Казик оказался прав. В забеге победили прямо-таки чудовищные фуксы, то есть кони заведомо проигрышные, так что поставившей на них Элюне и выигрыш достался чудовищный. За свои тридцать два злотых она огребла более восьми тысяч, и это поразило девушку в самое сердце. Казик же был счастлив.
– Слава богу, хватило ума поставить по твоему примеру на двойку. А вот каким чудом ты единичку учуяла?
– Н-не знаю, – пожала плечами Элюня. – Просто как-то слишком много было этих двоек, ведь четверка – две двойки тоже, так что я и подумала... Да нет, ничего я не подумала, просто само собой получилось. Правда, само собой. Я и не помнила, какие назвала. Они и сейчас у меня путаются.
Чтобы еще больше не путаться, Элюня принялась делать ставки на что попало, старательно избегая двоек и попадая исключительно на фуксов, а умный Казик, хохоча во все горло, послушно повторял ее ставки и каждый раз обогащался. Повинуясь инстинкту и руководствуясь золотым правилом азартных игроков, Казик начисто исключил все доводы рассудка и закулисные ипподромные слухи. И получается, поступил правильно. Оба выиграли огромные суммы.
Покидая гостеприимный ипподром, сияющая Элюня делилась своими планами:
– Куплю хороший холодильник с морозильником. А может, машину сменить? Нет, без холодильника и стиральной машины не обойтись. А можно мне еще прийти сюда разок?
– Даже тысячу раз! – с жаром заверил девушку Казик, включая двигатель своей тойоты. – Я куплю тебе билеты, а на следующий сезон добьюсь, что у тебя будет постоянный входной билет. Но только предупреждаю – не каждый день праздник, первый раз бывает лишь раз, так что помни об этом.
Элюня и не сомневалась – раз мудрый Казик говорят, так оно и есть. И решила во всем полагаться на его богатый опыт и ставки делать осторожно. Так она и поступала. Поскольку опыт у Казика и в самом деле был, как правило, с ипподрома девушка уходила в выигрыше, но уже не таком большом, как в первый раз. К тому же ей помогал инстинкт, который намного важнее любого опыта и специальных знаний о лошадях, их привычках и об ездоках. Именно благодаря инстинкту удавалось избегать хитроумных махинаций и засад, расставляемых честным игрокам дельцами от ипподромного бизнеса.
Очень полюбила Элюня скачки, никакое другое развлечение не доставляло ей такого удовольствия. И сама не заметила, как в ней зародился азарт, ухватив за сердце если не когтями, то маленькими коготками истинной страсти.
* * *
В последнюю среду сезона, пришедшуюся на следующий день после решающего судебного разбирательства по бракоразводному делу, Элюня в сопровождении верного Казика отправилась на ипподром.
До этого они уже несколько раз встречались на скачках, причем нередко без предварительного согласования, поскольку Казику приходилось часто выезжать по делам службы, а Элюня не знала, когда ее потянет к лошадкам. И тем не менее общение молодых людей постепенно становилось все более тесным, хотя со стороны девушки это была просто дружба и благодарная симпатия, со стороны же парня – любовь, не знающая границ. Он уже неоднократно делал Элюне предложение, еще до того, как суд окончательно развел ее с мужем, однако вступать в новый брак она пока не торопилась. С радостью избавившись от обязанностей жены, Элюня наслаждалась свободой: делала что хотела, убиралась в своей новой квартире, когда была охота, выходила из дома и возвращалась в самое несусветное время, ни перед кем не оправдываясь. Просто мечта! Нет, Элюня решительно не собиралась связывать себя новыми узами. Вот пусть она попривыкнет к Казику, посмотрит, подумает, поприглядывается, а пока спешить некуда. Казик же чрезвычайно настаивал на том, чтобы их связывало нечто более ощутимое. Что ж, она пошла бы и на нечто ощутимое, почему нет, но пока без оформления брака.
Так вот, в эту последнюю среду сезона с Элюней приключилось глупейшее происшествие.
Толкучка на ипподроме царила отчаянная, народу привалило намного больше, чем обычно по средам, ведь эта – последняя в сезоне. Но в директорской ложе, напротив, народу было меньше.Завсегдатаи ипподрома разглядывали коней на паддоке, двое беседовали, сидя в креслах и отвернувшись от публики, кто-то торчал у буфета, кассирша, пользуясь передышкой, подкреплялась на своем рабочем месте. За одним из столиков сидели двое. Один был вдребодан пьяным. Вот он попытался закурить и пододвинуть к себе пепельницу, но у него явно двоилось в глазах, а может, и троилось, потому что никак не мог за нее ухватиться. Второй мужчина, тоже подвыпивший, пытался на что-то склонить первого, размахивая у того под носом паспортом. Первый никакого внимания не обращал на собеседника, все его внимание было занято пепельницей. Тогда второй, потеряв терпение, вытащил у первого из кармана бумажник и извлек из него паспорт. Первый не оказал никакого сопротивления. Для игроков, если бы они наблюдали за действиями двух мужчин, все было бы ясно: один пьяный уговаривал второго поставить на комбинацию из номеров паспортов, что на скачках встречается чаще, чем об этом думают.
Первый, упившийся до положения риз, ничего не соображал и ни в чем не возражал. Второй попытался что-то записать на салфетке, у него не получилось, тогда он смял салфетку и встал из-за стола, прихватив оба паспорта.
Всю эту картину наблюдала Элюня, сама того не желая и думая исключительно о предстоящих ставках. Первого из пьянчуг она знала в лицо, второй был ей незнаком. Вроде бы тоже в дымину пьяный, но вдруг Элюня увидела его глаза. Трезвые, абсолютно трезвые! И со стула он встал легко. А встав, не направился с паспортами в кассу, а поспешил к выходу, спрятав оба паспорта в карман.
Данное обстоятельство поразило Элюню, и она, естественно, замерла, пока еще ни о чем не думая, просто отреагировав на сильный стресс привычным способом. А поскольку она окаменела немного раньше, притворившийся пьяным тип, проходя мимо ни в чем не заподозрил странно оцепеневшую девушку с устремленным вдаль взором.
Оставшийся за столом пьянчуга отказался от неравной борьбы с пепельницей, опустил утомленную голову в тарелку с остатками холодца и сладко заснул.
Об Элюне некому было позаботиться, поэтому в себя она пришла не скоро. Перевела дыхание, пошевелилась и обрела способность соображать. Первым делом продолжила прерванный путь к кассе, где и сделала ставки на первые пришедшие в голову комбинации, и лишь потом, усевшись в кресло, попыталась осмыслить увиденное.
Так что же она, собственно говоря, увидела? И почему это произвело на нее столь сильное впечатление? Двое мужчин, один из которых притворялся пьяным. Ну и что? Может, притворялся только из вежливости, за компанию с первым, который пьян был здорово? Дальше. Забрал у первого паспорт и куда-то с ним отправился. Ну и что? Видимо, эти двое знакомы и трезвый решил что-то сделать для пьяного кореша. Ведь не украл же он паспорт, не оглядывался при этом пугливо по сторонам, не боялся, что первый, очухавшись, поймает его за руку. И того, что посторонние увидят, тоже, похоже, не опасался. Сам полез к пьяному в карман за бумажником... Так ведь только потому, что пьянчуга не в состоянии был бы это сделать, вон, пепельницу так и не поймал, где уж ему в карман залезть, пусть и собственный. К тому же трезвый взял из бумажника кореша только паспорт, денег никаких не вынимал...
Так и не поняв, с чего вдруг она так разволновалась, что даже окаменела, Элюня перестала ломать голову и принялась наблюдать за лошадьми – в конце концов, из-за них она и пришла на ипподром. К тому времени, когда Казик повалился в кресло рядом, девушка успела уже забыть о странном происшествии, остался только какой-то неприятный осадок в душе и смутное ощущение опасности.
А поскольку ставку она делала впопыхах, то и проиграла, хотя общий результат этой среды для Элюни оказался нулевым.
* * *
В воскресенье утром в квартире Элюни зазвонил телефон. Казик, уже совсем освоившийся, принимал душ, Элюня готовила завтрак. Они собирались на скачки, которые в эту пору года начинались в одиннадцать, чтобы успеть закончиться перед наступлением темноты. Казик воспользовался предлогом и еще с вечера заявился к любимой. В настоящий момент он весело распевал в ванной.
Элюня подняла трубку.
– Пани Элеонора Бурская? – холодно поинтересовался незнакомый мужской голос.
Не испытывая никаких недобрых предчувствий, Элюня подтвердила – да, она самая. По роду работы ей часто приходилось вести переговоры с заказчиками, которые могли позвонить в самое неожиданное время, так что девушка привыкла к звонкам незнакомых людей.
– Так вот, ставлю вас, милейшая, в известность, что я иду в полицию. Денежки мои уже отстираны, и вопрос стоит так: или они ко мне вернутся, срок до завтра, или вами, уважаемая, займется прокурор. А вашу взятку я своей перекрою, потому как на таких, как вы, огромный зуб имею и нет больше моего терпения! А жену и детей я заблаговременно отправил в теплые страны. Честь имею!
