Она вдруг резко остановилась у двери и приложила к ней ухо, прислушиваясь к тому, что происходит в гостиной. Не услышав ничего, она возобновила свой марафон по кухне.
– Да, прививать любовь к прекрасному… к мужу-инженеру… Господи, что я несу? По-моему, у меня сносит крышу, недаром сегодня этот Максим назвал меня ненормальной. Я, наверное, такая и есть. Нормальные люди в подобные истории просто не попадают! Что же они так долго его оперируют? С ума можно сойти от ожидания, – снова подскочив к двери и прислонившись к ней ухом, бормотала Марина.
Когда прошло уже больше часа и терпение Марины было уже на последнем пределе, открылась дверь и из комнаты вышла Анастасия.
– Наконец-то, – выдохнула измученная ожиданием девушка, со всех ног бросаясь к подруге. – Ну как там? Как прошла операция? Он не умер? Сердце не остановилось? Он живой? Здоровый?
– Жив, жив твой раненый. Успокойся ради бога, – отмахнулась Настя от подруги и начала стягивать с рук резиновые медицинские перчатки. – Операция прошла отлично, Константин – хирург от бога. Сердце стучит как положено. Пульс почти нормальный, а вот насчет здоровья ты, по-моему, немного погорячилась. Как может быть здоров человек, которого только что прооперировали? – тяжело вздохнула Анастасия и присела на стул.
– Ай, не обращай внимания! У меня от переживаний мозги в другую сторону потекли. Лучше расскажи, как все прошло. Он скоро поправится? Можно его уже сегодня отсюда увезти? Ты же понимаешь, я не могу оставлять его в квартире. Вдруг отец приедет или мой экс-жених заявится? Что мне тогда говорить? Откуда в моем доме посторонний мужчина, да еще больной? На Мальцева мне, конечно, наплевать, а вот отец – это уже серьезно, – закатила глаза под лоб Марина.
– Да уж! Владимира Сергеевича провести – легче повеситься, – подтвердила Настя и сморщила носик. – Но успокоить мне тебя нечем, подруга. Прооперированный пока нетранспортабелен.
– Это как? Это почему? Что значит – нетранспортабелен? – так и подпрыгнула Марина. – Ничего подобного! Сегодня же он должен испариться из моей квартиры! Я отвезу его пока на дачу к Светке, она мне ключи оставила. Отец об этом не знает, поэтому можно будет сразу же вздохнуть спокойно. Сколько понадобится времени, чтобы Максим выздоровел? – протараторила она на одном дыхании.
– Трудно сейчас прогнозировать, – пожала Настя плечами. – Думаю, недели три, может, и две, но уж никак не меньше.
– Что?! Целых две недели?! – заорала Марина, но тут же, закрыв рот рукой, перешла на зловещий шепот: – Ты соображаешь, что говоришь? О каких неделях может идти речь? Я что, все это время должна буду нянчиться с этим парнем? Ничего подобного я позволить себе не могу! Надо же такое придумать – целых две-три недели, уф! С ума ты, что ли, сошла, Настена? – пыхтела она, возмущенно раздувая щеки.
– Я-то здесь при чем? – хмыкнула Настя. – Сама его сюда притащила, сердоболие проявила, меня на помощь позвала, даже четырех тысяч «зеленых» для хирурга не пожалела. Чего ты от меня-то хочешь? Чтобы я сейчас на своем горбу оттащила его на улицу и бросила там? Или чтобы я вместо тебя здесь сидела и кормила его с ложечки? Извини, дорогая, но такой роскоши я себе тоже позволить не могу, – развела докторша руками и хлопнула ими себя по бедрам. – Мне, видишь ли, работать нужно, чтобы заработать на кусок хлеба, и желательно с маслом. У меня, моя милая, в отличие от тебя нет богатого папы, свои денежки я зарабатываю собственным трудом.
– Злая ты, Настя! При чем здесь деньги моего отца? – нахмурилась Марина. – Я тоже собираюсь свою фирму открыть и работать, как все нормальные люди. Для чего, спрашивается, я университет заканчивала? Не для того же, чтобы дома сидеть. Просто я думала, что замуж выйду, и пока приостановила процесс. Но теперь, когда никакого бракосочетания не будет, я процесс снова запущу, – с обидой в голосе выговаривала подруге девушка.
– Ладно, не дуйся, это я так, от перенапряжения, наверное. Не думай, что так легко ассистировать хирургу, да еще не в больнице, а в квартире, когда больной лежит на обыкновенном столе, – миролюбиво проговорила Анастасия и обняла подругу за плечи. – А насчет твоего больного Максима – это вовсе не шутка. Ранение серьезное, место очень уязвимое, процесс заживления может заметно затормозиться. Вот если бы он был в больнице, где имеется нужное оборудование, тогда другое дело – все пошло бы намного быстрее. За ним, естественно, нужен уход, ты хорошенько подумай, как это осуществить, чтобы не оставить его без присмотра. Сейчас, конечно, не проблема сиделку по объявлению нанять, но ты же сама говорила, что он просил его спрятать на какое-то время. Значит, он не хочет, чтобы кто-то знал, где он может быть. Посторонний человек – это чужие уши и глаза. Сама знаешь, насколько люди до чужих секретов охочи, особенно бабы. Наверняка заинтересуется – что да как? Все-таки ранение, а это серьезно, моя дорогая! Так что решай сама, что будешь делать. Хотя бы первое время побудь рядом с ним, а я буду приезжать ежедневно, чтобы делать перевязку. Дальше посмотрим. Хочешь, я тебе откровенно скажу, что бы я сделала на твоем месте?
– Что за странные вопросы, Настя? – удивилась Марина. – Давай выкладывай свое откровение, может, что-то умное скажешь, а я послушаю, – вздохнула она.
– Ты, может быть, сочтешь меня жестокой, но я на твоем месте поступила бы более разумно. Мне кажется, я бы не стала морочить себе голову, как ты сейчас, а позвонила бы в милицию и заявила на него. Их прямая обязанность – разобраться, кто он такой и кто его подстрелил.
– Настя, как ты можешь говорить такие вещи, ведь ты же врач? – возмущенно ахнула Марина.
– И что из того, что я врач? Разве в медицинской помощи я ему отказала? – вскинула брови Анастасия. – Не нужно, моя дорогая, путать божий дар с яичницей! Я сделала для него все, что смогла, так что клятву Гиппократа я свято чту. А что касается всего остального… не знаю, может, я и не права, – пожала она плечами. – Это ты у нас блаженная, на жизнь смотришь сквозь розовые очки, которые тебе с самого детства на глазки надели. А мне, подружка, с житейскими реалиями приходится сталкиваться ежедневно! Время, Мариша, сейчас такое, что верить никому нельзя. Ты вот сама мне недавно про Виталия напомнила. Я ему – кофе в постель, а он меня так виртуозно кинул, – горько усмехнулась девушка. – Разве я могла предположить тогда, что он жулик? Да никогда в жизни мне бы такое даже в голову не пришло при взгляде в его чистые, как у ребенка, глаза!
– Ну нельзя же всех подряд с такими прохвостами, как Виталик, равнять! – нахмурилась Марина. – Не все же такие подонки, как он.
– Ай, да все они, мужики, одним миром мазаны, никому я больше не верю и сомневаюсь, что когда-нибудь поверю, – горько вздохнула Анастасия и нахмурила брови. – На всю оставшуюся жизнь урок получила! Наверное, поэтому до сих пор и замуж не вышла, хоть и предложение мне уже пару раз делали.
– Олег что же, снова предлагал тебе идти за него замуж? – улыбнулась Марина. – Ты мне ничего про второй раз не говорила.
– А что говорить-то? Все равно я ему отказала, – фыркнула Настя.
– А может, зря ты так с ним, вроде ничего парень, да и работаете вы вместе? – спросила Марина. – Подумала бы ты, Настя, прежде чем рубить сплеча да отказывать. Тебе скоро двадцать девять, еще немного, и наступит критический для деторождения возраст. Не мне тебя учить, ты же сама врач, прекрасно знаешь, что первых детей лучше до тридцати лет рожать.
– Ну пошла-поехала, – махнула Настя рукой. – Нужно будет, я и в сорок лет рожу, и причем без всякого замужества. От большинства мужиков в наше время пользы можно дождаться, как от импотента – производительности. Так и норовят на чужом горбу в рай въехать!
– Ты прямо мужененавистницей какой-то стала, – засмеялась Марина. – Скоро и феминисткой станешь, не дай бог!
В это время на кухню вошел Константин, и девушки резко оборвали разговор. Марина уставилась на хирурга широко раскрытыми глазами, как будто ждала от него объявления смертного приговора себе лично.
– Ну что, мои милые дамы? Кофейком бедного эскулапа напоите? Подняли с постели ни свет ни заря, я даже побриться не успел, не то что позавтракать, – ехидненько улыбаясь, промурлыкал Константин. – Теперь прямо отсюда придется в клинику ехать, домой уже не успею заскочить. Ты, Анастасия, сегодня работаешь?
– Нет, у меня выходной, я завтра на дежурство заступаю, на сутки.
– Понятно, тогда понаблюдай прооперированного сегодня: если поднимется температура, ты знаешь, что делать нужно. Ну так как насчет кофейку? – обратился он к Марине и снова широко улыбнулся.
– Да, да, непременно, Константин, сейчас я свежего сварю, – отмерла Марина. – У меня хороший кофе, «Арабика», в зернах, я его всегда в фирменном магазине покупаю. – Она засуетилась и забегала по кухне от полки к плите и обратно.
