, ни одно из любимых платьев Фрины не подошло коренастой Банжи; она выбрала простую, свободного покроя артистическую тунику из темного бархата, которую Фрина приобрела под настроение и так ни разу и не надела.
– Нет, я не люблю черный цвет. Никогда она мне не нравилась, а вот тебе отлично подходит. А как насчет шляпы?
Банжи выбрала экстравагантный фетровый убор с букетом фиалок над одним ухом; она выглядела в нем сногсшибательно. Фрина не дрогнула – просто упаковала шляпу в картонку и заказала чай в номер.
– Между прочим, в той семейке есть еще и дочка – Амелия, так, кажется, ее зовут. Она раз приходила посмотреть, как летает Билл. Артистический тип. Неряшливая, но милая, стройная и бледная. Я предложила ей слетать со мной, так она чуть чувств не лишилась. Пришлось ей стул искать, – беззлобно хмыкнула Банжи. – Бедная девочка, жить с такими громилами! Они из нее всю душу вытрясли. Она сделала замечательную летную акварель. Я ничего не смыслю в искусстве, но мне кажется, она хороший художник. Ту акварель она мне подарила, и я сразу же повесила ее на стену. Билл увидел и сказал: «Спасибо, что ты поддержала мою сестру». Словно эта картина – безделка какая. Ну, я на него напустилась и заявила, что это отличная вещь, обозвала его филистером, но к тому времени девочки уже и след простыл. Он грубиян, этот Билл. Терпеть его не могу. Что ж, дорогуша, спасибо за чай и ужин, и за наряд тоже. Обязательно навещу тебя, когда устроишься на новом месте, Шерлок, а захочется полетать – заезжай ко мне по-свойски.
Банжи умчалась, а Фрина улеглась в постель в расстроенных чувствах.
Qu’ils mangent de la brioche.
Пусть едят пирожные.
Фраза приписывается Марии Антуанетте[10]
Дот пила чай с господином и госпожой Батлер. На столе были густой овощной суп, пирог с яйцами и ветчиной, яблочный пирог и крепкий домашний чай в неограниченных количествах.
– Что ж, Элси, кажется, это милый домик, и хозяйка тоже милая, – расплывшись в улыбке, заметил господин Батлер. Он-таки вышел победителем в поединке со слесарем. И теперь все, чему мисс Фишер повелела течь, с энтузиазмом текло, и даже электрические камины наверху, к которым поначалу господин Батлер отнесся с недоверием, прекрасно работали.
Дот нахмурилась. Позволительно ли в таком тоне говорить о ее госпоже?
– Она леди, – поправила мужа госпожа Батлер. – Не забывай этого, Тед. У нее родня в Англии, а отец в родстве с самим королем.
– И все же она милая девушка. Знает, чего хочет, и умеет этого добиваться. И платит за это. Например, нам.
– Видите ли, дорогуша, – обратилась госпожа Батлер к Дот, – после смерти нашего старого хозяина мы не собирались поступать на новое место. Такой был замечательный джентльмен. И тоже из хорошего рода. Он оставил нам достаточно денег, чтобы мы могли больше не работать и купить маленький домик с садиком в Ричмонде – как раз такой, о каком мы всегда мечтали. Но мы с Тедом еще не старые развалины, и нам не хотелось бросать работу. Особенно если нашлось бы хорошее место. Небольшой дом без детей, и чтобы стиркой и всякой тяжелой работой занимались другие. Мы дали свои сведения в самое престижное агентство и запросили вдвое. Мисс Фишер прислала своего поверенного, он поговорил с нами, и мы сказали ему о наших условиях. А мисс Фишер потребовала только, чтобы мы не болтали о ее личных делах, но мы и так никогда себе этого не позволяли. Прощаясь, поверенный спросил, готовы ли мы переехать, чтобы следить за ремонтом. Ну, мы и согласились для начала поработать шесть месяцев, посмотреть, подойдем ли мы друг другу. Пока все идет как по маслу. А какова ваша история, дорогуша?
– Я работаю у нее уже три месяца, – ответила Дот. – Я попала в переплет, и она помогла мне выбраться. Мне отказали от места, потому что сын хозяйки преследовал меня, а мисс Фишер взяла меня к себе. С тех пор как мы занялись частным сыском, у нас не было времени скучать. Единственное, что может прийтись вам не по вкусу, это необходимость подавать чай в любое время дня и ночи, если госпожа что-нибудь расследует. В остальном она очень мила, – заключила Дот, откусывая яблочный пирог. – Очень вкусно, – похвалила она.
Госпожа Батлер расплылась в улыбке. Как все отличные повара, она обожала кормить людей.
– Вы любите автомобили, господин Батлер? – поинтересовалась Дот.
– Зовите меня просто Тед. Да, люблю. А автомобиль мисс Фишер – о таком можно только мечтать! Это «Лагонда», верно?
– «Испано-Сюиза», – поправила Дот. – Она водит как черт.
Глаза Теда вспыхнули.
– Надеюсь, она позволит мне отвозить ее в гости и на балы. Надо будет завести шоферскую кепку.
Дот размышляла, как лучше заговорить о привычке Фрины устилать свой будуар телами обнаженных юношей. Ей никак не удавалось подвести разговор к этой теме. Пусть Фрина сама это улаживает, в конце концов решила она.
– Что ж, мисс Уильямс, вода нагрелась, так что, если хотите, можете принять ванну, – объявил господин Батлер. – И эта штуковина, как ее там называют, наконец-то заработала. А я пойду чистить серебро. – С этими словами он скрылся в глубине дома.
– Зовите меня Дот. Мне надо быть в отеле к восьми, госпожа Батлер, не могли бы вы приготовить мне что-нибудь на завтрак к семи? Просто тост и чай. Спокойной ночи.
Дот поднялась по лестнице в свою собственную комнату, сполоснула лицо и руки и погрузилась в глубокий сон без сновидений на своей собственной кровати. Снаружи ревело море, выплескивая первый зимний шторм, а в доме 221-б на Эспланаде Дот спала как сурок.
