Я с сомнением смотрела на пакеты с пирожками, когда появился проводник с чаем. Увидев эту гору снеди, он понял смехотворность своих недавних предложений, но зауважал меня еще больше. Поставив на столик принесенное, он направился было к выходу, но потом нерешительно затоптался на месте. Учитывая его габариты, даже в достаточно просторном купе СВ мне стало трудно дышать.
– Что-то еще? – Я попыталась ускорить процесс.
– Нет. Да. Да нет! – выдав эту восхищавшую своей глубиной фразу, Хрюн Моржов, переквалифицировавшийся в проводники, вышел из купе. Чтобы через секунду вернуться обратно и спросить: – А вас что, Алексей Майоров провожал?
– С чего вы взяли? – Надеюсь, у меня это получилось достаточно правдиво.
– Ну как же! Мы с женой его очень любим, он самый лучший!
«Нра-а-авится, нра-а-авится! – мысленно замурлыкала я, словно восторг проводника относился лично ко мне. – Давай дальше!» А Хрюн и давал:
– Я, как его увидел в купе, сразу узнал! А вот когда в вагон он вас сажал – совсем был другой! Эти очки, кепка – ботан гнилой, да и только! Ой, извините, – испугался Лешкин поклонник.
– Ничего страшного, – я взяла в руки стакан с чаем.
Проводник понял намек, но все же не удержался:
– А вы ему кто?
– Я ему автор песен.
– Во-о-от оно что, – с сомнением протянул проводник. Он, похоже, готов был продолжать беседу до бесконечности. Может, кашей его угостить, в качестве отступного? Нет, тогда он точно еще часа два отсюда не уйдет.
– Если у вас все, мне хотелось бы поужинать, – холодной любезности моего тона позавидовала бы сама Кондолиза Райз.
– Ох, простите! – спохватился Хрюн и наконец ушел.
Я тут же демонстративно щелкнула замком, заперев дверь. Надеюсь, он больше не явится. А завтра утром соседние два купе займут Голубовские. Мы заранее договорились купить билеты в один вагон. Андрей даже обрадовался, когда узнал, что это будет СВ. Рассчитывал, видимо, что дети поедут в одном купе, а он с Сашей – в другом. Облом! О котором он завтра и узнает, когда ему достанется Славка.
Так все и произошло. Правда, заставили-таки они меня понервничать, бестолковые. Представляете – состав тихо подплывает к платформе, останавливается, я с нетерпением высматриваю среди встречающих и уезжающих Голубовских, а их нет! Вот уже вышли все, кто ехал до Минска, вот погрузились новые пассажиры, на опустевшем перроне остались только любители покурить, а это семейство хордовых все еще отсутствует! Стоянка в Минске достаточно длительная, двадцать минут. На десятой минуте я завелась, на двенадцатой – прогрела движок, на шестнадцатой рассвирепела окончательно. А на восемнадцатой минуте из выхода на вокзал донесся невнятный шум, отдаленно напоминающий элегантный бег стада буйволов по каменистому ущелью. Наконец оттуда, из ущелья… бр-р-р, что это я – из выхода на вокзал, появился пан Анжей Голубовский с чемоданом на плечах. Следом за ним топотали навьюченные сумками Вика и Славка, завершала процессию мелко семенившая на шпильках Саша. У нее, естественно, был самый тяжелый груз. Сумочка.
Увидев это несущееся к вагону стадо, Хрюн на мгновение ощутил себя загнанным Шер-Ханом и попятился. Затем он заметил в тамбуре меня, опомнился и решил грудью, а если придется – и животом защитить близкую знакомую Алексея Майорова.
– Куда, куда, ваши билеты! – грозно затрубил он, закрыв своим телом подступ к ступеням вагона.
– Командир, время поджимает, пусти нас, – Андрей и не думал тормозить. – Билеты у жены, вон она идет.
– Билеты! – это сама решительность, а не проводник, героически выпятила живот у входа в вагон.
– Ой, пропустите их, пожалуйста, – пока не поздно, я решила вмешаться, – это мои друзья. Два пустых купе рядом с моим – их. Я точно знаю.
– Вам – верю! – торжественно объявил проводник и посторонился.
Он даже помог Вике и Славке закинуть вещи, подхватил под локотки Сашу и довольно шустро запрыгнул в вагон сам. Секунд через десять состав тронулся. Я же была в шоке от происходящего, поэтому ушла в свое купе, оставив Голубовских на милость проводника.
Пока они с шумом обустраивались, я ностальгически смотрела в окно на проносившиеся мимо дома и проспекты.
В дверь робко постучали. Я не ответила. Постучали еще раз. Дверь вопросительно смотрела на меня своим зеркалом. Я гордо отвернулась – меня нет дома!
– Анетка, не злись, – Саша не оставляла попыток проникнуть внутрь. – Так получилось! Мы проспали, представляешь?
Я молчала.
– Ну не будь занудой! Не сообщать же мне всему вагону подробности своей личной жизни?
Я – юный партизан на допросе в гестапо.
– Мам, а зачем же тебе о своей личной жизни сообщать? – раздался ехидный голос Вики. – Все гораздо проще – достаточно рассказать всего один факт из биографии тети Ани.
Вот негодяйка юная! Я встала и открыла дверь. Саша тут же просочилась внутрь. Торжествующая Вика попыталась было повторить мамин фокус. Да, конечно!
– А вот начинающим шантажисткам здесь не место! – обрушилась на нее увесистая кувалда моего возмездия.
– И не собиралась даже! – фыркнула кареглазая хитрунья. – Я просто увидела у вас на столе пирожки, хотела угоститься. Но, если вам жалко, я пошла. – И она с независимым видом направилась к своему купе.
– Отставить! – рявкнула я. – Кру-у-угом! Ко мне шагом марш!
– Теть Ань, вы в армии не служили? – восхищенно поинтересовался высунувшийся из своего купе Славка. – Прапором, например?
– Рупором я служила и служу! Рупором общественности. Иди-ка и ты сюда, – поманила я Сашиного сына. – Так вот, дети мои…
– Мои! – встряла Сашка.
– Да ради бога! Короче, хотите загладить свою вину перед бедной изнервничавшейся тетечкой Анечкой?
– Хотим!
– Тогда забирайте вон ту гигантскую сумку с едой и займитесь ею вплотную. Особенно банкой с кашей.
– Ура! – завопил Славка, обнаружив Катеринины припасы. – А мы как раз ничего не взяли, даже позавтракать не успели. Папа собирался в вагон-ресторан нас вести. А тут такая вкуснятина!
– Желудок ходячий! – с презрением заклеймила брата Вика.
– Не хочешь – не ешь, – немедленно парировал Славка. – Я тогда себе всю сумку забираю.
– Эй-эй, не так быстро! – возмущенно завопила Вика и убежала следом за унесенной сумкой.
Саша закрыла дверь купе и с улыбкой повернулась ко мне:
– Ты себе хоть что-то оставила? Иначе ты рискуешь сильно, мои термиты уничтожают все съедобное с рекордной скоростью. Особенно Славка.
– Оставила, – буркнула я, изо всех сил стараясь удержать на лице угрюмое выражение. Брови взлохматить, что ли, для придания нужного колорита? – Вон, пирожки с яблоками и с творогом. Кстати, ты кормить детей не пробовала? Хоть иногда?
– А надо? – искренне удивилась Сашка, усаживаясь напротив меня.
– Существует такая традиция. Правда, сохранилась она только в российской глубинке, но, говорят…
– Ладно, Анетка, – рассмеялась подруга, – хватит пыжиться, тебя ямочка на щеке выдает.
Я наконец не выдержала и рассмеялась.
– Ладно, рассказывай.
– О чем?
– О том, как семейство ленивцев чуть было не довело ранимую женщину до инфаркта.
– Ох, и не говори, – устало махнула рукой Сашка, устраиваясь поудобнее. – Сама только что поверила, что все обошлось. Сейчас бы кофейку!
И, словно в ответ на ее слова, в дверь постучали, а затем на пороге материализовался проводник с подносом:
– Чего желаете: чай, кофе, сливки?
– Вы очень кстати, – мило улыбнулась я. – Два кофе, пожалуйста. Сливки будешь? – поинтересовалась у замершей от неожиданности подруги. Та зачарованно кивнула. – Со сливками. И с сахаром.
– Сей момент!
И вот уже на нашем столике, словно бы курят ароматный кальян, две чашки кофе, небольшая пластиковая сахарница кокетливо прикрылась круглыми упаковками сливок, а ловкий джинн, принявший облик проводника, тихо прикрыл дверь, пожелав нам приятного аппетита.
– Ничего себе! – Сашка с восхищением смотрела то на дверь, то на меня. – Ты что успела сотворить с этим беднягой, а? Околдовала его, загипнотизировала или свои навыки палача на нем шлифовала, чтобы квалификацию не потерять?
– А почему ты не допускаешь мысли, что все это – исключительно благодаря моей уникальной красоте и сокрушительному обаянию?
– Я бы допустила эту мысль, постучи она в мою голову. Но, увы, там все тихо, – хихикнула Сашка.
– Злая ты. И необъективная. Но, если честно, это благодаря Лешке.
– В смысле? Он дополнительно заплатил проводнику?
– Нет. Просто наш колобок в кителе оказался давним поклонником Алексея Майорова, вот мы и купаемся в лучах Лешкиной славы.
– Люблю я в ней купаться! – довольно зажмурилась Сашка. – А особенно когда такие вкуснюшки предлагают!
И мы наконец смогли отдать должное кулинарному мастерству Катерины. Лидировала в этот раз Сашка, причем ее лидерство было неоспоримым.
