Шурика, на удивление, быстро увезли, любопытные разошлись. Все вокруг, как ни в чем не бывало, заполнилось прежней привокзальной суетой. Мизерная капля людского моря испарилась, но это никак не сказалось на общей массе жизненной текучки. Все правильно — мегаполис! «Капля» обретает индивидуальность только на предметном стекле семейно-дружеского микроскопа.
Сильные руки обхватили меня сзади, и я безвольно на них повисла. Почему-то даже не удивилась. Просто подумала, что маньяки в столице совсем оборзели, нападают средь бела дня, при большом скоплении народа. И неожиданно разозлилась, а разозлившись, попыталась яростно лягнуть ногой нападавшего. Никогда не славилась ловкостью! Дмитрий Николаевич отделался легким испугом и обидой — за «все хорошее». В дополнение рассердился еще и на то, что не опознала его родные руки.
— Ефимов, ты не прав! — уже по дороге домой встала на мою защиту Наташка, удивленная моей пришибленностью. — Твой фактор неожиданности сделал из Иришки идиотку. Пробираешься, как тать, чтоб жену свою обнять. О блин! Стихами заговорила. Полуплагиат. Короче, в Финляндии и Швеции так исподтишка не поступают.
В следующий раз заходи с фасада и представляйся по полной программе.
Так закончилось для нас это путешествие. И ни я, ни Наташка не думали, что к отдельным его деталям нам придется возвращаться еще не раз.
Мужской кожаный пиджак в своей сумке я обнаружила почти сразу, как только переступила порог дома. Не терпелось заткнуть Димкин обвинительный монолог подарком — обалденными, на мой взгляд, часами. Коробочку с ними я удачно упаковала в сумку, а не в пакет. Жизнь коротка. Пусть муж не тратит ее драгоценные мгновения на пустозвонство. Мне повезло! В том плане, что в момент, когда молния баула услужливо разъехалась, муж учил меня общим правилам поведения счастливой жены. Из ванной комнаты. Хирург Ефимов патологический чистюля. И если бы не его длительное отсутствие на работе, основная доля расходуемой в доме воды непременно прошла бы через его и без того постоянно чистые руки.
Далеко не новый пиджак был с чужого плеча. Я точно знала, с чьего. Шурика. Когда и как несчастный запихал его ко мне, оставалось непознанным. Из дурацкого ступора меня вывела Наташка, заскочившая «на секунду» выяснить, не завалялось ли в нашем холодильнике каких-нибудь котлет недельной давности, которыми в мое отсутствие устали давиться члены моей семьи. Одной секундой не обошлось, но пары их подруге вполне хватило на то, чтобы молниеносным движением выхватить из моей сумки пиджак и небрежно сунуть его под мышку. Как раз к моменту появления сверкающего чистотой Дмитрия Николаевича.
— Прибегай через пятнадцать минут. У меня почти все готово, — гордо заявил Димка и покосился на меня в ожидании соответствующей реакции восхищения. Не знаю, что он там, почесав затылок, прочел на моей физиономии, но ее выражение, все еще относящееся к пиджаку, расценил по-своему: — Да, Иришка, твой муж иногда способен на подвиг.
— Не иначе как с голодухи, — пробормотала Наташка, поправляя выезжающий напоказ пиджак.
— А ты к нам, стало быть, уже с вещами? — не остался в долгу муж.
— Не хотелось идти с пустыми руками. Кстати, это не мой «чужеспинник». В купе вместе с нами ехала девица, с ней вместе ехал муж. Ее собственный. А на нем — этот самый пиджак. Его собственный. Расстались они случайно. Ир, представляешь, Шурик по ошибке сунул пиджак ко мне в сумку! Вот, Ефимов, учись у Бориса! Если бы ты случайно обнаружил поношенную мужскую шмотку, — Наташка красноречиво потрясла пиджаком перед Дим-киным носом, — в личных вещах своей жены, наверняка расценил бы сие событие как измену. Мой Боря — рационалист. Сразу же пожалел сначала меня, потом себя, а под конец твою машину. Лишнюю тяжесть до дома перли. Теперь и не представляю, как эту шмотку возвращать. Адреса-то супругов Кочневых у нас нет.
О том, что случилось с Шуриком, я рассказала Наташке поздно вечером, когда, свернувшись клубочком, окончательно улеглась суматоха, связанная с нашим возвращением. Уставший от торжественного мероприятия встречи больше, чем от самой сложной операции, Димка заснул на диване с телевизионным пультом в руках. Лицо его светилось умиротворением. Аленка застряла в Интернете в поисках подходящего реферата, а Славка убежал на свидание с прошлым: возобновились прерванные было отношения с Зайчиком.
Наташка насторожилась только тогда, когда я предложила ей выгулять собаку. Обычно такая прогулка — удел Бориса.
На мое печальное сообщение об участи Шурика подруга отреагировала мгновенно:
— Бли-ин! Спокойной ночи, малыши! То-то я смотрю, ты вся из себя на себя никак не тянешь. Ир, ну ты выбрала время. Такое известие и на ночь глядя! Как же ты с ним целый день жила? А обознаться не могла? Вдруг это какого-нибудь другого Шурика сбило? Мама дорогая! Ведь у меня его кожанка. Не думаю, что она ему пригодиться там, где он сейчас есть, а вдруг… Заявится после двенадцати. И что мне с ним?… Препираться и доказывать ненужность этого пиджака ни мне, ни ему? Как хочешь, а я пиджак к вам принесу. У вас и места, и народа побольше. Пока Шурик всех обойдет с расспросами, рассветет. Денька, сидеть!!! Я, пожалуй, тоже присяду.
Запоздало взвизгнув, Наташка уселась мимо детской песочницы. Денька расценила этот фортель как ночную забаву. Вскочила и принялась активно помогать хозяйке кувыркаться в попытке увернуться от собачьей радости. «Промах» пошел подруге на пользу. Она прекратила болтовню и, отбиваясь от собаки, только сдавленно мычала.
— Завтра воскресенье, отвезем пиджак Майке. Надо только выяснить ее адрес, — завороженно наблюдая за кульбитами обоих, рассудила я. — Заодно расскажу ей подробности несчастного случая. Впрочем, она уже, наверное, их знает. Не все же свидетели наезда такие тупые, как я. Честное слово, как увидела… Прямо столбняк напал. И чем больше об этом происшествии думаю, тем больше убеждаюсь, что человек, сидевший за рулем «Жигулей», был не просто пьян. Шурик сбит намеренно.
— Ир, ну что ты несешь?! — жалобно возразила Наташка, которой все-таки удалось присесть на песочницу. — Кому и зачем это нужно? Денька, сидеть!!! Я могу, конечно, допустить, что он осточертел Майке, но вспомни, как она о нем заботилась Каждое утро являлся одетым «с иголочки», и, согласись, как-то странно — тащить его с собой в турпоездку, чтобы по возвращении сразу же за это и прикончить. Бедный Шурик. Увидеть Стокгольм, и умереть!
Я невольно поежилась. Наталья начинала повторять мои мысли.
— И потом, откуда мы возьмем Майкины позывные? Если только в турфирме, так едва ли она завтра работает. А в понедельник на работу. И потом, до понедельника мы обе свихнемся. Зря не обменялись с Майкой телефонами! Но кто ж знал…
Тут меня осенило! Мобильный номер девушки должен быть зафиксирован Наташкиным аппаратом. Я сразу вспомнила посадку и размещение нашей группы на пароме «Силья-лайн». Гигантский корабль высотой с тринадцатиэтажный дом за ночь должен был доставить нас из Хельсинки в Стокгольм. Внутреннее убранство корабля произвело настолько сильное впечатление, что вся наша группа невольно притихла. Это был целый город с центральной «улицей», на которой расположились кафе, рестораны, магазины и разные увеселительные заведения. Беспрерывно работали прозрачные кабины лифтов, перевозя пассажиров вверх и вниз. Толпы праздно шатающегося народа, как муравьи, сновали по палубам. После увиденного великолепия невозможно было оставаться в приобретенных туристами в целях экономии денежных средств каютах, расположенных едва ли не в трюме. Во всяком случае, я хорошо слышала плеск забортной воды. Иллюминаторов не было. Какие уж там иллюминаторы, ведь за бортом не аквариум. Мы с Наташкой одновременно почувствовали приступ надвигающейся клаустрофобии. Словом, как вошли в каюту, так и вышли, с вещами.
На ресепшен таких, как мы, хватало. В основном немцев, англичан и, не в обиду будь процитировано, «разных там прочих шведов». Наташка быстро заскучала, заявив, что словом перекинуться не с кем, а со мной она всегда успеет наговориться, и отошла с вещами в сторонку. Я успела подготовить проникновенную речь, оправдывающую мольбу о переселении, но она не понадобилась. Едва изложила просьбу поменять «этажность», как последовал вопрос — желаю я каюту с видом на морской пейзаж или меня устраивает вид внутреннего «разгуляя»? Разумеется, выбрала «seaside» — Наташки ведь рядом не стояло. Подруга не умеет плавать и не боится только воды, льющейся из водопроводных кранов. Ванне предпочитает душ. Еще одно исключение из общего правила водобоязни — речные круизы. Наличие берегов и многочисленных мелей вкупе с двумя спасательными жилетами (один мой) действует на нее успокаивающе. Чуть позднее в ответ на выпад подруги, что я только о себе и думаю, оправдала свой выбор окна в окружающий мир исключительно интересами наших кошельков. Маленькая ложь во спасение.
