– Свету разбудите, – тихо перебила ее я, и она осеклась. – Вы обещали брату выполнить его просьбу, но решили внести в нее свои личные коррективы. Сначала я думала, что из корыстных целей – желая заполучить наследство. Ваша ненависть к женщине, по-своему наказавшей саму себя, выходит за грани разумного. Яд в бутылку с вином поместили заранее. С помощью шприца это сделать несложно. И явились по старому адресу, зная, что Белова не меняла ни его, ни фамилию. Проверить это несложно, воспользовавшись уточненными данными прежнего телефонного номера. Получалось, что замуж предательница тоже не вышла. Или вышла, но с мужем не ужилась. Только не думали, что квартира принадлежит уже другой Беловой. Светлана права – вы были неподдельно удивлены тем, что Мария ушла из жизни без вашей помощи. Наверное, испытали минутное облегчение – не успели взять грех на душу. Потом пришло осознание того, что у врагини осталась дочь. Молодая женщина, вот только очень похожая на любимого брата… Вы об одном не подумали, Евгения Георгиевна: перед каким тяжелым выбором стояла Мария. Она знала, что Эдику придется уехать из страны. Скорее всего, он сам не раз озвучивал это свое желание. Но сама Мария ехать с ним не могла и не хотела. Да, эта страна, несмотря ни на что, была для нее более родным домом, чем для вашего брата. В общем-то, как и для всех нас. Да, она подумала о своих родителях и… о ребенке, которого ждала от Эдика. Только представьте себе, что значило в то время родить его без отца? И ладно бы без отца. В сотни раз хуже, если от отца – предателя, изгнанного за пределы родины. Эдуард Георгиевич прав – время такое было. Думаю, Мария всю жизнь прожила, терзаясь мыслями, правильный ли сделала выбор. Но главное, она сохранила и вырастила дочь вашего брата. Возможно, надеясь, что жизнь сама когда-нибудь расставит все по местам. И каково вам было увидеть улучшенную копию брата?
– Я-а-а… растерялась. И в какой-то мере окончательно утратила остатки своей озлобленности, хотя еще пару часов назад была готова умереть вместе с Марией.
– Почему именно часов, а не минут?
В принципе можно было и не спрашивать – знала, что Георгиновна мне ответит. Просто хотелось, чтобы покаялась вслух, а не в душе. Легче станет.
– Да потому, что одно дело – вынашивать планы мести и сжиться с ними, а другое – воплотить их в жизнь. Если сказать коротко, – к дому Марии я подошла совсем с другими намерениями – посмотреть ей в глаза, передать слова брата и швырнуть в лицо его подарок. Пусть бы попробовала после этого жить спокойно. Надеялась, что унижение будет для нее хуже смерти. С этим вот и перешагнула порог квартиры Марии… Из комнаты доносились тихие женские голоса. Хотела уйти, но Светлана не разрешила. Приняв меня за очередную подругу матери, потянула к столу. Тут ее окликнули из комнаты. Надо было как-то выходить из положения. Я вынула из пакета коробку конфет. Подарок Эдика, предназначавшийся Марии, доставать не стала. Еще не знала, как вручить его Светочке. Бутылку с ликером, естественно, не вытаскивала, рассчитывая позднее унести с собой и уничтожить. Но ее буквально выхватила из моих рук соседка Светланы, Раиса. Со словами «не надо ничего прятать, мы все поставим на стол. Надо же, какая красивая бутылка! Если отпилить горлышко, получится чудесная вазочка». Можете представить мое состояние?…
Выручила пробегавшая на кухню Светочка, заявившая, что на столе и так всего хватает, даже более чем достаточно. Раиса предложила пока убрать ликер, я согласилась. Действуя явно напоказ мне, соседка отнесла пакет с бутылкой в другую комнату. Позднее, заглянув в нее под предлогом осмотра квартиры, я этой бутылки с вином не обнаружила, хотя тщательно осмотрела всю комнату. И очень испугалась. Потом немного успокоилась, поняв, что Светлана в этой квартире не живет. За ней должен был заехать муж. Остальное – на милость Бога. Поверьте, я не хотела такого развития событий.
– А мы-то как не хотели! – Наталья искрилась от гнева. В этот момент она запросто могла заменить собой небольшую электростанцию. – А Арефьев?! А Раиса Афанасьевна? В конце концов вы же могли бы отправить на тот свет собственную племянницу! Это же не ликер, а бомба замедленного действия.
Георгиновна торопливо перекрестилась и зашептала слова благодарственной молитвы. Потом перешла к конфиденциальной просьбе Господу, умоляя успокоить грешные души невинно убиенного раба Божия Игоря и невольно убиенной рабы Божьей Раисы. В порядке очередности. Мы с Наташкой только диву давались.
– Аминь! – строго посмотрев на нас, изрекла Георгиновна. – Вы не дослушали! Я была уверена, что эта «бомба замедленного действия» разбилась. Когда попыталась еще раз отыскать свой пакет с ней, непосредственно перед отъездом, сославшись на то, что в нем лежат кое-какие личные вещи, вмешалась все та же соседка. Она-то и повинилась: пакет нечаянно выпал у нее из рук, когда она собирала в него другие оставшиеся на столе бутылки. Намеревалась избежать лишней беготни. Бутылки разбились, она постеснялась сказать об этом Светлане. Но никаких вещей в том пакете точно не было. И предложила в этом убедиться. Раиса вытащила мусорное ведро, в нем действительно лежал мой пластиковый пакет, весь перепачканный вином. При этом внутри звякнули осколки.
– Светлана с вами не поедет. – Для убедительности я произнесла эту фразу несколько раз, вслушиваясь в нее как бы со стороны. – Ваша тщательно взлелеянная ненависть, несмотря на укрощение, ударила по совершенно посторонним людям.
– Игоря Бог помиловал – даровал ему более легкий конец, чем он ожидал. Я выяснила это по месту его работы. У него очень болтливая секретарша. А Раису Афанасьевну Господь моими руками наказал. Она нечестный человек. Обкрадывала Светочку и пыталась меня шантажировать. Эта женщина сразу поняла, что Игорь умер от яда, находившегося в принесенной мной бутылке. Не могла ее не узнать, поскольку припрятала сама лично. Только воспользоваться боялась, уверенная, что пропажа сразу же будет замечена Светланой. Да и насколько я поняла, Раису интересовало не столько вино, сколько сама хрустальная тара. Под «вазочку». Раиса Афанасьевна, как честный человек, должна была сразу сообщить все милиции. Но предпочла умолчать, хотя безвинную Свету арестовали на ее глазах, подозревая в убийстве. И все ради денег, которые рассчитывала с меня получить. Она все получила… Сполна! – Георгиновна нервно рассмеялась. И до чего же она была страшна в этот момент!
Мы с Наташкой обменялись короткими взглядами. Состояние здоровья находившейся в коме Раисы Афанасьевны Георгиновна держала на контроле. Если бы не ложные сведения о смерти коматозницы, Георгиновна непременно добралась бы до нее и на одной ноге. И тогда эти ложные сведения засверкали бы стальными гранями правды.
Я все-таки решила присесть. Ноги начинали предательски дрожать, в моей буйной голове роились ужасные мысли. Но не хотелось терять из вида Георгиновну, не хотелось греметь вторым креслом, везя его через весь холл, а сесть рядом с ней и подавно было выше моих сил.
– Давай сюда, на подлокотник. – Для убедительности Наташка пошлепала по нему рукой, не надеясь, что в моем состоянии могу вспомнить, что это имя существительное обозначает.
– Угу, – промычала я и угнездилась на подлокотнике. Сразу стало легче. Появилась возможность высказать наболевшее – слова, клокотавшие в душе и ждавшие удобного момента вырваться. – Раиса ужасный человек. Но вы, Евгения Георгиевна, не лучше. Вы не сможете честно смотреть Светлане в глаза. Ненависть к своей матери она вам, возможно, и простит, но ее последствия… Положим, вы неумышленно отправили на тот свет Игоря, но зато смерть Раисы Афанасьевны старательно подготовили…
Георгиновна неожиданно завыла – я бы даже назвала это скулежем маленького несчастного щенка. От разъяренной ведьмы ничего не осталось. Перед нами сидела растрепанная пожилая женщина, потерявшая уверенность в себе, а значит, и в дальнейшей жизни.
Мне на моем подлокотнике стало жутко. Хотелось опереться на дружеское плечо. Получилось не совсем так, как хотелось. Кувыркнувшись к Наташке на колени, нашла опору во втором подлокотнике, что внесло некоторую сумятицу. Кресло возмущенно крякнуло, и мы с подругой ухнули вниз, по ходу дела догадавшись, что лопнула крестовина или что там у него еще в качестве опоры. В свое время Наталья в одиночку сломала мое кресло, плюхнувшись в него чуть не с разбега. Крестовину чинил Лешик.
Наташке, конечно, не повезло больше. Она застряла в бывшем кресле под острым углом, а меня с испуга, как всегда, в подобных случаях, немного парализовало. Орать подруга не решилась – боялась разбудить Светку, а ее толчки, щипки и тихие эпитеты до моего сознания не доходили. Когда дошли, стало еще хуже. Сдуру я решила помочь подруге выбраться из провала, не покидая ее коленей… И тут меня снова едва не парализовало. Я увидела круглые от ужаса глаза Наташки. Мне даже показалось, что у них поменялся цвет – с синего на черный. Я очень медленно повернула голову в сторону Георгиновны и вздрогнула, ощутимо продвинувшись вместе с Наташкой вниз. Кажется, до уровня «дальше некуда»: перед нами стояла безумная старуха на трех ногах (роль третьей выполняла лыжная палка) и тянула к моему горлу костлявую руку…
