Снайпер рассматривать результаты своей работы не стал, потому что был в них уверен. Он быстро поднялся, разобрал и уложил в «дипломат» винтовку. Подошел к двойной, перекинутой через вентиляционную трубу веревке, спустился по ней на соседнюю крышу и вытянул веревку за один конец вниз. Никаких следов его пребывания на крыше отеля не осталось. Кроме мокрых следов, которые должны были высохнуть за несколько десятков минут...
Иван Иванович повернулся от окна. И вместе с ним повернулась винтовка.
Увидев скользнувшее в их сторону сочащееся дымом дуло, любовники закричали. И умоляюще сложили руки лодочкой перед лицом.
— Вы чего? Охренели, что ли? — спросил растерявшийся Иван Иванович.
Любовники что-то быстро лопотали на своем языке и ползли к Иванову, пытаясь целовать носки его ботинок.
— Вы чего? Чего вы?! — испугался, попятился Иван Иванович к двери. Потом развернулся и побежал по коридору, забыв убрать в «дипломат» винтовку. От него, роняя столик с посудой, шарахнулся официант. И потом еще горничная.
Иван Иванович сбежал вниз по запасной лестнице и, заметив знакомый поворот, бросился к запасному входу. Теперь ему оставалось пробежать двор, перемахнуть небольшой забор и по проходному двору выскочить на соседнюю улицу. Теперь ему осталось совсем немного.
Иван Иванович открыл дверь и, высунувшись, оглянулся по сторонам. Но по сторонам он ничего не увидел. Потому что почувствовал резкий удар тяжелым предметом по темени, почувствовал разламывающую затылок боль, увидел быстро приближающийся к его глазам бетон лестницы и чуть сбоку чьи-то подступающие к нему ботинки. После чего потерял сознание...
Генерал Трофимов и майор Проскурин сидели в ресторане. В самом посещаемом в городе ресторане. Специально самом посещаемом. И специально на самом видном месте.
Генерал и майор пили коньяк и прослушивали русские народные песни через компактные СД-проигрыватели и стерео-наушники. В чем неоднократно мог убедиться подходящий к столику официант, так как музыка звучала очень громко.
До устриц майор и генерал сиделихпокойно, потому что звучащая в наушниках операция развивалась в плановом порядке.
Во время устриц пошла наперекосяк.
— Ромашку уводят трое неизвестных! — доложил наблюдатель.
— Куда уводят? — спросил, артикулируя пережевывание устричного мяса, майор Проскурин.
— К машине, припаркованной в квартале от отеля.
— Какая машина?
— Черный «Фольксваген», номер...
Предназначенной для подобных случаев группы быстрого реагирования не было. И много еще чего не было. Из того, что было на родине.
Майор переключил СД-проигрыватель на передачу.
— Всем преследовать машину «Фольксваген», номер... Всем, кто может. Задача — изъять Иванова. По возможности, не расшифровывая себя. Старший — Клен. Как поняли меня?
Майор наконец проглотил трудно ему давшуюся устрицу...
— Вижу «Фольксваген», — доложила Береза. — Следую за ним в направлении автобана номер семнадцать. Прошу помощи.
— Понял тебя, Береза. И через десять минут:
— Вижу тебя, Береза...
Две взятые в прокат бойцами генерала Трофимова машины сели на хвост «Фольксвагена». И, пропуская вперед себя по нескольку автомобилей и периодически сменяя друг друга, чтобы не быть замеченными, повторяли все маневры преследуемого «Фольксвагена».
— Сколько их? — быстро опрашивая бойцов, выяснял обстановку назначенный старшим Клен.
— Трое вели. Один, как минимум, в машине. Всего четверо.
— Значит, на всякий случай пятеро. Потому что еще один мог быть в машине.
— Что будем делать?
— Думать!
— А может, не думать? Может, внаглянку?
— Нельзя внаглянку. Надо по-тихому. Мы на чужой территории.
— А если ДТП?
— Их полиция не наша ГАИ. Они через несколько минут будут на месте происшествия. И в лапу им не сунешь, чтобы протокол отредактировать. А самое главное, автобан — это не наши дороги, с которых через каждые сто метров съезд. Или где хочешь, там и съезд. С автобана не свернешь и в обратную сторону не развернешься. Некуда нам деваться на автобане! Надо ждать! Надо ждать, когда он повернет в сторону.
Через полчаса «Фольксваген» мигнул правым поворотником, свернув на второстепенную и гораздо менее оживленную дорогу.
— Теперь их надо остановить.
— Надо. Только как?
— Эх, была бы гаишная форма и жезл...
— Посреди Европы? Гаишник? Ну ты как скажешь...
— Слушайте, а если...
Одна из машин резко набрала скорость и, обогнав «Фольксваген», ушла вперед.
Через десять километров, на крутом, закрытом повороте, машина остановилась. Дверца скрылась, водитель бросил на бетон несколько металлических ежиков «автостопов» и, отъехав на два десятка метров, вновь остановился.
И почти тут же в ежи въехал «Фольксваген».
Раздалось характерное шипение, «Фольксваген» вильнул и замер.
— Что такое? — спросил один из пассажиров «Фольксвагена».
— Прокол.
— Не вовремя.
Водитель впереди стоящей машины тащил из открытого багажника запасное колесо. Что свидетельствовало о том, что он тоже проколол скаты.
— И тот, похоже, тоже.
Водитель замершей впереди машины еще раз осмотрел багажник и, убедившись, что забыл дома домкрат, пошел к «Фольксвагену».
— Что ему надо?
— Похоже, домкрат забыл.
— А у нас домкрат есть?
— У нас есть.
Пострадавший водитель подошел к «Фольксвагену» и, виновато улыбаясь, постучал в переднее стекло.
— Скажи ему, что у нас ничего нет. И скажи, пусть уходит.
— У нас нет домкрата, — крикнул один из пассажиров «Фольксвагена».
Водитель показал, что не слышит, и снова ткнулся в стекло.
— Ну я ему сейчас! — пригрозил пассажир с заднего сиденья и стал опускать стекло.
Как только стекло опустилось на десять сантиметров, водитель, вежливо улыбаясь и кивая, сунул в машину гранату «Ф-1». И свободной рукой выдернул из нее кольцо.
— Сидеть! — крикнул он на ломаном английском, еще более ломаном немецком и совсем сломанном французском языках, потому что не знал, кто находится в машине. И добавил уже на совсем незнакомом языке: — Сидеть! Падлы нерусские. Или всех к вашей, не нашей, маме...
Но переводил свои мысли на иностранные языки боец зря. Потому что граната в его руке и кольцо в другой руке были понятны на любом языке.
Все находящиеся в «Фольксвагене» замерли, не отрывая взгляд от гранаты и боясь шевельнуться.
Сзади подъехала вторая машина.
— Ну что у тебя?
— Сидят как миленькие.
Рассыпавшиеся по дороге бойцы быстро собрали ежики.
Водители отогнали машины по шоссе на пятьсот метров назад, загнали их в кусты и побежали назад. Но добежать не успели.
На дороге послышался звук двигателя приближающейся машины и скрип тормозов на начале поворота.
Боец с гранатой рванул дверцу и прыгнул в «Фольксваген» на ноги сидящих сзади пассажиров. Остальные залегли за обочиной, предварительно погрозив «Фольксвагену» оружием. Мол — смотри, не балуй!
Машина притормозила.
— Вам нужна помощь? — спросил ее хозяин, приоткрыв дверцу.
Боец положил руку с гранатой на колени водителю.
— Нет. Нет! Не нужна. У нас прокол.
— Тогда лучше уберите машину с дороги. Здесь поворот. Вас не видно.
— А ну, навались! — скомандовал Клен, как только машина проехала.
Бойцы и подоспевшие водители облепили «Фольксваген» и оттолкали его на проселочную, уходящую в перелесок дорогу.
— Теперь пусть выходят.
— Выходи!
Пассажиры «Фольксвагена» вышли из машины, бросая на землю оружие и поднимая руки.
— Спроси у них, где Иванов.
— Где человек, которого вы увезли с собой? Похитители показали на багажник. В котором, скрючившись, с залепленным скотчем ртом и стянутыми веревками руками и ногами, лежал Иван Иванович. Его вытащили, развязали и привели в чувство.
— Что будем с ними делать? — кивнул один из бойцов на пленных.
— То, что обычно делают. Бойцы вытащили пистолеты.
— Нет. По-тихому. Без следов! — распорядился Клен. Пленники напряженно наблюдали за переговаривающимися бойцами. Если бы они были российскими пленными, они бы давно полезли в драку или попытались сбежать. Эти ждали. Потому что были дисциплинированны. И верили в принятый в их цивилизованных странах благополучный исход пленения. Тем более что захватившие их люди убрали пистолеты.
— А ну, встали так, как сидели! — распорядился боец-переводчик. — Как в машине сидели!
Пленные перетасовались. И встали так, как их просили. Так, как сидели несколько минут назад.
