— Вы, кажется, сказали «чужие дела», мистер Фуллертон? А кого вы имели в виду?
— Своих коллег, преподавателей Пембертонского колледжа.
— А почему на сей раз вы решили изменить правилу?
— Потому что я совершенно уверен: там готовится убийство!
— Убийство?
— Да… и, к несчастью, преступник знает, что я слышал его угрозы.
Со стороны стадиона донесся оглушительный шум, предвещавший начало матча.
— Я не могу упустить такое зрелище… — заявила Иможен. — Но ваши слова меня весьма заинтересовали и даже взволновали, мистер Фуллертон… Так что оставайтесь поблизости, а потом, за чашкой чаю, доскажете остальное.
— Прошу вас, мисс Мак–Картри, еще одно только слово: вы не откажете мне в помощи?
— Хотела б я знать, с чего бы вдруг мне отказывать?
Фуллертон, вне себя от радости, схватил Иможен за руки и крепко пожал, но шотландка с живостью отстранилась.
— Мистер Фуллертон!.. А вдруг нас кто–нибудь увидит?
— И что с того?
— Могут вообразить, что вы за мной ухаживаете… и очень настойчиво!
Преподаватель на мгновение лишился дара речи. Одна мысль о том, что кому–то взбрело бы на ум, будто он способен ухлестывать за этой рыжей дылдой, да еще по меньшей мере на двадцать лет старше, напрочь парализовала разум. Иможен, приняв внезапную немоту за раскаяние, благодушно похлопала его по локтю.
— Не сердитесь, мистер Фуллертон… Мне, конечно, очень лестно и все такое, но я не замужем, а значит, должна беречь свою репутацию… Надеюсь, вы меня понимаете?
— О да, мисс, прекрасно понимаю!
— Тем не менее, если угодно, можете поцеловать мне руку…
Фуллертон, мучительно раздумывая, уж не ошибся ли он в этой чокнутой шотландке, все–таки не посмел отказаться. Тут–то их и заметил Арчибальд Мак–Клостоу. Острая потребность поскорее справить естественную нужду заставила его целомудренно отойти подальше от трибун. Решив, что у Иможен объявился неведомый поклонник, он с умилением улыбнулся. Из памяти сержанта еще не изгладилось впечатление о последней встрече, и он лишь обрадовался, что мисс Мак–Картри, похоже, вновь обретает вкус к жизни. Правда, молодость воздыхателя его несколько удивила, но Арчи достаточно долго прожил на свете, чтобы понимать: любовь смеется над доводами рассудка. Боясь нарушить уединение влюбленных, Мак–Клостоу деликатно удалился. Однако, вернувшись на стадион, он весело хлопнул Тайлера по плечу.
— Мы можем больше не беспокоиться за мисс Мак–Картри. Сэм!
— Да?
— Я только что накрыл ее наедине с джентльменом — и, по–моему, совсем недурным на вид… Так вот, он явно добивался благосклонности мисс Мак–Картри, и очень решительно…
— Решительно?
— Вы даже не представляете, как, Сэм!
— Вы не шутите, шеф?
— Вы что, считаете меня лгуном?
— Ни в жизнь, шеф!
— Или, может, у меня галлюцинации?
— Само собой, нет, шеф!
— Или я впал в маразм?
— Ничуть, шеф!
— В таком случае повторяю вам, Сэмюель Тайлер: я только что видел, как какой–то джентльмен страстно целовал руки Иможен Мак–Картри!
— Страстно?
Мак–Клостоу, немного поколебавшись, решил, что не может отказаться от своих слов, не поставив под сомнение рассказ в целом.
— Вот именно, Сэм! — подтвердил он.
Когда Малькольм Неджент вышел из полукоматозного состояния, в которое погрузили его неумеренные возлияния, и на подгибающихся ногах снова вышел на поле (впрочем, глаза все еще застилал легкий туман и каждое движение давалось с трудом), раздались бурные аплодисменты. Правда, часть публики свистела в отместку за то, что, по милости арбитра, ей пришлось петь «К Тебе, Господи…» Кое–кто даже поговаривал о мошенничестве, но Малькольм не слышал ни криков восторга, ни улюлюканья. Казалось, он передвигается в ватном облаке, и сквозь эту плотную завесу шум почти не достигал ушей. Судья вызвал обе команды и приказал капитанам, оросив монетку, разыграть, кто на какой стороне играет. Удача улыбнулась «Бульдозерам», и те решили занять такую позицию, чтобы солнце било в глаза противнику. Неджент с ужасом думал, как он будет бегать за игроками по полю и к тому же наблюдать за развитием игры. Едва он подал сигнал, изнывавшие от нетерпения игроки «Бульдозеров» бросились вперед, и двадцать восемь мужчин сцепились в непримиримой схватке. Лишь защитники, терзаясь бездействием, остались на месте. Малькольм явственно видел, как «передний» Каллендера дал здоровенного пинка склонившемуся над мячом «трехчетвертному» Доуна. Он тут же свистнул, назначая штрафной удар, и счет открылся в пользу «Бульдозеров». Болельщики Каллендера немедленно завопили о продажности судьи, а игроки Доуна продолжали наступать. «Передние», тренированные спецы по подсечкам, устроив схватку, завладели мячом. Это развязало руки «трехчетвертным», и те трижды за первые пятнадцать минут пробивали оборону противника. В результате всего за двадцать две минуты на табло красовался счет 15:0 в пользу Доуна.
Иможен у себя на трибуне сходила с ума от ярости. Шотландке казалось, что, выйди на поле она сама, уж сумела бы смести «передних» Доуна, как ураганом. Но эта молодежь — просто никуда не годится! Фуллертон с легким изумлением наблюдал, как мисс Мак–Картри доходит до белого каления. Нет, это, конечно же, не женщина, а некая первобытная, стихийная сила в чистом виде!
Арчибальд Мак–Клостоу почем зря ругал пробегавших мимо игроков Каллендера, а мэр Нэд Биллингс и коронер–плотник Кэнвей в бешенстве от того, что их покушение на судью не достигло желаемой цели стали обдумывать новый план.
Меж тем на поле команда Каллендера терпела сокрушительное поражение. «Бульдозеры» играли так слаженно, что под надежной защитой «передних» «трехчетвертные» Доуна то и дело наносили удар за ударом. Довольный Питер Лимберн, когда один из его игроков заработал двадцать пятое очко, в то время как противнику даже не удалось «размочить» счет, громко крикнул:
— Потише, ребята, а то в Каллендере больше не захотят иметь с нами дело!
Гарольд Мак–Каллум охотно вцепился бы обидчику в горло, но разгром словно парализовал его волю. Парень чувствовал себя мучеником на Голгофе. Такое унижение — да еще дома, на глазах у своих!.. Бедняга уже всерьез подумывал о самоубийстве, как вдруг откуда–то с трибуны послышался пронзительный голос:
— Да неужто во всем Каллендере больше не осталось ни одного мужчины?
Биллингс и Конвей так и подпрыгнули на месте. А Тед Булит, указывая на высокую женщину, угрожающе воздевшую над толпой сжатый кулак, завопил на весь стадион:
— Иможен Мак–Картри!!!
Уильям Мак–Грю, доктор Элскотт и преподобный Хекверсон, даже не успев сообразить, что говорят, поддержали кабатчика:
— Ур–ра Иможен Мак–Картри!
Булит, задыхаясь от волнения, обнял бакалейщика Мак–Грю.
— Она здесь!
— Да, Тед, она здесь!
И оба заголосили что есть мочи:
— Иможен с нами!
А там, на поле. Гарольд Мак–Каллум вдруг понял, что к нему пришла неожиданная помощь.
— Ну, сборище бездельников! — рявкнул он. — Позор Шотландии, вот вы кто! Ишь, чего захотели! Чтоб нас разбили в пух и прах при Иможен Мак–Картри? Да не бывать этому!
Игроки ринулись в атаку, прорвали оборону противника, и Мак–Каллум, подлетев к линии ворот доунцев, заработал для Каллендера первое очко. В том же порыве всеобщего воодушевления Генри Покет почти сразу увеличил счет до пяти, но тут окончательно оклемавшийся Малькольм Неджент свистнул, объявляя перерыв.
Пока обе команды отдыхали, Биллингс и Конвей нашептывали Гарольду Мак–Каллуму полезные советы, а друзья и почитатели бросились к Иможен. Каждому не терпелось сказать, как он счастлив снова видеть ее в прежней, боевой форме. Но мисс Мак–Картри была не в настроении тратить время на пустую болтовню. Ее так и трясло от ярости.
— Пора вашей команде проснуться и начать играть, джентльмены, а то на будущий год мы подготовим свою, женскую, и без труда добьемся лучших результатов!
Дабы взбодрить игроков, Иможен (по–прежнему вместе с Фуллертоном) пробралась к самому полю. Зрители потеснились, пропуская ее вперед, и чьи–то услужливые руки мгновенно принесли два стула.
— Если наши ребята и теперь оплошают, Сэмюель, на Шотландии можно ставить крест! — шепнул Тайлеру Мак–Клостоу.
Милейший Арчи совершенно забывал, что Доун тоже шотландский городок и расположен всего в нескольких милях от Каллендера. Однако Тайлер, куда менее доверчивый и наивный, чем его шеф, не разделял восторга сержанта. Тот сразу заметил его сдержанность.
— В чем дело, Сэм?
— Да просто я малость беспокоюсь, шеф…
— С чего это?
— По–моему, Иможен Мак–Картри не так сильно изменилась, как мы вообразили в день ее приезда… Уж не разыграла ли она нас нарочно?
