— Нет, мы не познакомились, даже когда я во второй раз пришёл в театр… а было это в начале ноября. После спектакля я отправился за кулисы и наткнулся на старого приятеля, а когда отделался от него, Мередит уже ушла. Тогда я огорчился, но решил, что, возможно, оно и к лучшему. В то время я встречался с другой женщиной и предчувствовал, что Мерри осложнит ситуацию.
— А потом?
— А потом, меньше чем через неделю, я отправился на вечеринку, и там была Мерри. С той, другой женщиной я порвал несколько дней спустя.
— Эта другая… Вы не скажете, как её зовут?
Шилдс замялся.
— Люсиль Коллинз, — пробормотал он, краснея.
Почему-то я совсем не удивилась. Что ж, похоже, у мисс Коллинз было по крайней мере две причины недолюбливать Мередит Фостер. Свои соображения я изложила Шилдсу.
— Вы ошибаетесь! Люсиль не такая. Кроме того, в наших отношениях к этому времени уже наступило охлаждение.
— С вашей стороны или с её?
— С обеих. — Краска на его лице стала гуще. — Думаю, мы всё равно бы расстались, даже если бы на горизонте не возникла Мерри.
Я задумалась было, насколько искренни его слова, но решила не морочить себе голову: правды ведь всё равно не узнаю. Да он и сам её не знал, если уж на то пошло. Наступил момент собраться с духом и снова задать тот самый вопрос. Он дался мне нелегко.
— И последнее. Скажите, не было ли у Мередит… у Мерри… каких-либо отметин на теле? (Поверьте, опыт далеко не всегда приходит со временем.)
— Полицейские уже спрашивали меня об этом. Интересовались, видел ли я маленькую родинку справа от пупка. Но если они обнаружили эту родинку у Мерри, то она должна быть о-очень маленькой, потому что я никогда её не замечал. — Голос его дрогнул, и он хрипло добавил: — Господи, хотел бы я, чтобы были хоть какие-нибудь приметы! Тогда бы я знал.
Я сочувственно кивнула. Похоже, Ларри Шилдс и впрямь страдает, как и Питер. Но он подозреваемый, напомнила я себе. Впрочем, в моих глазах пока все были подозреваемыми. За исключением моего клиента, разумеется.
— Они даже не пустили меня в палату. Я пытался их переубедить, но что толку разговаривать с этими кретинами! — Внезапно он вскочил. — Пожалуй, мне пора сваливать. Надо репетировать. Уж извините…
— Ещё один вопрос: как Коллинз отнеслась к тому, что её роль отдали Мередит? Вы так и не ответили.
— Естественно, в восторг она не пришла. Но поняла. И уж конечно, на Мерри она не взъелась. Люсиль — профессионал.
— Ещё кое-что, — зачастила я. — Где вы были в понедельник между половиной восьмого и девятью часами?
— В Бруклине, ужинал с матерью.
— Кто-нибудь может это подтвердить?
— А моя мать не в счёт? — насмешливо парировал Шилдс.
— Боюсь, не в счёт.
Вскоре я покинула театр, дивясь тому, сколь неразговорчивой оказалась эта маленькая труппа. Ведь никто, кроме самого Шилдса, ни словом не помянул прежнюю любовь режиссёра к Люсиль Коллинз (а я не сомневалась, что все об этом знали: театральные сплетни — часть профессии).
И разве не странно, что ни один человек не вспомнил о романе Мередит и Шилдса? И уж тем более удивительно, что ни одна добрая душа — в их-то мире, где честолюбия борются не на жизнь, а на смерть! — не обронила вскользь, будто этот роман и стал истинной причиной, по которой Мередит получила желанную роль.
Денёк в целом выдался утомительный. Посему, когда перевалило за половину девятого, я смыла косметику, натянула пижаму и облачилась в самый драный и самый уютный халат. Неоспоримое преимущество жизни в одиночестве в том, что никого не волнует, каким чучелом ты выглядишь. Пока ты обходишь стороной зеркала, разумеется.
Честно говоря, беседа с Филдингом повергла меня в уныние. На торжественной клятве держать эмоции в узде можно было ставить крест. Но, учитывая мои прежние достижения, следовало с, самого начала догадаться, что медаль в соревнованиях по хладнокровию мне не светит.
Одно обстоятельство особенно угнетало. Как ни крути, но существовала очень большая вероятность того, что Мэри Энн была ранена прежде, чем её сестра вернулась домой. Возможно, за час до появления Мередит. Получается, она могла пролежать в гостиной, истекая кровью, черт знает сколько времени, пока «скорая» не отвезла её в больницу. Что не повышало её шансы на выживание.
Но стоит ли вообще обращать внимание на эти проклятые шансы? Разве я не играю в лотерею? Стала бы я вбухивать кучу денег в билеты и почтовые марки, если бы не надеялась выиграть вопреки всяким шансам? Выкину-ка я из головы неприятные мысли. А заодно и все прочие мысли тоже.
Ломать голову не входило в мои планы. Я собиралась прочно угнездиться перед телевизором. Скоро начнутся «Друзья», а чуть позже "Полиция в Лос-Анджелесе" — подходящая программа, чтобы дать мозгам отдых. Но сначала неплохо бы договориться о встрече с Чарльзом Спрингером — соседом, обнаружившим раненых сестёр, — лучше всего на завтра, дабы не откладывать в долгий ящик. Я раскрыла телефонный справочник и нашла Ч. Спрингера, проживавшего по тому же адресу, что и близнецы.
Человек, ответивший на звонок, вызывал в памяти ярмарочного зазывалу. Он говорил в нос, пронзительным тенорком, а слова сыпались так быстро, что непонятно было, когда он успевает переводить дыхание. Услыхав, что я — частный детектив, работающий на Питера Уинтерса, жениха Мэри Энн Фостер, Стрингер заявил, что ждёт меня через час.
А я-то рассчитывала на передышку! Но что поделаешь, частных сыщиков далеко не всегда встречают с распростёртыми объятиями, и, если Спрингер желает меня видеть, пренебрегать такой любезностью не стоит.
Я собралась за рекордное время (мой личный рекорд, разумеется), буквально запрыгнув в костюм, кое-как намазавшись и напялив парик, который выглядит точно так же, как мои родные волосы, только с ним много проще управиться. Менее чем через четверть часа я сидела в такси, направляясь на Западную Пятнадцатую улицу.
Дом, в котором жили близнецы, напоминал картинки из модных журналов — новёхонький темно-зелёный козырёк над подъездом, портье в белоснежных перчатках и огромный зеркальный холл. Пожилой привратник беспрепятственно пропустил меня наверх: мистер Спрингер успел предупредить.
— Я — частный детектив, — доверительно сообщила я, перед тем как направиться к лифту. — Мы не могли бы поболтать немножко, когда я спущусь? Ведь это вы дежурили в понедельник вечером?
— Верно. Хотите разузнать, как было дело?
— Всего лишь кое-что выяснить.
— Ужасная история, да? И обе такие симпатичные девушки. И всегда такие вежливые. Ну и дела творятся — просто кошмар! Куда только катится Америка!
— Да уж, — закивала я. — Так я вернусь через полчасика, ладно?
— Нет проблем. Моя смена до одиннадцати.
* * *Чарльз Спрингер оказался маленьким тщедушным человечком лет тридцати с плохим цветом лица, дружелюбными, если не суетливыми манерами и редкими волосёнками на куполообразном черепе. Через довольно тесный холл, обклеенный розовато-серебристыми обоями с оригинальным геометрическим рисунком, он провёл меня в просторную элегантную гостиную. Комната была обставлена суперсовременной мебелью вперемешку с замечательным антиквариатом, (либо очень хорошим новоделом, я не разобрала) и сверкала белизной. Небольшой бирюзовый диван с бархатной обивкой, на котором весьма эффектно смотрелись белые и розовые подушки, задумали как яркое пятно. Розовый цвет повторялся и в большинстве неброских пастелей, украшавших стены, и в изысканном букете шёлковых цветов. Хрустальная ваза современного дизайна выглядела очень неплохо на старинном комоде вишнёвого дерева.
— Какая красивая комната! — воскликнула я. Спрингер усадил меня на бирюзовый диван, а сам устроился в глубоком белоснежном кресле, стоявшем под прямым углом к дивану.
— Огромное спасибо, — просиял от удовольствия хозяин, а затем признался в своей скорострельной манере: — Обожаю декорировать. Жалко, что могу позволить себе только однокомнатную квартирку. Мне бы чуть больше места, тогда бы я по-настоящему развернулся. Конечно, такие апартаменты, как у близнецов, мне не нужны… — Тут он осёкся и блеск в глазах пропал. — Как она? Вам что-нибудь известно? Я только что звонил в больницу, но они сказали, что состояние остаётся критическим.
— К сожалению, не могу сообщить ничего нового.
— Вряд ли они выяснили, кто из них, Мэри Энн или Мередит… лежит в больнице?
— Не выяснили. На это потребуется время. Я слыхала, что именно вы нашли их.
— Да, и это было просто ужасно, — прошептал Спрингер. — Потом я не спал всю ночь.
— Я бы тоже не смогла заснуть, — честно призналась я. — Полицейские говорят, что в первый раз вы позвонили им без двадцати восемь.
