— Возьми домой. Извини за неудобства. И спасибо за терпение.
И вот Дортмундер уже держит бутылку в руках. Он еще никогда не получал здесь выпивку нахаляву. Однако радость омрачали обстоятельства получения этого подарка.
— Ролло, я могу что-нибудь сделать?
— Иди домой, Джон, — просто сказал Ролло, но затем наклонился над стойкой и прошептал Дортмундеру так, что только люди у бара услышали: — Окажи услугу. Сделай так, чтобы Тини не расстраивался.
— Но он расстроится, ты же знаешь.
— Пожалуйста, — попросил Ролло.
Келп посмотрел на Дортмундера.
— Джон?
Делать нечего.
— Он сказал «пожалуйста», — Дортмундер вздохнул, и пошагал к выходу.
Всю дорогу до двери они чувствовали на себе чужие взгляды.
— Если тебе не нравится маршрут по которому я еду, — шипела на своего единственного сына мамаша Марч, — почему бы тебе тогда не угнать себе машину и самому искать дорогу к «Бар и Гриль»? И тогда поглядим, кто первый доберется до места.
— Да, неважно кто за рулем, — ответил ей неблагодарный щенок, — или на скольких машинах мы поедем! Просто я бы не стал въезжать в Центральный парк летним вечером. Ты что не видишь все эти экипажи, этих лошадей, скачущих тут и там? Всех этих туристов, познающих настоящий Нью-Йорк, катаясь верхом или на двуколке?
— Да, ведь они даже не едут никуда! — возмутилась его мать. Правый палец она уже нацелила на кнопку гудка, но так и не нажала.
— Естественно они куда-нибудь едут, — как всегда не согласился ее сын. Он поерзал и сдвинул свои колени в сторону от работающего кондиционера.
— Они ездят вокруг огромного кольца посредине парка со скоростью, кажется, семь миль в час. Потом они вернутся на Пятьдесят девятую и, спасибо тебе большое, пойдут пешком в свой отель, откуда позвонят своей тетушке Фло и радостно сообщат — угадай что? — что они только, что познали самый настоящий Нью-Йорк, разъезжая по Центральному парку в течение сорока минут, и вдыхая лошадиный пердеж. Заставляя тем самым, ничего не подозревающих людей опаздывать на встречу.
— Меня не туристы волнуют, — сказала его мамаша. — И не тачки и не лошади. А коп у меня на хвосте. Не оборачивайся!
— Почему же? — И Стэн развернулся всем корпусом. Позади них ехала патрульная машина, и правда так близко, что он мог разглядеть шпинат в их бутербродах на приборке. — Я могу как и все гуляющие в этом парке, глазеть куда хочу. — Он повернулся обратно, и, глядя вперед, произнес: — Как ты это допустила?
— Я поворачивала в парк и за мной никого не было, а потом, бац, и они тут как тут! Наверное, развернулись на сто восемьдесят градусов. Поверь, Стэнли, я не желала, чтобы меня по Нью-Йорку сопровождала машина копов.
— Не повезло, — примирительно сказал Стэн.
Согласившись, его мать продолжала:
— Эти лошади, и кареты, и туристы не стояли бы на нашем пути, Стэнли, если бы я могла сигналить. Но с этим полицейским на хвосте? Они любят изводить таксистов, особенно когда есть зрители.
— Ну, вот уже и Семьдесят вторая. Никогда так медленно не доезжал…
— Хватит.
— Когда мы наконец выберемся из парка, думаю, тебе следует…
— Я выбираю дорогу, Стэнли!
— Прекрасно.
— Хорошо.
— Ты — водитель.
— Именно.
— Профессиональный водитель.
— Вот именно.
— Годы опыта за…
— Заткнись уже, Стэнли!
Так что он заткнулся, и когда они наконец-то выбрались из парка, отделались от туристов, лошадей и копов, он ей даже ни словом не обмолвился, что это было ошибкой сворачивать направо на Западный Центральный парк. Он не сказал ей, что лучше было бы проехать на запад по Амстердам до Колумбус, и только потом повернуть направо, а там по улице с односторонним движением и светофорами вернуться на Амстердам с правыми поворотами. Нет, так нет, пусть едет своей дорогой, по двусторонней улице, без светофоров и с только левыми поворотами до самого конца. Отлично!
В итоге, они все же добрались до Амстердам, но как только мамаша Марча припарковалась у гидранта в квартале от бара, из здания вышли Дортмундер с бутылкой в руке, и Келп.
— Встреча уже кончилась? Мы не могли настолько опоздать! — удивленно воскликнул Стэн.
— Поаккуратней, Стэнли!
— Просто сказал, — пробормотал Стэн, и вылезая из машины, крикнул парням:
— Джон? Энди? Что случилось?
Дортмундер показал ему бутылку.
— Что-то странное происходит в «Бар и Гриле».
— Что, он закрылся?
— Там какие-то парни, и, видимо, им прямо сейчас понадобилось уединиться.
К ним на тротуаре присоединилась мамаша Марча.
— Закрыто на приватную вечеринку?
— Типа того, — ответил Келп, и тут раздался гудок.
Все обернулись, и увидели, как Тини открывает заднее окно в длинном лимузине. С тех пор как он понял, что обычные такси не соответствуют его формам, он предпочитал заказывать лимузин если возникала нужда куда-либо ехать.
— Все на тротуаре, — веско сообщил он в открытое окошко.
К нему подошел Дортмундер, и пояснил:
— Мы не можем воспользоваться задней комнатой в баре. Нам нужно другое место.
— Другое место? Но другого места у нас нет! — воскликнул Стэн.
Келп поинтересовался:
— Джон, а Мэй в кино пошла, да?
Это обычное явление, когда Джон по каким-либо причинам уходит из дома.
Прищурившись, Дортмундер спросил:
— И что?
— А то, что, кажется, мы соберемся у тебя дома, — пояснил Келп.
— Почему у меня? Почему не у тебя?
— Анна Мари дома, и ей это может не понравиться, Джон.
— А Джози это наверняка не понравится, — подал голос из лимузина Тини.
— Вам точно не захочется переться к нам в Канарси, — сказал Стэн.
Дортмундер порычал, поворчал и даже ногой пошаркал, и выдал:
— Не пойму, почему все пошло наперекосяк.
— Джон, на тротуаре жарко, а у тебя отличная гостиная с кондиционером.
Стэн крикнул Тини:
— Встретимся там. Остальные поедут в мамином такси.
— Заметано, — ответил тот, и, сказав что-то своему водителю, опустил стекло.
— Ладно тебе, Джон, ты же знаешь что это единственно верное решение, — сказал Келп.
— Хорошо, хорошо, — проворчал Дортмундер, потом добавил: — Зато у меня хоть эта бутылка есть.
— Ага, давай, загружайся.
Когда они все уселись в такси к мамаше Марча, она сказала:
— Вы в курсе, я включу счетчик? Не хочу, чтобы меня копы тормознули.
— Прекрасно, Стэн заплатит, — ответил Дортмундер.
— Никаких счетчиков, мама, — заявил Стэн, и она дулась на него всю дорогу.
Гостиную Дортмундера возненавидели все. В зависимости от обстоятельств, Дортмундер и сам ее не очень любил. Здесь не возможно сидеть вокруг стола, на одной высоте и одинаковом расстоянии друг от друга. Здесь никто им не приносил выпивку. Да и выбор этой выпивки был невелик. Единственный напиток который Тини мог смешать со своей водкой это сок крыжовника, бывший когда-то красным вином. Стэн с мамашей пили пиво, они предпочитали его более крепким напиткам будучи за рулем (даже на заднем сидении). И все как один ненавидели солонку Дортмундера.
— Из нее сильно сыпется!
Первые десять минут были потрачены на постоянные переходы из гостиной в кухню, которая, как оказалось, находилась довольно далеко — удивительный факт не замеченный Дортмундером ранее. Наконец, они все расселись: Дортмундер на свой обычный стул; мамаша Мерча — на стул Мэй; Тини занял практически весь диван; на левом подлокотнике которого устроился Келп; а Стэн притащил себе стул из кухни.
— Итак, — начал Тини, — я в курсе что все мы здесь собрались потому, что у вас ребята есть какое-то предложение. Но сначала хотелось бы узнать, что там за фигня с баром?
— Ролло не разрешил нам воспользоваться задней комнатой и не был при этом счастлив, — рассказал Дортмундер.
— Его это не радовало, точно, — поддакнул Келп.
Дортмундер согласно кивнул:
— Просто с языка снял.
— К тому же, завсегдатаи не проронили ни слова, — продолжил Келп.
— Что? Эти барные балаболки? — удивился Стэн.
— Ни словечка, — подтвердил Келп. — Показалось, что они даже не хотели привлекать к себе внимание.
— Это же единственное чего они добиваются всегда, — сказал Стэн, а его мамаша добавила: — Вот что верно, то верно, Стэн. — И Стэн ей ответил: — Спасибо, мам.
— И еще, там были два таких сильно деловых парня, — сказал Дортмундер.
— О, даже так? — проурчал Тини.
— Это были парни из мафии, Джон. По ним же видно.
Тини покачал головой.
— Мафия в «Баре и Гриле»? Чего это они не зависают в «Капакабане»?
— Думаю, что-то затевает эта мафия, — предположил Дортмундер.
— Вы же знаете, как они любят пострелять друг в друга в барах и ресторанах? Может те ребята ждали Микки Банановый Нос, а потом — пиф-паф? — развил идею Келп.
