– Дуся рассказывала, что у него потрясающе щекотные усы!
– Фу, Лариса! Я рассказываю тебе про то, что Орехов – убийца!
– Кого же он убил?
– Меня! То есть пять раз покушался. Можешь себе представить?
– Знаешь что? Расскажи-ка мне все толком, – предложила Лариса. – Я хоть и получилась у родителей длинноногой блондинкой, при рождении мне обломилась капелька мозгов.
И Мила принялась повествовать. На все ушло минут пятнадцать. Лариса слушала молча, не ахала, не переспрашивала, чем завоевала безоговорочное расположение рассказчицы.
– И что мы теперь должны делать? – спросила Лариса. За это «мы» Мила ее сразу зауважала.
– Мы должны поймать Лушкина, запугать его и выколотить из него всю правду. Кто, почему, за что и как раздобыть улики? Должны же они знать свои слабые места!
– Ты – их слабое место! – воскликнула Лариса. – Неужели ты не понимаешь? Раз они так страстно хотят тебя прикончить, значит, ты и есть самая главная улика.
– Улика чего?
– Ну… Именно это мы и узнаем у Лушкина. Только надо хорошенько подумать, чем его взять.
– Может быть, он боится боли? – предположила Мила. – Тогда мы покажем ему щипцы для загибания ресниц. Это приспособление выглядит очень страшно, ты не находишь? Если у тебя нет, мы купим в какой-нибудь галантерее.
– Отличная мысль! И еще можно сделать вид, что мы мучаем Трезора. Лушкин ужасно чувствительный!
– Я заметила. Мне кажется, он того…
– Чего? – не поняла Лариса.
– Ну… Он пудрится, и все такое. Правда, это как-то не вяжется с Дусей…
– Могу тебе объяснить, почему он пудрится, – отмахнулась Лариса. – Он лицо обжег. Говорит, открыл кастрюльку и сунул туда нос. Его обдало паром, вся кожа слезла…
– Знаю! – прищелкнула пальцами Мила. – Знаю, почему у него с физиономии вся кожа слезла! Это в него Софья «Магиохлором» прыснула! А мы-то с ребятами ей не поверили! Значит, человеком в колготках был Лушкин! Ага, теперь я знаю, как с ним разговаривать! – Она вскочила с места и засобиралась. – Зайдем сначала за щипцами для загибания ресниц, а потом в хозяйственный за «Магиохлором». Купим самую большую бутылку для устрашения. Увидишь, как он задергается, как только почувствует тот самый запах из бутылки, который в его сознании наверняка связан со страшной болью!
– Учти, прежде чем угрожать, надо будет его связать по меньшей мере! – предостерегла Лариса. – Хоть он с виду и маленький, словно поросенок, но силен, сволочь. Он пьяную Дусю недавно внес на второй этаж, сгрузил на кровать и даже не запыхался!
– Значит, нам помогут веревки и эффект неожиданности, – констатировала Мила. – Кстати, самое главное: ты в курсе, где сейчас Лушкин?
– Думаю, в городе. Он собирался зубы лечить, так что, скорее всего, нужда пригнала его в цивилизованный мир.
– А ты знаешь, где его цивильная квартира?
– А то. Я знаю так много, что Орехову и не снилось. Надо же, до сих пор не могу поверить, что он – потенциальный убийца.
– Может быть, и не потенциальный. Кто-то ведь убил Сашу Листопадова. И этот кто-то – один из них! Кстати, Орехов в тот день приходил ко мне. Единственный раз предложил помощь. И то только потому, что его Ольга вынудила.
– Хорошо, что я узнала правду после истории с Леночкой! – призналась Лариса, набирая номер телефона. – В противном случае тебе было бы гораздо сложнее сделать меня своей союзницей.
– Кому ты звонишь?
– Приятелю диск-жокею. Он живет тут неподалеку. Поможет нам, если понадобится.
Когда приятель диск-жокей появился на пороге, Мила не удержалась и воскликнула:
– Мы что, возьмем его с собой?! У Лушкина раньше времени случится инфаркт!
– Успокойся, мы его не возьмем! Мы научим его правильно обращаться с Трезором, чтобы исторгать из собачки необходимые звуки.
Диск-жокей был молод, тощ и развязен. Кожаная куртка, судя по всему, оказалась надета на голое тело. Ржавые волосы с помощью воска были уложены в прическу «Солнышко». Вокруг головы торчали веселые лучики, а в ноздрю была вдета серьга размером с брелок для ключей.
– Гляди, Петька, кладешь собачку на спину и начинаешь гладить. Потом резко убираешь руку и…
Раздался остервенелый визг. Это Трезор протестовал против того, что удовольствие столь внезапно закончилось.
– Лушкин не знает этого трюка, – пояснила Лариса. – Если будет надо, мы позвоним Петьке, и Трезор немножко повизжит в телефонную трубку.
– Придумано нехило! – одобрила Мила и покивала головой. – Уважаю твою фантазию.
– Кто там? – довольно бодро спросил Лушкин, не подозревая, что за дверью притаилась его судьба в лице двух очаровательных женщин, вооруженных только что купленным диктофоном, щипцами для загибания ресниц, бутылью «Магиохлора» и неуемной жаждой мести.
– Это я, Антошенька, – пропела Лариса голоском сирены, завлекающей моряков в морскую пучину.
Доверчивый Лушкин открыл дверь и тут же был атакован, повален на пол, связан и волоком доставлен в комнату. Как ни странно, он не орал и не звал на помощь, а только таращил глаза и спрашивал:
– Вы чего, девочки? Девочки, вы чего?
Обозрев лежавшего на ковре Лушкина с высоты своего роста, Лариса заявила:
– Нет, так неудобно будет с ним разговаривать.
– Зато удобно пытать, – жестко сказала Мила. – Впрочем, нет, давай и в самом деле посадим его в кресло. Пусть смотрит мне в глаза, гадина!
– Почему я гадина? – обиделся Лушкин так искренне, словно это не он наставлял на Милу пистолет, спрятав рыльце под черными колготками.
– Гадина, потому что согласился участвовать в убийстве человека! – отрезала Лариса и достала никелированные щипцы.
На взгляд человека, не подозревающего, что ресницы для красоты можно завивать вверх, вид их был ужасен. И все потому, что предназначение их оставалось неясным даже после долгого и упорного размышления.
– Но она ведь жива! – сказал бесхитростный Лушкин, кивая подбородком на Милу. – У нас так ничего и не получилось!
– Очень даже получилось! – рассердилась Мила. – Сначала отравился поганками мой друг Толик Хлюпов, потом был убит в подъезде Саша Листопадов и едва не застрелена моя подруга Татьяна.
– Но это просто ошибки! – искренне сказал Лушкин, перебирая ногами: Лариса за шиворот втаскивала его в кресло. – Что вы собираетесь со мной делать?
– Вытаскивать из тебя правду во всех подробностях! – заявила Мила и поставила «Магиохлор» на видное место.
– Что это? – не утерпел и поинтересовался Лушкин.
– Это та самая штука, от которой у тебя слезла шкурка с лица! – возвестила Лариса. – Хочешь понюхать? Думаю, этот запах тебе никогда не забыть.
– Нет! – дернулся Лушкин. – Почему вы выбрали меня? Почему?
– А кого надо было? – спросила Мила. – По-моему, ты из всех – самая сволочь и есть.
– Самая сволочь – это Мешков, – живо отреагировал пленник. – Он пошел на первое убийство и заставил нас всех совершать плохие поступки. Поймайте Мешкова, не пожалеете.
– Мешков умер, – ровным голосом сообщила Мила.
– Как?!
– Разбился на машине. Бензобак взорвался, так что от него, вероятно, мало что осталось.
– Боже мой! Вот ведь судьба! Закончил свои дни точно, как его мамаша! Она тоже попала в катастрофу, и бак тоже взорвался. Может быть, это карма?
– Минуточку! – воскликнула пораженная Мила. – Если его мать погибла, то кто же тогда живет на даче Мешкова под ее личиной? Пьет чай у окошка и считается сумасшедшей?
– Откуда я знаю? – испугался Лушкин. – Мешков был одинок! У него нет родственников, которые могут жить на даче. Голову даю на отсечение!
– Голову твою мы позже отсечем, если ты не расскажешь все толком! – Мила и в самом деле готова была вырвать из него признание любой ценой. – С чего все началось? – Она взяла в руки бутылку с «Магиохлором» и начала поигрывать ею, как ковбои поигрывают в кино своими «кольтами». – Вся эта история с покушениями на меня?
– Все началось с чертова наркотика, – нервно облизав губы, ответил Лушкин. Ответил так поспешно, что обе мстительницы поняли, что звонить диск-жокею Пете вряд ли придется.
– С какого наркотика? – встряла Лариса.
– Понимаете ли, я сделал одно потрясающее изобретение… Я должен рассказать о нем поподробнее.
– Знаем-знаем! Как гранулировать куриный помет! – отмахнулась Мила. – Дальше давай.
Если Лушкин и удивился подобной осведомленности, то виду не подал.
– В общем, Орехов нашел Дивоярова, который вложил деньги в организацию небольшого производства моего помета, – зачастил он.
Мила и Лариса одновременно фыркнули.
– То есть, не моего, конечно, а куриного, – покраснев, поправился Лушкин. – У меня был патент на изобретение, рынок обещал стать необъятным, впереди замаячили потрясающие перспективы… И тут к Орехову обратился некто Глубоков. Этот тип когда-то сотрудничал с журналом «Самородки России» и хорошо знал Илью. Он сказал, что изобрел новый наркотик и даже сделал небольшую пробную партию.
