Оцепенение прошло лишь после того, как человековолк скрылся во мраке. Я схватила со стола полуторалитровую бутылку минералки и с воплем: «Стой! Иначе хуже будет!» бросилась к черному ходу.
Но когда я выскочила наружу, ни монстра, ни Веры в обозримом пространстве не обнаружилось.
Я побегала минут пять вокруг здания, вернулась в коттедж, живо заперла все двери, опустила шторы, затряслась в ознобе и позвонила своему приятелю Андрею Костомарову[1].
– Пластиковая бутыль с водой не лучшее оружие против зверя, – заметил Андрей, выслушав мое сбивчивое повествование.
– Ничего более подходящего под руку не попалось, – вздохнула я. – Спасибо, что сразу приехал.
– Давай разберемся спокойно, – предложил Костомаров. – С чего ты решила, что Веру унесли против ее воли?
– Роскошный вопрос, – разозлилась я. – Чудовище тащило Филиппову на руках, и голова у нее болталась. Холодильник не закрыт. На полу овощи. На плите в кипящей воде сосиски.
– Может, это ее любовник и у них такие игры? – пожал плечами Костомаров. – Некоторым нравится.
– Это оборотень, – закричала я. – Жуткий, весь покрытый волосами!
– Голый? – уточнил Андрюша.
– Почему? – удивилась я. – На улице холодно, декабрь, Новый год не за горами.
– Ты сказала: «Весь покрыт волосами». А волки не носят одежду, – серьезно заметил Костомаров.
– Оборотни – люди, – уперлась я, – они только временно оволчиваются.
– Ладно, – согласился Андрей. – Однако какое красивое слово – «оволчиваются»! Опиши прикид зверушки.
Я напрягла память.
– Куртка… нет, короткое пальто.
– Цвет? – задал следующий вопрос приятель.
– Серый… черный… темно-синий, – засомневалась я. – И брюки. Плюс ботинки.
– Обувь разглядела?
– Нет, – честно ответила я. – Но по логике ему следовало быть в ботинках: на дворе зима, босиком некомфортно.
Андрей погладил меня по плечу.
– Расслабься. А что было на Вере?
– Свитер… нет, блузка… или пуловер… – ощущая себя идиоткой, пробормотала я. – Понимаю, о чем ты думаешь! Мол, Виола в темноте не могла рассмотреть детали и придумала чудище. Но я распрекрасно видела лицо, то есть морду. На ней топорщилась шерсть, глаза налились кровью…
– Прости, Вилка, но чудные очи оборотня ты никак не могла увидеть, – мягко возразил Андрей.
– Зубы разглядела, – не утихала я. – С них кровь лилась!
– Струей? – уточнил Костомаров.
Я вскочила.
– Зря ты так реагируешь! Вера в опасности! Нужно ее искать! Чудо, что я увидела похищение и можно сразу действовать.
Но Костомаров не проявил беспокойства.
– Вилка, Филиппова явно уехала куда-то с любовником.
Я затопала ногами:
– Она не могла!
– Да почему? – удивился Андрей.
– У Филипповой нет мужчины, она живет одна, – отрезала я.
– Вы близко дружите? – удивился Костомаров. – Я приходил на твой и Костин дни рождения, народу было немного, перезнакомился со всеми, но совершенно не помню Веру.
– Мы поддерживаем прекрасные рабочие отношения, но подругами нас назвать нельзя, – объяснила я. – Филиппова не бывает у меня дома, а вот я к ней приезжаю. В издательстве трудно детально обсуждать рекламную кампанию или сложную пиар-акцию, Веру постоянно отвлекают.
– Следовательно, разговоров по душам не ведете, – подытожил приятель, – своих мужиков не обсуждаете.
– Ну почему сильный пол считает, что женщины, оставшись наедине, треплются исключительно о парнях? – хмыкнула я. – Есть огромное количество более привлекательных тем. Нет, мы с Верой общаемся только по рабочим вопросам, но испытываем симпатию друг к другу.
– Тогда отчего ты так уверена, что у нее нет креативного любовника, готового унести свою бабу на руках? – улыбнулся Андрей.
На секунду я растерялась. Потом начала приводить аргументы в пользу своей версии:
– Сколько раз я ни приезжала к Филипповой, никогда не встречала в доме посторонних, она всегда была одна. В ванной комнате отсутствуют принадлежности для бритья, круг на унитазе опущен.
– Последний довод наиболее убедителен, – обрадовался Андрей. – А теперь давай всерьез. Далеко не каждая дама станет выставлять своего кавалера всем на обозрение. Вдруг он женат? Или работает с ней в «Элефанте», а то и служит в конкурирующем издательстве? Как его тогда познакомить с тобой? И сомневаюсь, что ты посещала ванную Веры, небось моешь руки в санузле для гостей. Сожитель Филипповой не станет принимать там душ и раскладывать свои мелочи.
– Она сегодня очень активно меня зазывала, – сопротивлялась я. – Просила купить пиццу и никак не могла покинуть дом…
– Любовник появился внезапно, и Вера обо всем забыла, – перебил Андрей.
– Невозможно! – закричала я. – Хватит каркать дятлом: любовник, любовник, любовник… Веруню унес оборотень!
– Дятлы не каркают, – включил зануду Костомаров, – они стучат клювом по дереву. Оборотней не существует, человековолки – герои сказок и легенд. Вероятно, мужчина носит бороду, усы, на лоб падает челка, а ты издали как следует не разглядела его лицо.
– Волосы у монстра были не похожи на человеческие. У меня прекрасное зрение, просто не хватает слов, чтобы описать их, странная такая растительность. Клянусь, это оборотень. На его зубах была кровь, – безнадежно повторила я.
– Ага, а на макушке рога, за спиной хвост, – добавил, рассердившись, Андрей. – Неужели ты не знаешь о прикольных масках? Ими прикрывают не только лицо, но и всю голову. Можно изображать из себя зомби, президентов, голливудских звезд, зверей. Небось и оборотень есть в ассортименте. Пик продаж таких масок приходится на Хеллоуин и Новый год, но и в обычные дни приобрести их тоже легко. Подобными штуками любят пользоваться грабители. Поняла теперь, откуда появилась эта жуть? Если пожелаешь, сама легко станешь хоть козлом, хоть тигром.
– Маска? – пробормотала я. – Не подумала о таком варианте.
– Вилка, тебе лучше поехать домой, – посоветовал Костомаров.
– Сначала осмотрю тут все как следует, – возразила я.
– Не думаю, что это понравится хозяйке, – вздохнул приятель. – На мой взгляд, неприлично рыться в чужих вещах.
Я встала, с ехидцей заметив:
– И это говорит человек, который регулярно наведывается в чужие дома с тотальным обыском и перевертывает все вверх дном?
– У меня всегда есть ордер, – начал оправдываться Андрей, – я действую исключительно в интересах дела. А тебе советую уехать. Вера вернется, поймет, что ты шарила в ее доме, и обидится. Напиши ей записку, оставь все как есть и уходи, ничего не трогая. Вон, на стене блокнот висит с ручкой.
– Между прочим, я закрыла холодильник. Его снова открыть? – спросила я, царапая на бумаге несколько строк. – А перцы опять по полу разбросать?
– Зачем? – не понял Костомаров.
– Говорю же, я захлопнула дверцу холодильника и собрала раскиданные овощи, – пояснила я, – а ты велишь оставить все как было.
Костомаров встал.
– Не злись. Завтра часиков этак в двенадцать дня Вера звякнет тебе и извинится. Знаешь, почему в полиции никогда сразу не берут у людей заявление о пропаже родственников?
– Конечно, знаю! – воскликнула я, направляясь в прихожую. – Кое-кому элементарно лень шевелиться.
– В час ночи перепуганная тетка звонит дежурному и голосит: «Сын пропал, ушел в институт и не вернулся! Хороший мальчик, не пьет, не курит, наркотиками не балуется, с плохими компаниями не водится!» А на следующий день выясняется: набухалось ее сокровище с однокурсниками, от похмелья стонет. Вилка, очнись! В доме нет следов борьбы, полный порядок, ничего не сломано, не разбито…
– А холодильник распахнут, в кастюльке сосиски кипят, овощи на полу, – упрямо перечислила я.
– Мы ходим по кругу, – поморщился Андрей. – Ты просто не видела помещения, из которых людей утаскивали силой. Точно говорю, у тебя разыгралось богатое писательское воображение.
– Шансы у похищенного человека уменьшаются с каждым часом, – тихо сказала я. – На вторые сутки из ста украденных в живых остается десять.
– А из сотни заявлений, поданных в полицию, девяносто девять отзывается, потому что якобы исчезнувшие родственники притопывают домой, – разозлился Андрюша. – Хватит! Оборотней не существует. Вера сейчас в койке с мужиком, а мы тут фигней занимаемся. Записку оставила? Уходим.
Я молча последовала за Костомаровым.
– Где она держит ключи? – поинтересовался Андрей в прихожей.
– Понятия не имею, – пожала я плечами, – дверь у Веры всегда нараспашку. Да вон связка лежит на столике. Кстати, посмотри сюда…
Я показала на вешалку.
– Ее пальто и сапоги остались на месте, а на улице, между прочим, декабрь.
– Она же не у метро овощами на холоде торгует, – ухмыльнулся Андрюша. – Сама говорила: когда «оборотень» нес Веру, на ней был свитер.
– Вроде так, – согласилась я.
