Архип, прочитав очередную клевету, начинал злиться, ломал на своем столе карандаши, ручки и орал на несчастную секретаршу, пытавшуюся напоить его коньяком, валокордином и чаем одновременно. Никакие слова типа «Наплюй на идиотов» или «Они же и о других гадости пишут» на Сергеева не действовали.
«Золотой граммофон» – это его любимая игрушка, мечта, воплощенная в жизнь, предприятие, стоившее Архипу много денег и нервов. Никто не имел права хапать и мусолить ее грязными липкими руками К слову сказать, и Серега Крыжовников, и Анатолий Богдан тоже свирепели, читая пакостные статейки, но они более сдержанные, Архип же напоминает ребенка.
На беду, в тот день, когда Роман решил дать Сергееву взятку, на столе у Архипа валялась очередная желтая газета, опубликовавшая интервью какой-то никому не известной певички, нагло заявившей: «Все лауреатства на всех конкурсах можно купить».
О «Золотом граммофоне» эта дрянь ничего не сказала, но Сергеев все равно обозлился. Может, приди Волков в другую минуту, Архип и сумел бы удержать себя в руках, но в этот день он просто слетел с катушек. Сначала скрутил Романа, а потом вышвырнул его в коридор с воплем:
– Не смей здесь показываться, объезжай улицу Казакова стороной.
И опять скандал удалось бы замять, но таково уж было везение Волкова, что именно в тот момент, когда он шмякнулся мордой о пол, из студии вышла группа людей, во главе которой вышагивала не кто-нибудь, а сама Алла Пугачева.
Брезгливо обойдя поверженного Волкова, примадонна, обладательница острого, язвительного языка, сказала своим хрипловатым, неповторимым, известным всей стране голосом:
– Что-то грязно у них тут! Попросили бы убрать! Приличная радиостанция, а под ногами тряпки валяются!
Если бы Алла Борисовна вдруг, что, конечно, маловероятно, шла по коридору одна, ситуация могла и не превратиться в то, во что она превратилась. Примадонна обладает очень редким для женщин качеством, она умеет хранить чужие тайны.
Близкие люди хорошо знают, Пугачевой можно совершенно спокойно доверить любой секрет.
Алла Борисовна сейф, внутри которого информация сохранится в полнейшей неприкосновенности. Может, сообразив, что Архип не хочет делать скандал с Волковым достоянием общественности, примадонна и промолчала бы. Но, во-первых. Роман был вышвырнут в коридор, по которому туда-сюда сновали сотрудники, а во-вторых, за примадонной стояла толпа клевретов.
Назавтра одна из желтых газет напечатала статью под «пикантным» названием «Пугачева попросила убрать грязь. При детальном рассмотрении куча дерьма оказалась продюсером В.».
И началась война, да еще какая! Сражение на Чудском озере, Куликовская битва, военные действия на Курской дуге – все меркло перед ней.
Дня не проходило, чтобы в газетах и журналах не появлялись материалы, рассказывающие гадости о радиостанции и ее сотрудниках. Очевидно, Волков решил потратить немалые деньги и щедро платил «золотым перьям».
Кульминация наступила на концерте. Ни Минна, ни другие «проекты» Романа участия в шоу не принимали, какого черта Волков приперся за кулисы, осталось непонятно. Ну почему он решил посетить мероприятие, которое организовало «Русское радио», чего хотел добиться? Собирался прилюдно закатить скандал, сорвать праздник устроителям?
Боюсь, ответа на этот вопрос уже получить невозможно. Потому что где-то около одиннадцати вечера уборщица обнаружила в темном закутке тело Романа. А вчера, ближе к обеду, задержали Архипа.
Внезапно у меня по спине побежали мурашки.
– Архипа арестовали вчера ближе к обеду?
– Ну да, – спокойно ответила Элен.
– Но вчера был концерт, – растерянно протянула я, – ты сама сказала: тело нашли в районе одиннадцати. Каким образом Сергеева могла днем замести милиция? Его схватили до преступления?
Это сильно похоже на фантастический роман, который я читала в юности, там описано, как людей арестовывают лишь при одной их мысли о противоправных действиях!
Элен издала короткий, похожий на хрюканье звук.
– Ты проспала два дня.
– Сколько?
– Ну, Петька, козел, когда снотворное в воду лил, на мой вес рассчитывал, а бокал тебе попался, – зачастила Элен, – я уж врача вызвала с перепугу. Ты дрыхнешь и дрыхнешь, но меня успокоили, дескать, проснется скоро. Во, блин!
– Два дня! – в полном ужасе воскликнула я. – Меня небось вся милиция ищет! Домашние с ума от беспокойства сошли.
– Да нет, я предупредила их, – успокоила меня Элен.
– Каким образом? Ты не знаешь ни где я живу, ни моего телефона!
Элен вытащила из ящика яркий томик.
– Вот, пришлось проявить дедуктивные способности. Купила на лотке «Гнездо бегемота», кстати, весьма увлекательно, прочитала книжонку, не пропадать же добру, нашла название издательства, потом позвонила в это «Марко», попала на некоего Федора, который пообещал разрулить ситуацию.
Не слушая больше Элен, я абсолютно бесцеремонно схватила лежавшую на столе трубку, потыкала в кнопки и услышала хорошо знакомый голос:
– Кто стучится в дверь моя, видишь, дома нет меня. Говорите после звукового сигнала. Пи-пи-пи.
– Это Виолова. Федор, пожалуйста…
– Цыпа моя, – воскликнул пиарщик, легализуясь, – я весь внимание.
– С какой стати ты прикидываешься автоответчиком? – возмутилась я. – Нельзя было по-нормальному ответить?
– Исключительно из чувства самосохранения, – заржал Федор, – людишки разные случаются. Вот надысь трезвонил фантаст Молькин. Как всегда, пьяный. Стал требовать небывалую по размаху рекламную кампанию: буклеты, стикеры, воблеры, эфиры, публикации… Потом доперло до дурака, что с магнитофоном треплется, и он сразу заткнулся. А доберись он лично до Федечки, схвати его нежное тело своими грязными писательскими лапами – ой, беда, беда! – вовек бы не отстал! Ох уж, эти авторы!
– Я не пью!
– Знаешь, цыпа, – хихикнул Федор, – до недавнего времени я полагал, что среди многочисленных твоих пороков пьянства нет. Но как я ошибался! Едва начал считать тебя почти идеальным человеком, как позвонила некая Элен и попросила, чтобы я связался с твоими родными и сообщил беднягам, что госпожа Тараканова-Виолова, восходящая звезда детективного жанра, спит у нее дома, пьяная в.., э.., как бы поделикатней высказаться.., в лохмотья.
– И ты это сделал!?
– А як же! Успокоил Куприна, объяснил ему;
«Наша киса перебрала, прочухается и явится домой!»
Я уронила трубку на стол и застонала.
– Хочешь аспиринчику? – проявила заботливость Элен.
– Ну с какой стати ты сказала Федору о моем опьянении, ведь знала про снотворное!
– Я ни слова не проронила о водке, – принялась клясться Элен, – просто сообщила: «Арина спит, когда проснется, понятия не имею, принятая доза оказалась очень большой, вмиг ее с копыт сшибла!»
Я вцепилась в виски, которые изнутри долбили дятлы. Да уж! Представляю реакцию Олега!
Квартира встретила меня тишиной. Пошарахавшись по комнатам и не найдя там никого, я вошла на кухню и тут же обнаружила две записки.
Одну на холодильнике под симпатичным магнитом в виде собачки. «Вилка, думаю, ты помнишь, что мы второго должны улететь в Тунис. Квартира убрана, продукты есть. Пожалуйста, сдай белье в прачечную, не успела сама это сделать. Тома».
Я в полном отчаянии глянула на календарь.
Концерт состоялся первого числа, по словам Элен, я продрыхла двое суток, следовательно, сегодня третье, Томочка, Семен, Кристина и Никитка уже давно купаются в море. Или Тунис находится на берегу океана? У меня с географией проблема.
Второй листок был положен на столе поверх газеты и содержал более неприятный текст: "Виола!
Я молча наблюдал, как ты из нормальной, милой женщины превращаешься в малопривлекательную любительницу светских вечеринок. Понимая, что тебе охота добиться славы, я никогда не навязывался к тебе в сопровождающие. Муж-мент – это не тот человек, которым гордятся в светском обществе. Будучи неконфликтным, я принял твои условия игры и особенно не выступал, не хотел отнимать у ребенка игрушку. Но то, что ты отчебучила первого числа, уж слишком. Воспользовавшись накопленными отгулами, я взял отпуск и уехал на рыбалку, Ленинид отправился со мной, Сеня и остальные в Тунисе. Ты остаешься одна. Самое время подумать о смысле жизни и расставить точки над "i". Газета прилагается, настал твой звездный час. Ты уверена, что хотела именно такой славы?
Олег".
Я схватила издание. «Желтуха»! Пасквильная, мерзкая газетенка, печатающая дикие выдумки, даже не утки, а индюки лжи. На центральном развороте поместили подборку фотографий. «Концерт закончился скандалом», – гласила шапка. Далее шли снимки. Тело Волкова, скрюченное, лежащее на полу. Группа милиционеров, в центре которой стоит крепкий, кряжистый мужчина. А это кто? О, боже!
Двое парней, один из них уже знакомый мне Петр Родионов, несут пьяную тетку. У дамы совершенно безумный вид, руки и ноги болтаются, черное платье задрано до пояса, сквозь тонкие колготки видны практичные, трикотажные трусики домашней хозяйки. Лицо с полузакрытыми глазами и разинутым ртом повернуто к читателю, волосы торчат дыбом. И эта мадам – я! А под милым фото пара строк, набранных петитом: «Водка – любимый антидепрессант нашей, так сказать, интеллигенции. Бомонд просто теряет голову при виде дармовой ханки. Вот и начинающая писательница Арина Виолова не утерпела и отдохнула по полной программе, да так, что организаторам пришлось волоком тащить красотку до автомобиля. Эх, Арина, вспомни, сколько прозаиков утонуло в бутылке, застрелилось в момент ловли чертей, повесилось, слыша голоса, и немедленно иди кодироваться. И вообще, пьяный литератор – позор издательства».
