Иоанна Хмелевская - Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс)

Разговаривая с милицией, Алиция тоже орала не своим голосом, пытаясь этот шум перекричать и не отдавая себе отчета в том, что шум царит здесь, а не там, где слушают ее. Из комнаты начальства по-прежнему доносился Весин рев, правда теперь уже с некоторыми перерывами.

Я старалась держаться поближе к Алиции. Ее присутствие придавало мне бодрости. Мы с ней находились в средней комнате, откуда Алиция звонила. Понемногу сюда стали подтягиваться те, кто уже насмотрелся. Збигнев привел Стефана, заботливо его поддерживая, и усадил на стул. Тот гнулся и качался, как сломанная ветром лилия, хотя уже стонал не столь душераздирающе, но тем не менее продолжал испускать совершенно непонятные отчаянные выкрики:

— Что я сделал… Что я сделал…

— Что он такое бормочет? — удивилась Алиция. — Он не в себе?

Збигнев крепко ухватил Стефана за плечи и хорошенько встряхнул, как мешок с картофелем.

— Опомнись, Стефан, что ты говоришь! Ты убил Тадеуша, что ли?

— Что я сделал…

В комнату вбежал взволнованный Казимеж и обратился к присутствующим:

— Что тут, собственно, происходит? Столярек действительно мертв или все это глупая шутка?

Значит, не одна я не могла понять происходящее. Вслед за Казиком вошла Анка с выражением ужаса на лице и с ходу набросилась на меня:

— Послушай, я ничего не понимаю, выходит, ты знала, что его задушат? Откуда?!

Збигнев оставил в покое невменяемого Стефана и тоже набросился на меня:

— Теперь вы сами убедились, к чему приводят идиотские забавы!

Казик пятился к своему столу, не спуская с меня выжидающего взгляда. Алиция не сводила с меня глаз, вслепую копаясь в сумке в поисках сигареты. Моника, стоявшая спиной к нам, глядя в окно, повернулась и тоже уставилась на меня с очень странным выражением на лице — изумления, восхищения и благодарности. Сидя на низенькой табуретке, опершись спиной о стену, скрестив руки на груди и вытянув для удобства ноги на середину комнаты, Лешек с ужасом взирал на меня. И чего уставились, неужели во всем мире не нашлось более интересного объекта для рассматривания?

В глупейшем положении я оказалась, ничего не скажешь. Думаю, более глупое трудно придумать, даже если очень постараться. А вот сейчас мне надо, им что-то сказать.

— Отцепитесь, — проворчала я. — Ну чего уставились? Первый раз меня видите? А если думаете, что вам удастся мне это дело пришить, глубоко ошибаетесь!

Моя речь немного снизила напряжение.

— Ну хорошо. Но откуда ты знала? — с тупым упорством допытывалась Анка.

Пришлось огрызнуться.

— Не знаешь, я ясновидящая? Сама подумай, откуда можно знать такое!

Моника с глубоким вздохом опять отвернулась к окну, а Казимеж наконец добрался до своего стула и сел.

— Прошу меня извинить, — смущенно произнес он, доставая из ящика своего стола бутерброд с вырезкой, — это очень некрасиво, но, когда я волнуюсь, мне обязательно надо закусить. Ничего не могу с собой поделать…

— Ты где вырезку достал? — вырвалось у Алиции.

— Не помню, — ответил Казик с набитым ртом, поедая бутерброд с такой жадностью, будто неделю ничего не ел. С бутербродом в руке он подошел к Стефану и, продолжая есть, уставился на него. И смотрел и ел с одинаковой жадностью.

Покойник в конференц-зале, должно быть, не представлял собой особо приятного зрелища, потому как, поглядев немного, сотрудники мастерской один за другим покидали зал и заполняли ближайшее помещение, каковым и являлась наша средняя комната. Вскоре здесь собрался почти весь коллектив. Накричавшись, теперь все как-то примолкли, осознав, видимо, тот факт, что смерть Тадеуша не чья-то идиотская выдумка, а печальная реальность. Думаю, случись его смерть неожиданно, она не вызвала бы такого потрясения, как теперь, когда я ее предсказала.

— С чего это он так жрет? — поинтересовалась Данка, с удивлением глядя на Казика, который, прикончив свой завтрак, тут же принялся за принесенный Алицией.

— Атавизм, — брякнула я не подумавши. — Его предки были людоедами. Увидел покойника и сразу захотел есть.

Данка с ужасом взглянула на Казика, с не меньшим ужасом — на меня, позеленела вся и, схватившись за горло, выскочила из комнаты. Бледный, встревоженный Янек как-то очень некстати отозвался:

— И в самом деле… А дальше что?

— Это ужасно, это ужасно, — продолжала рыдать Ирэна, покинув свой пост у туалета и протолкавшись в комнату к людям. — Мне трудно в это поверить…

— Так не верьте, — в раздражении бросил Анджей. — Может, это его воскресит…

В комнату вошел начальник Зенон. Глядя на подчиненных с таким выражением, будто у него воспаление надкостницы, он спросил тихо и глупо:

— Кто это сделал?

— Не я! — поспешил отречься Лешек, поскольку, задавая вопрос, начальство смотрело на него. Зенон скривился еще больше и перевел взгляд на меня.

— И не я! — столь же категорично заявила я. — Выбей это из головы!

— Кто же тогда? — в отчаянии воскликнул Збигнев, оставляя Стефана на произвол судьбы. — Кто, черт бы всех побрал?!!

— Кто? — подхватила Ирэна с не меньшим отчаянием. — Боже мой, кто?

— Вот именно, кто же тогда? — поддержал их Янек, с живым интересом глядя на меня. Я почувствовала себя в ловушке. Конечно, буду первая в списке подозреваемых! Ну уж нет!

— Не знаю! — крикнула я в бешенстве. — Отвяжитесь от меня! Откуда мне знать? Что я, Святой Дух?

Не слушая протестов, Зенон тянул свое:

— Как вы могли допустить такое! Особенно теперь, когда в нашей мастерской создалось такое положение…

— Надеюсь, это его прикончит, — вполголоса пробормотала Алиция. — И в самом деле, сначала во вверенном ему учреждении обнаруживаются финансовые злоупотребления, а потом мы взялись приканчивать друг друга. Какой же он руководитель?

— Честно говоря, очень неплохой способ прикрыть предприятие, — задумчиво проговорил Казик. Он уже наелся и теперь был склонен к рефлексии. — Знаете, я бы не поручился, что он сам этого не сделал…

Замечание вызвало живой интерес присутствующих. Дело в том, что в главке проводилось сокращение штатов, оно не могло обойти и нашей мастерской, так что ее руководителю Зенону предстояло решить нелегкую задачу — кого именно из ближайших коллег и сотрудников уволить. Увольнение любого представлялось вопиющей несправедливостью, поэтому мысль о том, что начальство решило уменьшить численный состав мастерской путем отправки сотрудников в лучший из миров, сразу же нашла понимание.

— Пусть так, но почему именно Столярек? У сантехников положение еще не так плохо, следовало бы начать с архитекторов.

— Так он специально начал с сантехников, для отвода глаз.

— Нет уж, лично я, пожалуй, предпочту увольнение, — решительно заявил Лешек. — Мне бы хотелось еще немного пожить.

— Какой дурак облил меня этой вонючей дрянью? — ворчал Владя, вытирая лицо и шею носовым платком. Его лицо все еще сохраняло изысканный бледно-зеленый цвет.

Постепенно в средней комнате собрался весь наличный персонал нашей мастерской, как на производственное совещание. Правда, настроение было несколько иное. Все были растерянны, бросали друг на друга подозрительные взгляды, никто не держал речь, да и желающих выступить не находилось. Большой знак вопроса повис в воздухе.

В задуманной мной детективной повести убийцей должен быть кто-нибудь из нас. Правда, час назад я придумала, кто именно убийца, но теперь, когда преступление и в самом деле свершилось, образ выдуманного злодея казался мне неубедительным, бледным каким-то. Я в душе поблагодарила сама себя за то, что сохранила в тайне личность преступника, совершившего пусть и вымышленное, но убийство. А кто же совершил реальное преступление? Я обвела глазами коллег.

Зенон стоял, прислонившись к шкафу с эскизами, сохраняя все то же страдальческое выражение лица и неловко пригнув голову, так как один из ящиков над ним был выдвинут, а задвинуть его он не сообразил. Лешек уселся посреди комнаты на перевернутой вверх дном корзинке для мусора, а Янек примостился в углу на стопке светокопий и блестящими глазами посматривал на всех, как театральный зритель, ожидающий продолжения захватывающей пьесы. Удобно устроившись на стуле Алиции, Владя прислонился головой к стене, закрыл глаза и принял такой вид, будто это его убили. Вздорный мужик Владя, первый сплетник мастерской, истерик и мизантроп, в данный момент изо всех сил демонстрировал свою тонкую душевную организацию. Пусть все видят, как он страдает!

Стефан наконец перестал издавать интригующие выкрики, замолчал и лишь время от времени со стоном хватался за голову. Заняв место Казимежа, Кайтек рассыпал на его столе спички и нервно перебирал, а рядом за своим столом сидел Каспер, его отец, и курил сигарету, в молчании глядя в окно. Я непроизвольно отметила, что в такой позе он сидит с тех пор, как стало известно об убийстве Тадеуша, и что он не произнес ни одного слова.