Я поделилась этой мыслью с Марусей.
— Старушка, ты прямо вся сошла с ума! — возмутилась она. — По таким пустякам беспокоить маэстро, великого мага. Говорю же тебе, секрет прост: ты тайно завидуешь Леле, вот и видишь такие сны. Леля счастлива со своим банкиром, а тебя жаба душит.
— Что за ерунда?! — рассердилась я. — Это тебя жаба душит, что я купила себе сапоги за пятьсот долларов. Не мучайся, а лучше два месяца поголодай, купи себе такие же и успокойся.
Маруся не могла мне возразить, потому что мы уже подъехали к особняку Коровина, где ее охватила благость. Она поставила свой новенький «жигуль» на площадку рядом с потертым автомобилем Розы и скомандовала:
— Вытряхивайся, старушка. Роза прямо вся уже здесь.
Мы отправились к Коровину. Каково же было мое удивление, когда первой, кого я там увидела, оказалась Леля. Нет, ничего странного не было в том, что Леля, строго следующая всем веяниям моды, очутилась у Коровина, — весь бомонд чтит маэстро. Странно было то, что я увидела ее как раз тогда, когда думала о ней в связи с этим сном. Наткнувшись на Лелю, я даже на секунду потеряла дар речи, но, очень быстро восстановив этот дар, радостно воскликнула:
— Леля, дорогая, что ты здесь делаешь?! — тут же собираясь сообщить, что я-то отбываю здесь наказание за дружбу с Марусей.
Вместо ответа я с изумлением получила вымученную улыбку Лели и тут же заметила, что бедняжка изрядно заплакана.
Увидев красные, опухшие глаза Лели, я сразу же захотела многое знать. Возникала мысль: «Не разладилось ли у них с банкиром?»
Этой мыслью я тут же поделилась с Марусей, но обменяться со мной своим впечатлением она не смогла, поскольку Коровин приступил к сеансу. В английском элегантном костюме он скорей был похож на денди, чем на мага, но речи его были все о них — о духах.
Коровин тщательно проинструктировал завороженную публику, как способствовать скорейшему установлению контакта с этими самыми духами, существование которых всегда вызывало у меня большие сомнения.
А вот Маруся и Роза, открыв рты, не испытывали никаких сомнений. С благоговением уставились они на маэстро Коровина, буквально ели его глазами, я же, тоскуя и подавляя зевоту, разглядывала просторную комнату. Окна в комнате, естественно, были закрыты шторами, дорогими красивыми шторами черного бархата. Если бы по бархату не вышили серебряные звезды, было бы мрачно, а так ничего, миленько и со вкусом. Огромный овальный стол, расположившийся в центре комнаты, вполне вписывался в интерьер и обещал многое — не зря же все мы чинно вокруг него расселись. Стол пока был девственно чист, но кто знает, что в дальнейшем может на нем появиться. Стены комнаты украшали старинные канделябры с горящими свечами, увитыми серебристыми полосками. Свечи, как и положено, создавали таинственный полумрак.
Я рассматривала комнату и гадала, почему мы так рано здесь собрались. Мне всегда представлялось, что все эти действа с вызовом духов начинаются в полночь или поближе к ночи, стрелки же часов показывали полдень — сквозь черные шторы местами пробивались тонкие лучики света.
Вдруг Коровин, словно подслушав мои мысли, начал очень длинно и пространно объяснять присутствующим, что сегодня особенный день: бодрствующие духи совершают поиск всех пропавших. Что такое «бодрствующие духи» я не знала, но сразу поняла, что они очень крутые.
«Ага, — подумала я, — следовательно, здесь собрались все те идиоты, которые верят, что Коровин с помощью своих хваленых духов способен найти нечто большее, чем очки на собственном носу. В таком случае возникает вопрос: что хочет найти наша заплаканная Леля? И с каких это пор она, умная и образованная, верит в подобную чепуху? Одно дело отираться в модных салонах, как поступаю порой и я, и совсем другое дело, когда рациональная Леля с открытым ртом сидит перед каким-то шарлатаном и на полном серьезе ждет, когда чей-то дух вдруг явится и что-то ей сообщит. По меньшей мере это странно. Что заставило Лелю утратить разум?»
Огромная хрустальная люстра под потолком, которую я раньше не замечала, вдруг ярко вспыхнула и тут же погасла; кто-то задул в канделябрах свечи — наступила полная тьма. Даже из-за штор больше не пробивались лучики света.
«Началось», — подумала я.
Одна за другой опять зажглись свечи, и я вновь увидела маэстро Коровина. На нем уже не было модного элегантного костюма. На этот раз Альфред Коровин облачился в мантию, украшенную вышитыми золотом астрологическими знаками. На голове его был высокий колпак, на мой взгляд, совершенно дурацкий. Дурацким было и значительно-таинственное выражение его лица. Я с большим трудом сдержала смех, внутренне все же хохоча до упаду.
За спиной у Коровина вдруг словно бы из ниоткуда материализовался высокий молодой человек очень привлекательной наружности. На самом деле парниша вышел из-за черной шторы, но он был так красив! Мой смех как рукой сняло. Я была уже серьезней Маруси.
Тем временем Коровин, изящным жестом коснувшись руки молодого человека, с торжественной таинственностью воскликнул:
— Мой ученик и последователь, Равиль. Медиум гибкий и опытный.
Я ахнула и с восторгом зааплодировала, но присутствующие осуждающе зашикали на меня.
— Это не театр, — гаркнула увешанная бриллиантами тучная дама, и я стушевалась.
Всегда боялась тучных дам. Однако великий магистр поощрил меня кивком (видимо, простил мою непросвещенность) и повторил свой изящный жест, Равиль тут же с почтительной покорностью занял место за столом.
— Сегодня, — с важным видом воскликнул Коровин, — в день бодрствующих духов, мы обратимся к самой древней технике спиритизма: будем вопрошать духов посредством стола. Прошу присутствующих соблюдать осторожность. Известны случаи агрессии рассерженных духов. Бывало, что злые духи чрезмерно сильно толкали стол, нанося людям увечья.
«Бог ты мой, — ужаснулась я, — эти идиоты еще могут и покалечить».
Коровин тем временем грозно взглянул на присутствующих и воскликнул:
— Если нам сегодня удастся вызвать бодрствующий дух, тогда через нашего медиума, Равиля, вы сможете задать ему свои вопросы и получите ответы в объеме гораздо большем, чем при использовании стола, ибо техника спиритизма шагнула далеко вперед, и теперь мы можем общаться с духами почти напрямую.
Коровин ловким движением рук укутался в мантию и дал знак: Равиль положил на стол обе ладони, соединив большие пальцы и растопырив остальные. Присутствующие поступили так же, причем каждый старался, соединив большие пальцы, коснуться своими мизинцами мизинцев соседа. Для этого всем нам приходилось жаться друг к другу, что было неприятно. Я сидела с ощущением, что совершаю нечто неприличное. Однако, круг из соединенных мизинцев замкнулся и…
Что-то громыхнуло, а стол под моими ладонями подпрыгнул. Заколебалось свечное пламя. От странного дуновения заколыхались тяжелые шторы. Раздался звук, подобный завыванию ветра в трубе: у-ууу…
Нестерпимо захотелось бросить к черту этот круг с его мизинцами и полезть под стол: посмотреть, кто там шалит. Мне было очень интересно это знать.
Коровину, кстати, это тоже было интересно, потому что он загробным голосом вопросил:
— Кто здесь?
Что-то вновь громыхнуло, и стол ретиво опять подпрыгнул.
— Чистый ли ты дух и доброжелательный? — утробно вопросил Коровин.
Из-под стола глухо бухнуло, словно кто хватил по нему киянкой. Удовлетворенное выражение лица Коровина убедило всех, что дух источает чистоту и добро, после чего маэстро оживился и, используя доброжелательность духа, с трепетным почтением захотел знать:
— Дашь ли ты нам ответы на наши вопросы уже сегодня?
Стол приподнялся, к моему изумлению, на секунду завис над полом и с грохотом рухнул на место.
На лице Коровина явственно проступило разочарование. Однако паниковать он не стал, а вполне буднично и спокойно сказал:
— Духи не вожделеют общаться с нами сегодня, хотя и не отвергают наших вопросов. Стол обрел невесомость, а это значит, что духи расположены к нам, но не желают говорить сегодня. Вы зададите духам свои вопросы, а наш Равиль завтра передаст вам ответы, используя для общения с духами современную технику спиритизма, ведомую лишь немногим.
«Оказывается, маги, как чиновники, адвокаты и врачи, любят тянуть резину, — подумала я. — Еще бы, денежки-то текут».
— Готовьте ваши вопросы, — торжественно изрек Коровин.
«Интересно, как? — внутренне изумилась я. — Как мы их должны готовить? Будто эти вопросы не готовятся сами собой без всякого нашего участия. Не в этом ли заключается жизнь?»
Пока я размышляла на тему судьбы, Коровин сделал знак Равилю и тот, округлив глаза, начал мелко подрагивать, впадая в транс.
Собравшиеся, цепенея, принялись пожирать глазами трясущегося Равиля; воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумным дыханием медиума. Облако таинственности повисло над столом, приобретая некую зловещую плотность. Облако росло, раздувалось, тяжелело; присутствующие каменели, волновались и наэлектризовывались. Казалось, еще немного и…
