Эдик выразительно покосился на меня, я на Юлю, Юля на Чучундру, а та уже и без того в высшей степени выразительно покосилась и даже завалилась.
– Ладно, вы тут беседуйте, а я поеду новую Чучундру покупать, – решила я и потянула за рукав Эдика.
Следователь при этих моих словах взглянул на кактус в коробке, а Эдик пробормотал:
– Ни дня без тренировки! – и пристукнул об пол ручкой зонта, как караульный гвардеец прикладом.
Следователь с укоризной посмотрел на меня:
– Полина, вы готовы оставить свою подругу наедине с первым встречным?
– Так вы же следователь! – обиделась я.
– А вы в этом уверены? Вы даже удостоверение показать не попросили!
– А ну, живо покажите удостоверение! – хором потребовали я, Эдик и Юля.
Следователь вынул из кармана дерматиновую книжечку и звонко, как клювом, пощелкал ею перед лицами любопытствующих.
– Ромашкин Алексей Витальевич, – успела я прочитать.
Я вообще очень быстро читаю, это у меня профессиональное.
– Рома-а-ашкин! – восхитилась Юля и посмотрела на Алексея Витальевича с новым интересом.
Мне стало ясно, что она прикидывает, как сочетаются ее имя-отчество с роскошной фамилией «Ромашкина».
– Тихонова! – обратилась я к ней по фамилии предков, чтобы не забывалась.
– Я уже почти двадцать пять лет Тихонова! – огрызнулась подружка, посмотрев на меня с вызовом, который я неблагоразумно приняла.
– Ладно, мы подождем на кухне, а вы тут беседуйте, – я выразительно посмотрела на Эдика.
– Иду-иду, – заторопился он. – Заодно чаю попьем.
– Как раз есть чашечка еще теплого, – согласилась я.
Заурядного с виду парня в неброской одежде баба Вера пропустила мимо без звука. Физиономист-самоучка с большим практическим опытом, она давно научилась с высокой степенью вероятности определять, кто «шляется», а кто «следует по государственной надобности».
Этот, неброский, почти наверняка состоял на службе и находился при исполнении.
Баба Вера неловко, но тщательно протерла артритным пальцем в вязаной перчатке окуляры театрального бинокля и проследила за «государевым человеком» через окна на лестничной клетке.
Парень без остановок проследовал на третий этаж, а в какую квартиру – этого баба Вера, к ее большому сожалению, увидеть не могла. «Небось к Гаврилке заявились наконец-то из налоговой», – подумала бабушка злорадно.
«Гаврилку», которого давно уже именовали Гавриилом Иосифовичем, баба Вера знала со времен его, Гаврилки, босоногого и голозадого детства и за истекший период накопила к нему немало претензий.
Список открывало окно, разбитое Гаврилкиным футбольным мячом в одна тысяча девятьсот сорок шестом году…
Бабушка задумалась о добрых старых временах и чуть не пропустила нового чужака!
Вблизи дома неярко нарисовался бородатый дядька в потрепанном комбинезоне маскировочного окраса.
Несмотря на покрой и расцветку в стиле «милитари», форменным армейским одеяние не выглядело, и на представителя регулярных воинских сил чужак не походил – разве что на лесного партизана с очень большим стажем.
Оценив, как этот тип продвигается к подъезду (короткими перебежками от укрытия к укрытию, а на открытых участках – с видом «ля-ля-ля, я тут вышел погулять»), баба Вера азартно насторожилась.
Конечно, можно было бы гаркнуть во все горло: «Эй, ты, куда прешь, чего тут забыл, в приличном доме?!», но посмотреть, что произойдет дальше, было гораздо интереснее.
Покосившись на древнюю бабку, которая застыла на деревянной лавочке, как изготовленная из того же материала резная фигура, Егорыч шмыгнул в подъезд и сразу же искательно обшарил взглядом сумрачные углы.
Не повезло: на сей раз никто там ничего не складировал.
Разочарованно вздохнув, Егорыч поднялся на пару ступенек и заглянул поверх перил на следующий лестничный марш.
А вот теперь повезло: на ступеньках призрачно белело что-то мануфактурное!
– Сеточка! – обрадовался идейный сквоттер, проворно подобрав отрез легкой ткани, присборенной с одного края.
Материал был явно синтетический, тонкий, но прочный, в частую мелкую дырочку. Самое то, чтобы рыбу ловить!
Егорыч вспомнил, что в заводи, оставшейся после вчерашнего разлива ручья, что-то такое серебрилось и плескалось, и порадовался, как удачно все складывается.
Аккуратно скрутив невесомую сеточку в плотный клубочек, он бережно спрятал находку за пазуху. Он совершил бы разведывательную экспедицию по лестнице до верхнего этажа, но там хлопнула дверь, и Егорыч от греха подальше ретировался.
– И чего приходил? Чего хотел? – закричала ему в спину баба Вера, смекнувшая, что ничего более интересного с участием данного персонажа не произойдет. – Шляются тут всякие, а потом у добрых людей вещи пропадают!
Егорыч вздрогнул, ссутулился и поспешил растаять в кустах.
– Тьфу, чертяка! – Баба Вера плюнула и с надеждой уставилась на подъезд: авось еще кто появится.
И вправду появился – все тот же «государев человек».
Вопреки ожиданиям бабушки, он не конвоировал зловредного Гаврилку с заломленными за спину руками и в наручниках. Шел сам по себе и с таким видом, что было ясно: приставать не стоит, пусть деловитый служивый идет себе с миром.
Баба Вера все-таки пробурчала свое традиционное «Ходят тут всякие!», но предусмотрительно дождалась, пока деловитый служивый отойдет подальше, чтоб не услышал.
– Ну? Что так долго-то?
В ожидании окончания беседы следователя Ромашкина с гражданкой Тихоновой мы с гражданином Эдиком, фамилию которого я забыла спросить, не только выпили чай, но и съели яичницу из шести яиц с остатками колбаски.
Юля, явившись к нам, пошевелила носом и с надеждой огляделась, но источник аппетитного запаха был уже надежно спрятан в наших с Эдиком желудках.
– Могу тебе кашу предложить, – сжалилась я над голодной подружкой. – Гречневую, с грибами. Гавросич себе сварил и забыл судочек в холодильнике.
– Давай кашу, – согласилась Юля и решительно придвинула к столу последнюю свободную табуретку.
– Дам, если расскажешь, о чем со следователем говорила!
– Смотри, какая шантажистка! – пожаловалась Юля Эдику.
– А у меня шоколадка есть, – сказал тот. – Дам, если расскажешь, о чем говорили со следователем!
– Шайка шантажистов, – Юля вздохнула, взяла из сахарницы кубик любимого Гавросичем рафинада, закинула его в рот и захрустела. – Лефа фкавал…
– Лефа? – перебила я, хмурясь.
– Ну, Алексей Витальевич Ромашкин, наш следователь.
– Наш?
– Ладно, не хочешь – не наш, тогда мой. Ты будешь слушать?
– Будет, – ответил за меня Эдик и жестом показал – молчи, мол, не перебивай.
Я заткнулась, хотя мне было что сказать девице, которая после двадцатиминутной беседы приватизирует следователя российской полиции настолько, что называет его Лешей!
– Так вот, Леша рассказал мне про маньяка, – продолжила Юля и снова оборвала увлекательные речи. – А где моя каша?
– Вот! – Я шваркнула на стол тарелку и ложку.
Эдик, не дожидаясь напоминания, спешно добавил к натюрморту шоколадный батончик.
– Ум-м-м, – промычала Юля, уминая гречку. – Фкуфная фафа!
– К черту фафу, давай про Лефу! – потребовала я.
– И про маньяка! – попросил Эдик.
Юля шумно сглотнула, отдышалась и, важничая, сообщила:
– Вообще-то это секретная информация, и я не должна ее разглашать…
– Отберу кашу, – пригрозила я.
Эдик молча потянулся к батончику.
Юля хлопнула его по руке и продолжила:
– Но с какой стати у меня должны быть какие-то тайны от лучшей подруги! Разумеется, я все тебе, Полька, расскажу.
– А мне? – расстроился Эдик, не будучи вправе претендовать на привилегии лучшей подруги.
– И тебе расскажу, мне не жалко, – согласилась Юля. – Короче, слушайте и не говорите, что не слышали. Среди зрителей телешоу «Совет да любовь» завелся маньяк! Он убил уже трех девушек в разных городах – Казани, Новгороде и Саратове.
– Стоп! – Я подняла руку, забыв, что в ней поварешка, и капнула кашей себе на плечо. – Черт!
– Это к деньгам, – утешил меня Эдик, подав бумажную салфетку.
Я отряхнула майку и повторила:
– Стоп, не части! Давай подробности. Почему полиция думает, что эти три убийства связаны между собой и совершены маньяком?
– Да потому, что все убитые девушки участвовали в телешоу в роли невест, – объяснила Юля. – И всех их одинаково убили – задушили свадебной фатой.
– Логично, – оценила я.
– Готично, – оценил Эдик. – А почему просвещенное человечество ничего об этих ужасах не знает?
– Потому что полиция все скрывает, разумеется, – Юля пожала плечами. – Ажиотаж в СМИ и паника в народных массах не в их интересах, им маньяка поймать надо.
