— Хилая ты, Витка, практики маловато в деле пития! Шампанское плюс водка — испытание серьезное. Вот организм и удивился. Ну, ничего, не расстраивайся! Опыт — дело наживное, — поднимаясь, успокоила Лизка.
Я, встревоженная прогнозом, поднялась следом за ней. Меня слегка подкосило, но на ногах я все-таки устояла. Своды пещеры плавно покачивались. Мне это чрезвычайно понравилось — я смотрела на умиротворяющее движение и счастливо улыбалась. В эту минуту мне казалось, что на свете нет ничего прекраснее Киселей и что здесь стоит, пожалуй, провести всю оставшуюся жизнь. Вот только следует отыскать местечко поуютнее — тут, недалеко от входа, страшно дует, запросто можно простудиться.
— Пошли, что ли, Лизка!
— А ты знаешь, куда идти? — хитро прищурить Лизавета. — А главное, как не заблудиться?
— Спокойно! Со мной не пропадешь! — сказав это, я извлекла из рюкзака кусок мела. — Будем по ходу движения ставить крестики на стенах. Не заблудимся, авось, чай, не в тайге!
Лизка хмыкнула, но промолчала, из чего след вал вывод — ей известно что-то такое, чего неизвестно мне. Однако в тот момент я ощущала себя отважным, а главное, опытным спелеологом, которому море по колено. То есть, конечно, не море, а пещеры, и не по колено, а… Словом, по размеру.
На этот раз Лизавета шла впереди, держась левой рукой за стену. Чтобы я случайно не потерялась, подруга привязала меня к себе альпинистской веревкой. Предосторожность, на мой взгляд, лишняя, но если Лизке так спокойнее, то я не возражаю. Впрочем, после второго или третьего поворота у меня появилась возможность порадоваться Лизки ной предусмотрительности, потому как ориентацию в пространстве я утратила. Но крестики продолжала ставить через каждые три шага.
По ходу движения Лизавета, которая, в отличие от меня, прилежно конспектировала все лекции, проводила обзорную экскурсию.
— Вот, видишь, Виталия, — деловито комментировала подружка, — это шкурник.
Мы стояли уже на четвереньках перед очередной дырой-норой.
— Что такое? — без энтузиазма поинтересовалась я. За час блужданий в прохладной пещере хмель из меня почти улетучился, а вместе с ним медленно, но верно пропадало и ощущение всемогущества.
— Сейчас узнаешь, — туманно пообещала Лизавета, ныряя в дыру.
Так вот, господа, шкурник — это такая фигня, что врагу не пожелаешь! Длинный, темный, узкий тоннель. Причем настолько узкий, что проползти по нему, не повредив «шкуру», невозможно. Теперь я уже была благодарна Лизавете за то, что она заставила меня напялить на себя все спецснаряжение. В противном, случае имелись бы все шансы ободрать кожу до костей.
По шкурнику мы ползли довольно долго. Лизка, которая по размерам намного меня превосходила, виртуозно материлась, протискиваясь вперед, а я ползла молча, не забывая помечать крестиком стены. Правда, походили крестики на закорючки, сделанные хвостом непослушного осла. Ну, да не беда! Свои закорючки я уж как-нибудь узнаю.
Когда мне уже стало казаться, что проклятый шкурник заканчивается где-то по ту сторону экватора, лаз немного расширился, и дышать сразу стало легче, а вскоре «помещение» достигло таких размеров, что спокойно можно было сесть по — турецки и перевести дух. Это я и сделала, не забыв посмотреть по сторонам.
Справа, слева и прямо по курсу зияли все те же норы, разные по размеру. У правой в свете фонарика я прочитала корявую надпись, вырезанную прямо в камне: «Направо пойдешь — в очко попадешь. Налево пойдешь — в клизму попадешь. Прямо пойдешь — никуда не дойдешь, там тупик». И немного ниже: «От клизмы через два шкурника Эрмитаж».
— Это мы, что же, до Питера доползли?! — изумилась я, прочитав спелеокаракули. В принципе, могли, конечно, теоретически, но что-то уж очень быстро добрались, даже по моим ощущениям.
— Почему до Питера? — моргнула Лизка.
— Тут так написано, — я указала на надпись. Лизавета внимательно изучила стену, а для верности даже пару раз прочла написанное вслух.
— Думаешь, это тот самый Эрмитаж? — нетерпеливо спросила я.
— Вряд ли, но можем проверить. Уж лучше в Эрмитаж, чем в очко.
Тяга ко всему неизведанному, как обычно, влекла Лизавету в светлое будущее. Однако лично меня смущал тот факт, что прежде чем попасть в Эрмитаж, нужно миновать клизму и два шкурника. Ну, шкурники нам уже знакомы, а вот клизма немного пугала: как-то не ожидалось от нее ничего хорошего. Впрочем, дорога к настоящему искусству всегда была и остается тернистой.
И мы полезли по штреку, ведущему в Эрмитаж.
Очень скоро я поняла истинное значение слова «клизма», и уверяю вас, значение это не имеет ничего общего с медициной или гигиеной. Так вот, клизма — это примерно то же, что шкурник, только намного, намного хуже, то есть уже. Повороты здесь расположены в абсолютно противоположном направлении от сгибания коленей, а в ребра упираются весьма некстати торчащие выступы и крылья. Я молча ползла за Лизаветой. В голове не было ни одной мысли. Нет, одна все-таки была, но она не имела никакого отношения ни к теперешней ситуации, ни к пещерам вообще, а носила довольно абстрактный характер. Поскольку воспитанные девушки нехороших слов не знают, а хорошие я уже позабыла, озвучивать свою мысль не буду.
— Витка, кажется, пришли, — раздался голос Лизаветы.
— Пришли? — не поверила я, ибо уже не верила, что когда-нибудь выберусь из этой чертовой клизмы и смогу распрямиться.
— Ну, приползли, — поправилась подруга и пояснила: — Я вижу впереди свободное пространство. Должно быть, это и есть Эрмитаж…
Лизавета, по обыкновению, оказалась права, и я, наверное, в сотый раз за сегодняшний день, порадовалась этому. Клизма заканчивалась входом в здоровенный грот размером примерно со зрительный зал в хорошем кинотеатре. Повсюду здесь видны были следы пребывания человека, причем совсем не доисторического. Больше всего меня поразило наличие в гроте самого настоящего деревянного стола и трех складных стульчиков. Но стульчики более или менее понятно, а вот каким образом удалось протащить сюда стол?!
— Сие тайна великая есть! — важно изрекла Лизка в ответ на мое удивление. — Но нам это обстоятельство только на руку: сейчас отужинаем и будем на ночлег устраиваться…
При этом сообщении нервы мои расшатались совсем: я опустилась на колени и, обратив взор к сводам грота, громко, с чувством завыла. Лизка какое-то время таращилась на меня безумными очами, потом, опомнившись, от всей своей широкой души принялась хлестать по щекам. Очень скоро от увесистых оплеух зазвенело в ушах. Я перестала выть, пару раз шмыгнула носом, а потом мрачно спросила:
— У нас водка еще есть?
Полчаса спустя мы с Лизкой, сытые и пьяные, сидели за столом и, глядя на мерцающие свечи (фонари на касках в целях экономии выключили), делились впечатлениями. Сводились они в основном к одному: тут — это вам не там.
— Витка, а давай устроим себе экскурсию по Эрмитажу. Храм искусства как-никак. В храме положено все осматривать — картины, скульптуры…
Я согласилась — экскурсия так экскурсия.
Скульптур в гроте мы не нашли, зато живопись была представлена широко. Причем она мало походила на наскальные рисунки предков или классические полотна. К примеру, две фигурки в стиле «точка, точка, огуречик» с заметными отличиями по половому признаку никак не походили даже на шедевры импрессионизма, а подпись под «картиной» и вовсе сбивала с толку: «Тут начался Васька».
— Может, Васька — это название еще какого-нибудь грота? — робко предположила я.
— Возможно, — кивнула Лизавета и немедленно выступила с инициативой: — А давай уко… уве… уве-ко-вечим себя в камне? Пусть потомки любуются!
— Валяй! — разрешила я.
Лизка начала процесс увековечивания при помощи перочинного ножа, а я тем временем двинулась дальше, освещая себе путь огарком свечи.
…Они лежали прямо на камнях. Рядышком. Голова к голове — рыжая и белая. Головы согласно законам природы крепились к телам, которые принадлежали двум парням лет двадцати пяти. Признаков жизни ни тот, ни другой не подавали, из чего я сделала единственно правильный вывод — передо мной два трупа. Как только я осознала этот факт, заголосила так, что с потолка Эрмитажа посыпался песок вперемешку с мелким щебнем.
На зов, как джинн из лампы, явилась обремененная вдохновением Лизавета. Вдохновение, по всему видать, ее уже успело утомить.
— В пещерах не орут, — недовольным тоном напомнила Лизка. — Чего ты блажишь, как кот, которому защемили яйца? От работы оторвала. Я только начала себя в камне увековечивать! А это что? — подруга в недоумении уставилась на парней.
— Трупы! — клацнула я зубами.
— Не болтай ерунды! — строго одернула меня Лизавета. — Откуда здесь трупы?
— Н-не знаю. Наверное, д-духи пещерные пошалили. Баба Шура предупреждала. Помнишь, она рассказывала о туристах? Ну, которые были втроем? Двое, дескать, в пещерах сгинули, а один в психушку угодил? Вероятно, это они и есть!
