Голова несчастной разлетелась на куски с характерным фарфоровым звуком, одновременно в комнате вспыхнул свет и раздался голос:
– Ручки вверх, мальчики! И без глупостей! Прошу потихоньку развернуться.
Просьбу злоумышленники выполнили не сразу, слишком уж были ошарашены стеклянным черепом жертвы. До такой степени, что второй даже не сделал попытки извлечь из кармана огнестрельное оружие. Развернулись. Зрелище им предстало отвратительное: в дверях ванной полицейский в мундире, в кухонных дверях второй в гражданском, и оба с пушками. Сзади хлопнула еще одна дверь, убийцы не посмели обернуться, но относительно предметов, ткнувшихся им в позвоночник, сомнений не оставалось. Распахнулась входная дверь, и вошли еще двое полицейских в форме, весело позвякивая наручниками.
Комиссар спрятал пистолет и немедля приступил к делу.
– Взлом и убийство. Смягчающее обстоятельство лишь одно: сейчас вам позвонят, ответите – сделано. Надеюсь, мы поняли друг друга?
Нелегко было понять эту полицейскую суку, какое же смягчающее, если от них требуют сказать правду? Получили задачу прикончить девку, прикончили... или нет? Кажется, до них с некоторым опозданием дошло.
– Чаво? – разинул рот непосредственный убийца.
– Непонятно? Скажете, как велено, – пройдете по статье попытка убийства, а нет – пеняйте на себя. Свидетелей много. Я уже не упоминаю о том, что имею дело с рецидивистом.
– Так мы же ничего не сделали! – опомнился второй.
– А то? В кресле?
Сообразительный рецидивист, нанесший удар по голове жертвы, задал резонный вопрос:
– А тогда чего она бренчала?
– Такая уж музыкальная была девушка. И какое тебе дело, что за звуки издает жертва? Пошевели мозгами, думай, о чем я сказал. Не отвлекайся, на все ума не хватит. Могу добавить еще сопротивление властям и неприятность в результате вынужденной самообороны.
– Полицейские шлепнут? – не поверил убийца.
– Почему бы и нет? Да вы сами поубиваете друг друга. Надоели мне хуже горькой редьки, и если от вас никакой пользы – лучше уж избавлюсь от двух гнид, все легче станет.
Оба негодяя сразу сникли.
– Дык чаво пан хотит? – уточнил убийца.
– Ничего особенного. Ответите по телефону, что задание выполнили. Так, как велено. О нас ни слова.
– Так ведь... – начал было второй, да прикусил язык.
– Хотите сказать, будут еще звонить? Не волнуйтесь, мы сами скажем, что отвечать. В тюряге посидите, но за попытку, а не за мокрую работу. Улавливаешь разницу? У кого телефон?
– У него.
– Очень хорошо. Звонка подождем здесь. Мы не торопимся.
И тут Стефан Барнич, сам того не подозревая, оказал комиссару любезность. Ждать пришлось недолго. В телефонной трубке затрещало. Ее услужливо приложили к уху убийцы.
– Ну и как? – прозвучал вопрос.
– Порядок! – прозвучал ответ. – Сделано.
– Вы где?
– Уже уходим.
– Заприте за собой дверь.
– Слушаюсь!
Барнич отключился.
* * *
– Да, это были они, – грустно говорила Элюня, стоя над креслом и разглядывая фарфоровые осколки, свой халат, парик и большое количество подушек. – Я и не подозревала, что знаю столько преступников. Тот, чудище из лесу, и потом я его в суде видела, очень мало изменился. И того, с носом, тоже отлично знаю. Жалко вазон, столько лет мне служил! Знаете, я все-таки надеялась, что он не станет так, с ходу, по нему бить!
– Так ведь очень хорошо, что с ходу стали бить, – назидательно заметил Казик, – хуже, если бы начали с тобой разговаривать, вряд ли тогда наш план удался бы. Так вы их немного подержите, пан комиссар?
Радуясь удачной операции, комиссар решил оставить у себя на время бандитский телефон. Телефон давал шансы действовать дальше, и хотя правилами запрещалось оставлять его, комиссар пошел на нарушение правил. Денек-другой попользуется им, ничего не случится. А инстинкт опытного детектива подсказывал Бежану, что шайка вымогателей собирается сворачивать свою деятельность. Проведет еще одну, дай-то господи, операцию – и тогда он их и накроет. Только бы Элюня не наделала глупостей.
– Вы помните, что вас убили? – настойчиво втолковывал он девушке. – И тут, в квартире, лежит ваш труп. Выходить вам никак нельзя, Понятно? И на телефоны отвечать тоже. Так что выбирайте: или поклянетесь мне это выполнять, или я вынужден буду кого-то из своих тут оставить. Не хотелось бы, у меня и без того людей не хватает, так имейте же совесть!
А Элюня вдруг сообразила, что смерть не позволит ей отправиться в казино, где она договорилась встретиться со Стефаном. Господи, она подведет! Из-за нее не состоится встреча! А в результате может потерять его навсегда! Что бы такое придумать?
– А не покажется ли странным, если я не провоняюсь? – сделала она жалкую попытку.
– За два-три дня ничего с вашим трупом не сделается! – отрезал безжалостный комиссар. – А если интересы следствия потребуют, обязуюсь лично доставить вам на квартиру несколько килограммов протухшего мяса, уверяю вас, эффект будет какой нужно. Любой унюхает. Вернее, не любой, а специально проверяющий. Вы, – обратился комиссар Бежан к Казику, – доставите пани Бурской продукты питания, разумеется, незаметно, лучше всего ночью. Смотрите, чтоб вас никто не засек!
– Тогда уж лучше в часы пик, – возразил Казик. – Ночью-то как раз проверяющий и заявится.
– Это уж на ваше усмотрение.
– Вот шапки и шарфа у меня нет...
– Не волнуйтесь, доставим.
– Да нет, я не особенно волнуюсь, тем более что все равно придется менять внешность. Есть у меня охотничья куртка, прицеплю бороду...
– Прекрасная мысль!
– Спать хочется! – заявила вдруг Элюня. – Устала я сегодня, да и время... О, уже пятый час! Ладно, посижу дома, как раз работы много скопилось. И о телефоне постараюсь помнить.
Казик заставил себя проявить сверхчеловеческую тактичность. Будучи спокоен за Элюню, покинул ее дом вместе с комиссаром Бежаном. А Элюня не могла решить, благодарна она ему за это или совсем напротив. Что-то вроде претензий шевельнулось в душе.
* * *
С трудом выдержав одни сутки, на вторые Элюня начала нервничать. Ни с того ни с сего ее лишили связи с внешним миром. И телефоном пользоваться запретили. Вспоминая Стефана, она прямо на стенку лезла. А он вспоминает ли о ней? И что думает, если вспоминает? Злится? Может, жалеет, что не встретились? А вдруг беспокоится?
Что– то говорило девушке, что она его теряет. И без того он висел на ниточке, где там -на паутинке! А теперь, когда ее нет под носом, совсем о ней позабудет. Обидится? Или обрадуется? И их только-только расцветающий роман увянет сам по себе. Знай она номер телефона, непременно бы позвонила, невзирая на запрет комиссара. Поискала в телефонной книге на Барнича – его не оказалось. Душою Элюни полностью завладели опять сердечные тревоги, вытеснив все преступления и всех преступников. А может, поступить так: позвонить в казино, оставить свой номер телефона и попросить передать Стефану Барничу, что просит его позвонить?
Пока раздумывала над осуществлением этой идеи, пришел Казик. Элюня сама себе удивилась – так обрадовалась его приходу.
– Наконец-то! – вскричала она, но спохватилась и шепотом продолжила, когда Казик приложил палец к губам:
– Есть что-то новенькое? Могу я воскреснуть?
– Наоборот, – загадочно ответил Казик, положив на кухонный стол сумку с продуктами. – Надеюсь, ты никак не проявилась?
– Не проявилась, – с горечью ответила Элюня. – Разорюсь на электричестве, обе лампы горят день и ночь, мне впервые в жизни разонравилась ванная с окном, а зато спать ложусь ощупью, потому как зажигать свет в спальне не имею права. Так что сама засомневалась – а живая ли я?
– Недолго осталось терпеть, коханая, уже недолго. Мы надеемся...
– Кто это мы? Ты что, с полицией сотрудничаешь?
– Точно. А все из-за тебя. И вот еще что. Я понимаю – трудно тебе без телефона. Вот, возьми.
И он положил на стол трубку своего телефона.
– Однако лучше будет, если еще какое-то время воздержишься от звонков, – прибавил Казик. – Неизвестно, на кого попадешь.
– Тогда зачем мне он? – вспыхнула Элюня.
– Чтобы Эдик мог тебе позвонить. Ну, что смотришь? Я говорю о комиссаре Бежане. Могу сказать, в чем дело. Хочешь?
Элюня совсем вышла из себя, хотя с нею такое редко случалось.
– Казик, ты, никак, спятил? Зачем задаешь такие идиотские вопросы? Ну как я могу не хотеть?! Должна же я знать, что происходит, сколько еще придется просидеть взаперти. Чего он хочет от меня?!
Казик вынул из сумки свежие пончики, купленные в знаменитом магазине фирмы Бликле, особо любимые Элюней.
– Еще теплые, твои любимые. Кофе приготовим или чай? Здесь, в кухне... Нет, лучше в гостиной, этот свет средь бела дня раздражает, ты права.
– В гостиной тоже горит.
– Но не так раздражает. Давай я заварю...
