В общем, напарнички разработали свой омерзительный план, и Андрей приступил к своей партии. Надо было спешить – ведь в мае истекали отпущенные по условиям завещания роковые полгода. Уговорить Сашу поехать в Чехию большого труда не составило, в этом Андрею очень помогли наивные дети, поверившие отцу. Правда, появился один неучтенный фактор – в лице Анны Лощининой, но подельники не увидели в этом большой проблемы. И зря, как оказалось.
– Вы ничего не сможете доказать, – процедил Голубовский, с ненавистью глядя на генерала. – А мои дети все равно станут наследниками, и, как их отец, я тоже имею право!
– Ничего ты не имеешь – ни прав, ни детей!
Андрей захлебнулся словами и, посинев от ужаса, замер. Потом он медленно, словно шея его активно сопротивлялась командам мозга, повернул голову и отшатнулся. Губы его затряслись, издавая омерзительно-мокрый шлепающий звук, к человеческой речи не имеющий никакого отношения.
– Это… – Вика, словно боясь поверить глазам, беспомощно оглянулась. – Это… Мама?!
Славка счастливо улыбнулся и кивнул.
– Мамочка! – Девушка попыталась было броситься навстречу Саше, избавившейся от своего дурацкого парика и грима, но напряжение последних дней решило напоследок отыграться. И Вика, нелепо взмахнув руками, стала медленно оседать на пол.
Чтобы упасть прямо в руки Фридриха фон Клотца. Вернее, в руку. В левую. Потому что в правой угрюмо насупился пистолет. А чему пистолету было радоваться, если его ткнули носом в нежный девичий висок?
– Все стоять! Не двигаться! – Герр загнанно озирался, рука его с пистолетом дрожала. – Или я убивать девчонка!
– И что дальше? – холодно поинтересовался генерал Левандовский.
– А дальше – давать мне машина, и я уезжать с мой маленький невеста, – фон Клотц криво улыбнулся. – Если нас преследовать – я убивать Викхен! Если оставлять нас покой – мы все равно жениться, я уметь обращаться женщина. Два-три года – и Викхен будет любить меня. Мы привозить внук бабушка, и мой живучий теща все прощать и лить слеза радость! – пичкая нас этим бредом, немец пятился к выходу, не забывая держать пистолет у виска любимой.
Ошалевшие вконец гости жались по стеночкам.
– Слава, не делать глупость! Брать пример с взрослый!
Рванувшийся было на выручку сестре Славка был вовремя перехвачен Майоровым.
– Пустите! – По щекам мальчишки текли предательские слезы. – Да пустите же меня! Почему вы стоите?! Вас же много, а он один!
– Сыночек, – дрожащим голосом проныла Саша. – Что же мы можем? Он ведь убьет Викушку… А так она останется живой, да, Фридрих?
– Вы разумный женщина, – одобрительно кивнул немец, – вы все понимать. Эй, приказать своим людям не трогать меня! – заорал он Левандовскому. – Звонить телефон и дать приказ! И про машина с бензин не забывать!
– Я понял, – Сергей Львович достал телефон.
– Господин фон Клотц, – продолжала ныть Саша, – у Викушеньки ручка неудобно подвернулась, можно, я поправлю? Можно? И хоть поцелую доченьку мою! – всхлипывая, несчастная мать придвигалась к немчуре все ближе и ближе.
– Только быстро, – фон Клотц брезгливо поморщился и сосредоточил все свое внимание на Левандовском.
Обливаясь слезами благодарности, едва державшаяся на ногах женщина трясущимися руками вцепилась в локоть дочери и, поглаживая свое дитя по плечу, что-то залепетала.
А потом случилось нечто непонятное. Тело будущей жены, довольно ощутимо оттягивавшее левую руку женишка, вдруг оказалось за спиной у старой размазни-мамаши. Пистолет тупо уставился в пустоту. Пока эта картинка бежала по зрительным нервам к командному центру Фрицци, пришла боль…
И последнее, что уловило гаснущее сознание Фридриха фон Клотца, была холодная улыбка «размазни».
Ночь расцвела. Пышные гроздья фейерверков раскрашивали запрокинутые лица людей всеми цветами радуги. Одновременно вспыхнули десятки огненных фонтанов, превратив территорию участка вокруг нашего загородного дома в переливающееся, искрящееся море.
В этом году Лешка превзошел самого себя. Правда, с точностью определить, где проходит граница этого «самого», я не могла, поскольку мой муж полон сюрпризов. Но такого пышного празднования дня рождения у меня еще не было.
Обычно мы с Лешкой наши семейные праздники предпочитаем отмечать в узком кругу. Хотя какой там круг из двух человек! В общем, дни рождения и прочие события мы всегда проводим в компании друг друга.
Сегодня же все было иначе. Лешка решил отпраздновать не только мой день рождения, он хотел поделиться с друзьями своей долгожданной радостью – радостью грядущего отцовства.
Начало июня выдалось очень теплым, за городом по ночам захлебывались от счастья соловьи. Похоже, в их компании иногда выдавал рулады, посвистывания и пощелкивания и мой муж, ведь иным способом суперзвезда российского шоу-бизнеса Алексей Майоров выплеснуть переполнявшие его эмоции просто не мог. На публике он должен был нацеплять на себя безразличный и равнодушный вид, ведь для армии своих поклонниц он был одинок и свободен.
А еще Лешка отвлекся организацией праздника. Стратегический план грядущего торжества был разработан генеральным штабом в строжайшей тайне от меня. Кто входил в состав генерального штаба? Главнокомандующим, естественно, сам себя назначил товарищ Майоров, он осуществлял общее руководство. Домоправительница Катерина стала главной по тарелочкам (по кухне, в смысле); Виктор, пыхтя, нес тяжкую ответственность за организацию развлекательных мероприятий. На Артура Левандовского, как на генеральского сына, была навьючена огневая подготовка.
Каждый со своим делом справился, причем на высочайшем уровне, и главнокомандующий пообещал бойцам благодарность в приказе и по пакетику карамелек. Наглые претензии младших по званию на шоколадные медали были грубо попраны сапогом.
И вот они, смеются и оживленно болтают, самые дорогие мне люди, мои друзья: Сашка, Вика со Славой, Таньский и ее Хали, Виктор, Артур и Алина, Кузнечик, Сергей Львович и Ирина Ильинична, Катерина. И мой муж, мой Лешик. И все страшное наконец осталось позади. Я так хочу в это верить!
И в самом деле, ну сколько можно-то! Психушка, цунами, лагерь бедуинов, крысиные катакомбы – может, хватит с меня этих событий? Мне ведь скоро дочь растить! И ей совершенно ни к чему встречать крыс на задних лапах, подобных Андрею Голубовскому, один вид которого почему-то провоцировал у меня обратную перистальтику. На Фридриха фон Клотца я так остро не реагировала. Возможно, потому, что немцем руководил холодные расчет, удовольствия от издевательств он не получал. В отличие от бывшего Сашкиного мужа.
Да, уже бывшего. После громкого процесса над фон Клотцем и Голубовским, на котором мы все: я, Саша, Вика и Слава – выступили в качестве свидетелей, подругу развели с этим гадом без лишних вопросов.
Андрей Голубовский получил пять лет строгого режима и отправился отбывать срок по месту прописки, в Белоруссию. Фридриху фон Клотцу предстояло отсиживать восемь лет в Германии. Очень надеюсь больше с ними обоими не пересекаться. Никогда!
Хотя мне не дает покоя, ноет, как плохо залеченный зуб, одна навязчивая мысль: ЧТО произошло тогда в доме на окраине Клатовы? Голубовский во время процесса ни единым словом не обмолвился об этом «алиби», он лишь гнусно ухмылялся, глядя на меня. Сама я расспрашивать его не хотела, да мы с ним и не общались ни разу напрямую.
Лешка, которому я, естественно, рассказала все, вообще на эту тему не заморачивался. Я жива, здорова, ноги мои после крысиных укусов давно уже зажили, даже шрамов не осталось, наша малышка, судя по всему, чувствует себя прекрасно – чего еще надо для счастья?
Чтобы не ныл плохо залеченный зуб!
Сашкина мать, Римма Григорьевна, сейчас в Германии, вступает в права наследования, согласно завещанию своего отца, Зигфрида фон Клотца.
Вика и Слава после пережитого очень повзрослели. Вике пришлось пару недель отлежать в клинике неврозов, но она молодец, справилась, и даже смогла прекрасно окончить школу. А также научилась снова улыбаться и веселиться от души. Дальше учиться Вика будет в Германии, она собирается поступать там в университет, язык учит.
А еще – они с братом очень сблизились. Их бесконечные дрязги и разборки, выматывавшие Сашке все нервы, наконец-то прекратились. Видимо, дети поняли, что такое семья, как нужны они друг другу. И как нужна им мама. Побыв сиротами какое-то время, Вика и Слава теперь боятся разлучаться с Сашей даже на день. И оба готовы порвать любого, кто посмеет обидеть их маму.
Хотя мама их нынче сама порвет кого хочешь! Да, Саша вернулась к себе, прежней, но былой мягкости и безответности в ней больше нет. И вовсе не из-за опытов Стивена МакКормика – это скорее результат опытов Андрея Голубовского.
Кстати, о Стивене. Как ни странно, Сашу товарищи из ЦРУ не трогают, они оставили ее в покое. Видимо, они реально боятся компромата, «уведенного» с их тайной базы моей подругой. Надеюсь, все так и останется.
