— Каким образом? — изумилась Далила.
Самохина злорадно ее просвятила:
— Лишились Деда Мороза. Кто-то накормил его салатом с крабовым мясом. Дед Мороз тут же категорически стал умирать. Его увезли на «Скорой» часа за полтора до Нового года.
Вечером, после беседы с Самохиной, Далила отправилась к подруге.
— Не нравится мне эта история, — шепотом пожаловалась она Галине, склоняясь над детской кроваткой и нежно целуя спящую Ангелинку. — Уж больно темное дело. Не вляпаться бы нам из-за твоей жадности в неприятности.
Галина, мечтающая чужой темной историей заштопать свою очевидную финансовую дыру, возмутилась:
— Не вздумай отказаться от Орлова! Святое дело богатых дурить! Я без копейки сижу, а она в жадности меня упрекает!
— Оно так, — вздохнула Далила, — но у меня книга на выходе. И Лиза работенку в клубе подкинула. В этом году буду «членшам» раз в неделю читать лекции по психологии. И книга и лекции в твою пользу.
Галина фыркнула:
— Спасибо большое! За прошлую книгу тебе так «хорошо» заплатили, что мой кот больше наплакал. И «членши» ни фига не заплатят. Эти богачки жадины еще те. И стервы. Разве приличная баба станет мужика ненавидеть? Мужик для того и создан, чтобы его любить. Вот мне одни блага от тех мужиков. А все потому, что я, как избушка на курьих ножках, знаю к кому, когда и каким местом надобно повернуться.
— Пластинку смени, — сердито приказала Далила. — Ты доповорачивалась уже, теперь на старости лет девчонку растишь без отца.
Галина испуганно оглянулась на кроватку ребенка и прошептала:
— Ну что ты ругаешься, Линка-то спит. Я ж не при ней о мужиках говорю.
Далила всплеснула руками:
— А она опять за свое! У меня складывается впечатление, что ты не взялась за ум, а пытаешься убедить в этом окружающих. Особенно дочь, которая и говорить-то не научилась, но скоро уже поймет какая "б" у нее мамаша. Заруби у себя на носу: если хочешь изменить свою жизнь, в первую очередь надо мысли свои менять. А у тебя в мыслях по-прежнему одни гадости: мужики! Мужики! — передразнила она подругу.
— Ох и трудно же быть святой! — согласилась Галина и тут же восстала:
— Не смей мужиков гадостями называть! Моду взяла! В женских клубах у «членш» нахваталась! Да мне потому только и плохо, что я из-за Линки не могу завести себе мужика! Вот и сижу без денег, без помощи. А почему сижу, не пойму! — задалась вдруг вопросом Галина. — Почему я не могу завести друга семьи? Все равно Линка маленькая и ничего не поймет.
— Даже и думать об этом не смей! — рассвирепела Далила. — Сначала один друг семьи, потом другой, пьянки-гулянки. А потом что? Опять групповуха? У тебя вся жизнь пошла под откос от любви к мужикам! Ведь хорошая баба, умная, добрая, а живешь не по-людски. Ты даже родить не могла как все нормальные женщины. Забыла, как Линка появилась на свет?
— О! Я и тут виновата? Так уж распорядился господь, к нему и претензии предъявляй.
— Это тебе наказание было за все грехи. А теперь я вижу, что ты снова за старое. Все! Хватит, подруга! Остановиться пора!
— А что я могу сделать, если на мне никто не хочет жениться?! — взвилась Галина. — Я бы рада остановиться, семью завести, да не могу! Что мне делать?
— Я сто раз говорила уже, что тебе делать. Не думай ты о замужестве. Живи скромно, достойно, подавай дочке хороший пример, а жених сам собой найдется.
— Да я год уже этот пример подаю! Со старой жизнью порвала! С работы уволилась! Поменяла квартиру! Так с собой борюсь, как Жанна д'Арк не боролась с захватчиками английскими! И что в результате? Где он, жених? Почему не находится? Даже тот «онанист», который звонил, и тот про меня забыл!
«Онанистом» Галина называла своего анонимного «собеседника», который после рождения Ангелины регулярно звонил ей и молчал, дыша в трубку. Далила подозревала, кто это, но открывать подруге глаза не спешила. Опасалась, что все равно хорошего из этого ничего не получится.
— Твой «онанист» не пропал, — сказала она, — он просто не может тебя найти. Ты же с квартирой и телефонный номер сменила.
— Точно, — окончательно огорчилась Галина и набросилась на подругу:
— А все советы твои! Раньше жила не тужила, а теперь что? Я только тогда и хлебнула горя, когда начала превращаться в порядочную.
— Да, порядочным людям живется совсем нелегко, — философски подтвердила Далила.
— Тогда на кой мне эта порядочность? Мне от нее только беда! Кому рассказать, не поверят! Хожу голодная мимо чужих карманов! Недотрога недотрогой мимо кобелей-мужиков! Тьфу! Аж противно!
— Глупостей не болтай.
— Глупостей? Спрашивается, за какие идеи страдаем? Зачем аскетизм такой на себя принимаю, когда любой мужик ну просто мечтает в ресторане меня накормить. И Линка об этом никогда не узнает. Она будет дома спокойно спать.
Закончив свою пламенную речь, Галина обиженно поджала губы. Далила очумело уставилась на подругу и с угрозой спросила:
— Так вот ты куда клонишь! Надоело по-человечески жить? Сдохла? Надорвалась?
— Да! Уездили клячу! — бесстрашно заявила Галина и привела аргумент:
— Не могу жить в нищете.
— А какой из этого выход? Молчишь? Мне-то голову не дури! Когда твои мужики тебя содержали? Это ты содержала их! Ты понимаешь, к чему ведет твоя логика?
— К чему?
Далила вынесла приговор:
— К тому, что дочка тебе мешает. Ты жалеешь, что ее родила, отсюда и разговоры о старой жизни.
Галина испуганно замахала руками:
— Да ты что! Ради Линки я готова на все! Я счастлива, что ее родила!
— Видимо, счастье оказалось слишком большим. К такому счастью ты не готова. Неужели тебе не ясно, что дочка твою жизнь изменила, не я. Из-за нее ты не можешь пойти на работу, потому и денег вам не хватает. И мужики здесь ни при чем. У тебя оказалась кишка тонка.
Галина охнула и заревела.
— Видимо, я слаба не на кишку, а на передок, — выла она. — Думаешь, я не стараюсь? Думаешь, не понимаю, что дочка растет, что она должна мною гордиться? Господи! Но я не могу больше! Тоска-аа! Как бабы жизнью такой живут? Лучше смерть, чем такая судьбина! Стирка сплошная! Жрачка! Врачи! И ноль развлечений!
— А ты хочешь до пенсии козочкой со своими кобелями скакать! — возмутилась Далила. — Я думала, тебе не хватает денег, а тебе, бедненькой, развлечений недостает!
— И того и другого! Мне не хватает денег на развлечения! — нахально заявила Галина.
— Здрасте!
— До свидания!
— Ну, знаешь! Это слишком! У тебя дочь растет! Зачем ты ее рожала? Ты ходячая безответственность! Пойми, нельзя всю жизнь развлекаться! Нельзя от жизни только брать и брать! Когда-то ведь и отдавать придется!
— У некоторых получается до пенсии брать. Я их не хуже.
Далила отрезала:
— Ни у кого не получается только брать. Это я как профессионал тебе говорю, в кабинете своем плодов этой «брачки» уже навидалась. Не пожелаю даже врагу. Знай, моя дорогая, с тобой только из-за Ангелинки вожусь. Раньше я не задумывалась над тем, как ты живешь…
Галина ядовито вставила:
— Что ж ты так?
— Повода не было, а теперь, когда Линочка родилась, теперь ты мне противна. Все, я ухожу! Живи как знаешь! Видеть тебя не хочу!
Галина испугалась, но вида не подала.
— Ой-ой, как мне страшно! — со смешком закричала она. — Да катись ты со своими советами! По рукам по ногам морально скрутила меня, и все тебе мало! Хоть спокойно дышать начну!
Далила решительно проследовала к двери, чувствуя беспомощность перед извращенной философией лучшей подруги. Вот и получается: сколько волка ни корми, он все в лес смотрит. Зря старалась Далила. Не создана Галка для спокойной, размеренной жизни, а та жизнь, к которой тянет ее, для ребенка погибель.
Хотела молча уйти, но, не выдержав, Далила на прощание все же сказала:
— Первая ушла я. Кто следующий? Смотри, лиха беда начало.
Галина схватилась за голову и в голос завыла:
— Да что же ты мучаешь-то меня?! Да я же стараюсь! Чего тебе еще надо?! Пока мне в фирме на дом работу давали, я же молчала! Ну не могу я в старых тряпках ходить! И одни макароны жрать не могу!
Далила вернулась и устало спросила:
— Галка, что происходит? Я ничего не пойму! Пока Линочка не подрастет, не можешь ты вернуться к прежней жизни. Это истина в последней инстанции.
— А если подрастет, тем более не смогу, — хлюпая носом, признала Галина. — Не дура, все понимаю. Но нельзя так разом все отрубать. Сижу без работы, без мужиков, без развлечений и даже без денег. Хоть что-то должно у меня остаться. Я так на Орлова надеялась, думала, буду тебе помогать. Я же от скуки одна помираю, а этот красавчик щедрый, хорошо мне заплатил. И еще мне заплатит. А ты заявляешь, что не хочешь с ним связываться. Это как называется?
Далила вздохнула:
— Не знаю, что с тобой делать. Хорошо, я с ним, как ты говоришь, свяжусь, но, сама посуди, какая подозрительная вырисовывается картина. Сегодня Самохина ко мне приходила. Помнишь, я тебе про нее рассказывала.
