– Черт побери, – пробормотал Шэд и ринулся в этот хаос.
* * *
Позже, в своем кабинете, мистер Орли произнес бурный монолог о людях, подводящих тех, кто им доверяет, о законах, и суде, и о своей лицензии на торговлю спиртными напитками.
– Вы хоть слышите, что я вам говорю? – перебила его Эрин. – Этот тип начал лапать меня.
Урбана Спрол, уже свежая после душа и одетая, вступилась за подругу:
– Я все видела, мистер Орли. Он получил то, что заслужил.
Мистер Орли гневно фыркнул.
– Вывихнутую шею – это он заслужил? Ничего себе – человек попал в больницу только за то, что не сдержал своих чувств!
– Он совал свои лапы куда не следует, – отрезала Эрин.
– Но он же был пьян!
Эрин повернулась к Урбане.
– Вот поэтому я и ненавижу танцевать на столах.
– Ты же могла искалечить его! – снова завопил мистер Орли. – Это же надо – так лягнуть его по голове!
– А как же она должна была поступить? – грозно спросила Урбана. – Что – улыбаться и сказать: давай, мальчик, поработай пальчиком?
Мистер Орли дернулся, но произнес уже более спокойно:
– Ну ладно, хватит об этом. Чтобы больше такого не было.
– Значит, Шэду можно вправлять им мозги, а нам – нет? Вы это имели в виду? – не унималась Урбана.
– Хватит, я сказал, – повторил мистер Орли.
– Урбана права, – вмешалась Эрин. – Это несправедливо.
– К чертям собачьим вашу справедливость, – буркнул мистер Орли, надувая щеки. – Дело Шэда – наводить порядок в заведении. А ваше дело – танцевать. Понятно?
Шэд, до этого молча стоявший у двери, нехотя проговорил:
– Вы же сами послали меня к этим китайцам. Иначе бы ничего подобного не случилось.
Мистер Орли с натугой рассмеялся.
– Чудесно! Значит, это я во всем виноват. Черт бы побрал всех вас!
Урбана изменилась в лице. Подойдя к столу мистера Орли, ока нависла над ним своим мощным бюстом и ткнула ярко-красным ногтем чуть ли не в лицо хозяину.
– Никто не смеет меня лапать, – прошипела она, – пока я сама этого не захочу. Особенно на работе. Мне трижды плевать на то, кто они и сколько денег у них в кармане: меня на это не купишь! Этому ублюдку еще повезло, что он отделался вывихнутой шеей! Если бы он полез ко мне, я бы оторвала ему к чертовой матери все его распрекрасное мужское достоинство – вот так, голыми руками!
Мистер Орли вздрогнул и невольно отодвинулся – настолько натурально Урбана продемонстрировала ему, как она собирается это проделать.
– И не думайте, что я с этим не справлюсь! – свирепо закончила она и, повернувшись, гордо вышла из кабинета.
Несколько мгновений никто не шевелился.
– Что-то она сегодня разошлась, – произнес наконец мистеру Орли.
Эрин встала.
– Ладно. Сегодня я беру отгул.
– Постой, постой, – попытался было задержать ее мистер Орли.
– Нет. Мне нужно поехать к дочери.
После ее ухода Шэд, чтобы как-то защитить ее, рассказал хозяину, что она в последнее время особенно нервничает, потому что уж слишком много навалилось всего сразу: и проблемы с опекой над дочерью, и кто-то шарил в ее квартире, а теперь вот еще и какой-то конгрессмен проходу не дает.
– Вот она и взорвалась, – закончил он. – У нее сейчас трудное время.
Мистер Орли вытер вспотевшую шею замусоленным носовым платком.
– Похоже, в этой лавочке только мы с тобой нормальные люди. И то насчет тебя я не всегда уверен.
– Это все от музыки, – усмехнулся Шэд. – У меня от нее сердечные колики.
– Так поговори с Кевином.
– А Кевин говорит – поговори с мистером Орли.
Мистер Орли вздохнул.
– А что «с мистером Орли»? Мне-то вообще без разницы, что рэп, что рэгги – я их просто не различаю. Знаешь, какой у меня секрет? Я просто не слушаю. – Он сделал рукой движение, словно поворачивал в ухе невидимой тумблер. – Вот так: выключил – и все. Ничего не слышу... Кстати, как там у тебя с Лингами?
– Хреново, – коротко ответил Шэд.
– Что, у них нет этой змеи?
– Есть, есть. Только они не продадут ее.
Мистер Орли поднял брови.
– Почему, черт побери? Бизнес есть бизнес.
– Главным образом потому, что они терпеть вас не могут.
– Из-за того, что я переманил Лорелею?
– Из-за всего, – последовал лаконичный ответ.
– Значит, не продадут, – резюмировал мистер Орли. – Ты потратил целых два часа на то, чтобы получить простое «нет» от двух распроклятых японцев, или кто они там. А у меня тем временем свихнувшаяся стриптизерша изображает из себя Чака Норриса, практикуясь на моих клиентах...
– Я получил не только «нет», – прервал его Шэд, кладя на стол хозяина продолговатый сверток. – Еще и вот это. Братья Линг хотели, чтобы я передал это вам.
Мистер Орли воззрился на странный предмет, завернутый в фирменные салфетки «Клубничной поляны» и обмотанный клейкой лентой.
– Что это, черт побери?
– Дюймов этак двенадцать покойного Буббы.
Мистер Орли подпрыгнул в кресле и выскочил из-за стола, подальше от нераспечатанного свертка.
– Я же всегда говорил, что они скоты! Я же говорил! О Господи! Что они еще сказали, эти проклятые китайцы?
– Сказали, что у них его еще много, – невозмутимо ответствовал Шэд.
Утром третьего октября, когда небо сияло яркой синевой, Перри Криспин и Уилла Оукли Криспин, симпатичная пара молодоженов, пришли на пляж.
Расстелив на белом песке махровые полотенца с эмблемой отеля «Брейкерс», они улеглись рядышком и принялись мазать друг друга кремом от ожогов. Перри аккуратно вывел на обнаженном животе молодой жены слова «Я люблю тебя» с множеством восклицательных знаков, а Уилла, в свою очередь, нарисовала на щедро усыпанной веснушками пояснице мужа большое сердце.
Бриз в это утро был довольно силен; он наполнял воздух над пляжем соленым ароматом океана и заставлял волны крепко шлепать о песчаный берег, взбивая ослепительно белую пену. Криспины решили поплавать попозже, когда вспотеют. Они нежились под флоридским солнцем – оба в одинаковых темных очках «Рэй-Бэн» и розовых козырьках, какие носят теннисисты, – улыбаясь, перешептываясь и используя любой повод, чтобы прикоснуться друг к другу: словом, вели себя так, как это делают обычно все молодожены на свете. Уилла и Перри происходили из многочисленных здесь богатых коннектикутских семей, так что их свадьба была обставлена со всей возможной пышностью. Палм-Бич являлся первым из этапов их четырехнедельного медового месяца; отсюда они собирались перебраться во Фрипорт, затем в Сент-Бартс и, наконец, в Козьюмел. Солнце жарило вовсю, так что тела молодоженов, распростертые на ярких полотенцах, так и блестели от крема и пота. Мистер и миссис Криспин всецело отдались во власть романтики, были полностью поглощены друг другом и своей любовью, и никакие заботы не омрачали их счастья. Совместное будущее казалось им сияющим и лучезарным, поскольку в нем обоих ждало весьма солидное наследство.
К полудню очаровательный носик Уиллы заметно порозовел. Перри забеспокоился: его отец являлся совладельцем четырех дерматологических клиник, так что рак кожи довольно часто служил темой семейных разговоров. Обладавший, несмотря на молодость, наметанным глазом на пигментные и обесцвеченные пятна на спине и разные подозрительные проявления, Перри сказал жене, что, пожалуй, пора укрыться от ультрафиолетовых лучей.
– Я приехала сюда, чтобы загореть как следует, – запротестовала она.
– У нас впереди еще четыре недели, дорогая, – мягко, но настойчиво возразил Перри.
Они собрали вещи и пошли через пляж по направлению к своему отелю. За ними последовал стройный белокурый молодой человек в грязных джинсах и ковбойских сапогах, но Криспины не замечали его, поглощенные обсуждением невысокой эффективности крема от ожогов и возможности использования вместо него окиси цинка – хотя бы для носа.
Человек, шедший сзади, окликнул их:
– Простите, молодые люди!
Перри и Уилла обернулись. Он был одет не так, как одеваются на Палм-Бич; его голубые глаза были налиты кровью и беспокойно рыскали, а волосы с одной стороны примяты, как будто он, проснувшись, забыл причесаться.
– У вас есть машина? – спросил он.
Уилла почувствовала, что ей становится страшно. Перри, смерив взглядом незнакомца, сделал маленький шаг вперед. Незнакомец вытащил откуда-то огромный, чуть ли не мясницкий нож и продемонстрировал его молодоженам:
– Не заставляйте меня повторять вопрос.
Криспины отвели Дэррелла Гранта к своему светло-коричневому «сандерберду», который взяли напрокат на время медового месяца.
– Что ж, неплохо, – одобрил Дэррелл. Он взял у Перри ключи и приказал молодой паре сесть сзади.
– Зачем? – спросила Уилла.
– Это ненадолго – пока не переедем мост, – успокоил ее Дэррелл Грант.
Пролив или канал, именуемый «Интракостэл Уотеруэй», отделяет Палм-Бич от Уэст-Палм-Бич, и трудно себе представить два более разных мира. Уэст-Палм-Бич предназначен для обыкновенных смертных, Палм-Бич – для эксцентричных богачей. Полицейские на острове неусыпно бдят, чтобы туда не проникали нежелательные личности – черные всех оттенков, разные там латиноамериканцы, да и вообще люди, одетые не так. Если ты служишь в одном из отелей, Бог с тобой, проходи. Если нет – вали к чертовой матери обратно, за мост. Дэррелл Грант решил, что Криспины могут понадобиться ему, когда он будет проезжать полицейский пост.
