Иоанна Хмелевская - За семью печатями

Боженка не выдержала:

— Не понимаю, чего вы ко мне пристали! Всю жизнь считалось, что Тадик мой жених, а теперь, когда он дал от ворот поворот, никто и не заступится за меня! Вот и пришлось самой действовать, помощи-то ждать не от кого. Родная мамуся уж меня бы не осудила, а помогла, а папочке на собственную дочь наплевать. Тадик ведь в бандитскую шайку угодил, и опять никому до этого нет дела, одна я о нем забочусь! А те бандюги пусть еще радуются, что в полицию сразу не пошла! Не знаете ведь, какие там подозрительные дела обделывают, а туда же, все на меня накинулись...

От этой неожиданной атаки все просто онемели, лишь Тадик, уразумев обвинение, обратился к отчиму:

— Дядя Бронек, вот скажите честно — хоть раз я говорил о том, что собираюсь жениться на вашей дочери?

Честный сантехник честно ответил:

— Нет. Никогда. — Откашлялся и, немного запинаясь, повторил:

— Никогда не говорил, факт. Но ведь ты никогда и не... как это получше сказать... и не заявлял, что ни в жизнь не женишься на ней, а она настроилась, вот я и того... подумал, промеж вас все решено, и уже радовался, что избавлюсь... то есть того... пристрою, мол, дочку. А ты парень что надо, любой отец мечтал бы только о таком зяте, да и с матерью твоей мы одного мнения были. Вот как оно было, понимаешь...

— Понимаю, понимаю. Сестрой я ее считал, потому и отношение у меня к ней было... родственное.

А ну скажите, хоть один человек из сидящих здесь хоть раз слышал, как я говорил, что собираюсь на ней жениться?

Естественно, такого человека за столом не нашлось.

Однако Боженка еще не собиралась сдаваться:

— А хоть один человек слышал, чтобы он говорил, будто не желает на мне жениться?

— Ты бы еще спросила, не слышал ли кто, что я не желаю жениться на Касе Фигуре! <Одна из самых популярных современных польских киноактрис.> — разозлился Тадеуш. — Что не собираюсь жениться на датской королеве Маргарет, тоже никто не слышал.

Так что, теперь ее супруг Генрих вызовет меня на поединок или наймет киллеров?

Королева Маргарет вроде бы произвела впечатление на Божену, как-то очень доходчиво это прозвучало. И в самом деле... Девушка вдруг почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног. Так приятно было все эти годы чувствовать себя почти невестой и сознавать, что муж ей послан самой судьбой, а вот теперь он отпирается от нее без зазрения совести, и даже родной отец ее не поддерживает.

И тогда Боженка предприняла последнюю попытку — решила припугнуть неверного жениха.

— А в твой дом ночью какие-то бандиты подозрительные вещи заносили! — с торжеством заявила она.

— Ну и что? — холодно поинтересовался Тадеуш.

— Как что? Я могу в полицию заявить.

— Да хоть в Интерпол! Заявляй, пожалуйста.

Уже и без того сделала из себя идиотку, так что твои заявления никого не удивят.

Пани Халина встревожилась:

— Сынок! Подозрительные вещи?!

Тут Тадик решился первый раз соврать, не мог же он выдать чужую тайну.

— Мама, так и быть, ради тебя поясню. Кореш привез мне мои книжки. Правда, сделал это ночью, раньше не мог. Как мы договорились, оставил сумку в гараже — туда можно запросто войти, — чтобы мачеху не будить, она же такая язва, не хуже вот этой...

А раз Боженка уперлась донести на книжки — ее дело.

— Какой кореш? — хотела знать пани Халина.

— Бартек. У него давным-давно были мои учебники и еще кое-какая литература по специальности.

Ты помнишь, мы у него часто занимались, так мои книжки до сих пор там оставались. А тут они переезжать задумали, вот он и привез их мне все сразу, когда выдалась свободная минутка. А при чем тут бандиты, так ты спроси Боженку, ей виднее. И на кой ей понадобилось совершенно незнакомым людям устраивать скандалы, тоже можешь поинтересоваться. Того, что я слышал своими ушами, рыночная торговка постыдилась бы. Да и сегодня наверняка выступила не хуже. Дядя Бронек, может, вы дочери растолкуете, что не положено так себя вести?

— А почему они меня в свой дом не пустили? — заорала Вожена.

— Ас чего они должны тебя впускать? Приходит без приглашения, да еще с ходу начинает ругаться. Я сам слышал, собственными ушами, так что можешь не заявлять, что ты ни при чем, что начала моя мачеха, хотя она тоже особым умом не отличается и характер у нее не мед. И вообще, запрещаю тебе появляться там и позорить меня. Поняла? А если осмелишься — сам тогда полицию вызову.

— Это как же понимать? — обратился к дочери сантехник. — Тебя не пустили в дом, а ты силой хотела прорваться?

— Выгнали в дверь, так она в окно полезла, — не преминула по-своему откомментировать бабушка.

Перед отцом Вожена струсила. Она знала, к каким педагогическим аргументам прибегает отец — ремнем по заднице (впрочем, другие аргументы до нее не доходили), и ей вовсе не хотелось опять испытать тяжесть отцовской руки. И она сразу сбавила тон:

— Ну что ты, папуля, никуда я не лезла. Просто спросила. Неужели уже и спросить нельзя?

— Весь вопрос в том, как спросить, — заметил Тадик.

— И нечего бабушке придумывать, какое окно?..

— А зачем вообще ты туда пошла? — не унималась старушка.

— Посмотреть, как Тадик живет.

Тут уже не выдержала пани Халина:

— Да какое твое дело? Я мать, и то не проверяю, парень взрослый, совершеннолетний, живет, как находит нужным, а ты проверку устраиваешь. И потом, десять лет тебя воспитываю, и все впустую, никак вежливости не научишься, держать с людьми себя не умеешь. Да что же это такое?

— До чего я дожил, такие вещи о родной дочери приходится слышать! — вдруг разбушевался сантехник. — Чтобы больше мне такого не было! Нечего к посторонним людям силой врываться, нечего им скандалы устраивать. Я ведь не посмотрю, что тоже совершеннолетняя, выпорю так, что сесть не сможешь!

Вспомнил пан Бронислав, как много лет назад, возвращаясь с работы, застал у собственного дома скандал, зачинщицей которого была его покойная жена. Тогда он, втянув голову в плечи, чтоб никто не узнал, сбежал переулками подальше от дома, сгорая со стыда за беснующуюся в самом центре циклона фурию. Думал, с этим давно покончено, и вот вновь приходится переживать нечто подобное.

— Если узнаю, что позоришь мое честное имя, — пеняй на себя! — внушительно закончил он.

Не уточняя, чем именно она опозорила честное имя отца — то ли своим упорным желанием выйти за Тадика, то ли визитами к Хлюпам, — Боженка с ревом выскочила из-за стола и укрылась в своей комнате. Ее отец гневно стукнул вилкой по столу, посопел и успокоился. Обвел взглядом домочадцев и подмигнул Тадику. Пани Халина, вся испереживавшаяся из-за сегодняшнего бракованного обеда, молча встала и вернулась с бутылкой смородиновой. Бабушка забрала младших детей к себе, и вскоре мужчины остались в кухне одни.

Инстинкт не подвел Тадика. Мужской разговор закончился к девяти часам вечера полнейшим взаимопониманием собеседников. Теперь Тадик мог быть уверен, что со стороны Боженки ему уже ничто не грозит, а в семье никто не имеет к нему претензий.

Тепло распрощавшись с матерью, бабушкой и паном Брониславом, Тадик отправился к новому месту жительства, причем ехал так осторожно, с омерзительной дотошностью соблюдая все правила уличного движения, как еще никогда в жизни.

— Ох, боюсь, из-за этих проклятых денег мы все заделаемся алкоголиками, — печально предположила Кристина, впихнув в руки мужу очередную бутылку вина. — Такая нервотрепная стала жизнь — сил нет!

Хотела бы я знать, где этот мерзавец до сих пор шляется?

Последнее относилось к жулику, который еще не вернулся, хотя время уже было позднее. Что-то на него не похоже...

— У Хлюпихи наверняка не сидит, — отозвалась Эльжбета. — Она сегодня до полуночи дежурит. Должно быть, делишки свои обделывает.

— Так ведь все учреждения уже закрыты! — удивился простодушный Хенрик Карпинский.

— При чем тут учреждения? Кто его туда пустит? По забегаловкам да ресторанам околачивается...

— Тогда и до утра может просидеть.

— До утра вряд ли, закрываются раньше, разве что ночные. А ночные в основном самые дорогие, нашему Клепе не по карману, да и делать ему там нечего. И насчет дискотеки я тоже сомневаюсь. А спать ужас как хочется! — зевнула Эльжбета.

— Надо бы нам тоже дежурства завести, — вздохнул Хенрик, откупоривая бутылку. — Нет, спасибо, я вина не хочу, лучше пива. И тогда по крайней мере хоть один будет страдать, а остальные смогут выспаться.

— Неплохая идея, — похвалила Кристина, отпивая из своего бокала.

Бумажную часть сокровищ Карпинского удалось без проблем разместить в трех банках. Выяснилось, что суммы такого порядка не производят на банки никакого впечатления, во всяком случае ни в одном из трех не удивились вкладу в двести тысяч долларов. Но ведь остался еще благородный металл, а также драгоценные камни, и тут Клепа представлял реальную угрозу. Конечно, можно было устроить тайник под тахтой в спальне, но все отдавали себе отчет в ненадежности такого укрытия. Выход один — ни на минуту не спускать глаз с жулика, пока он пребывает в их доме.