Андрей Измайлов - Трюкач

Судя по тому, как он поступал с женщинами, полиция пришла к предположению, что маньяк-убийца был мужчиной… – глубокомысленно сказал телевизор.

Сильно же пришлось поднапрячься тамошней полиции, чтобы прийти к подобному предположению. Каким-таким образом умудрялся поступать с женщинами маньяк-убийца, чтобы блюстители закона умудрились догадаться: он – мужчина!

Вот и тутошняя милиция пришла к подобному предположению, когда сынок Кудимова получил шило по рукоятку в спину. В голубом вагоне метро. Бисексуал Кудимов-младшенький убит неуточненным партнером из ревности – на перегоне Площадь Александра Невского – Елизаровская. Такова версия…

Последний вагон – голубой вагон. У бисексуалов обострена чувственность – жажда острых ощущений. Прокатиться на виду у всего города, не скрывая своих пристрастий, скорее демонстрируя их. Содом и Гоморра на колесах. Погружаясь гурьбой на конечной и – до конечной. Скорость, грохот-перестук, страстные мычания и преувеличенные вскрикивания, кромешная темнота – только редкие блики мимолетных огоньков. А на остановках – предвкушающая, давящаяся смешком тишина: кого-то занесет в вагон из числа ОБЫЧНЫХ пассажиров? То-то ОБЫЧНЫЙ пассажир пулей вылетает на следующей, на любой следующей, хотя ему еще ехать и ехать. Но не в такой же компании! Забавно. Куда ты?! Чего, спрашивается, покраснел-вспотел-запыхтел?! Иди к нам, мы не кусаемся, прокатимся! Какой русский не любит быстрой и-и-иезды! Катится-катится голубой вагон. Они, да, не кусаются, но иные знаки внимания странноваты и пугающе – для НЕ СВОИХ. А здесь – ВСЕ СВОИ. На полчаса – от конечной до конечной. А там – пересадка на встречный, и – еще полчаса. На виду у всего города и не на виду. Метро… Острые ощущения.

Острое ощущение – шило в спину. Смысл – буквальней некуда. С шилом в спине еще какое-то время живешь, не валишься кулем, а держишься на тростниковых ногах, цепляешься за соседей, бледнеешь, пускаешь розовую пену, виснешь, на поручне. Только, потом, через минуту-три-пять оползаешь. Хрипы, всхлипы, стоны воспринимаются не агонией – заводкой. О, как завелся! Да нет, укачало! Просто обкурился. Пусть полежит. Не ломайте кайф. М-м-м… О-о, огонь моих чресел!

И только на конечной, когда надо вываливаться, чтобы пересесть… он не вываливается, он просто валяется…

Кто его?! А вот на Гостином парочка… к нам, влетела, он и она, посторонняя. И еще, товарищ лейтенант, на Ломоносовской кто-то сел, мужчина в китайской ветровке. Я хочу официально заявить в присутствии адвоката, я к нему не прикасался, мы поссорились, мы давно, поссорились, уйди-и-ите все! Значит, поссорились? Не-ет, я не про то, не про так, я ведь любил его, я люби-и-ил его! Сколько у потерпевшего было партнеров? Сколько, их в вагоне на момент покушения? Который из них имел веские основания для… Ф-фу, пакостники! Что является веским основанием с точки зрения гомиков? Ка-ар-р-роче, в их грязи копаться – хуже нет. Тут магазин Ретро взорвали, два десятка случайных трупов, тут БМВ с пятью пассажирами прошили очередью, четверых – наповал последний еще дышит но на ладан, тут сержанта Малаева оглушили табельное оружие исчезло… – а тут поди вникай в разборки гомиков! А ладно, всех в камеры! А-ах, за что-то?! Нынче по Указу – пожалте на тридцать суток при наличии оснований. Шило в спину – не основание?! Марш! Вас всех, господа хорошие, ждет незабываемый медовый месяц – контингент в камерах изголодавшийся, а вам это в удовольствие. А не хрен бардак в транспорте разводить, еще и хихикать! Умные, да?! Утонченные, да?! А в милиции – дуболом на дуболоме?! Ну-ну. Марш! Оформи-ка их. Да, всех. Итак, Кудимов Г. И., 1975-го, пол… судя по бантику меж ног, мужской, но… Ка-ар-роче! Убит неуточненным партнером из ревности. Кем именно? Уточняем. Тридцать дней. Гр-раждане пассажиры, пользуйтесь услугами метрополитена, вагон свободен!

… Ломакин фотографически запомнил реквизиты Игоря Кудимова, Кудимова-старшего, Кудимова-отца. На договоре. На том самом договоре, который никак не хотел заключать Кудимов-отец. Но вот, заключил – с фирмой Слоя. Слой – открытая душа. Слой даже возьмет на себя все хлопоты. Ритуальные. Если позволят. Если у коллеги горе, то Слой готов это горе разделить. Они коллеги, не так ли? Слой и Кудимов- старший? Вот и договор…

Так что позвольте… Кудимов-старший не позволил, сам похоронил сына, но приструнился – у Кудимова-старшего, помимо сына, дочь. Слой соболезновал по телефону: Тяжелое время, Кудимов, тяжелое. Время такое, держись, старина, – у тебя дочь осталась… Лучший лекарь – работа. Подъезжай завтра в фирму, помозгуем, договорчик окончательно причешем и начнем работать. Вместе. И ведь подъехал Кудимов. Утром, после поминок. У тебя дочь осталась. Да. Сын же, какой-никакой, но сын, упокоился. А при чем здесь Слой? Ни при чем, разумеется. Богатое слово разумеется – имеется в виду, подразумевается, соображайте сами.

Ломакин крепко держал в голове реквизиты отца, потерявшего сына, – во всяком случае, номера телефонов и адрес. Теперь, когда Слой обернулся для Ломакина опасностью номер один, теперь, когда Ломакин вынужден лечь на топчаны… лишний соратник будет отнюдь не лишним.

И Костанда тоже не помешает, даже поможет. В случае с Костандой внезапных смертей не было. Впрочем, вполне можно заработать инфаркт, когда сгораешь на миллионы и миллионы. Инфаркт – тоже внезапен. Кондрашка хватила, знаете ли… Костанду взяли в Пыталово, на таможне. С грузом. Якобы чугун. Поди разбери: чугун, титан, цветмет… По накладным – самый что ни на есть чугунный чугун. Налаженный канал, десятки раз практикой проверенный, люди подкормленные. Пограничный населенный пункт с характерным именем Пыталово. Как было черным по белому сказано в районной, газетке несколько лет назад: В Пыталово состоялся конкурс мастеров машинного доения из братских республик. Первыми из мастеров машинного доения из братских республик стали представители Латвии. Не намного отстали от них мастера Эстонии. И гадай, что хотел сказать автор: то ли прибалты лучше всех дергали за говяжьи сиськи, то ли выдаивали братские республики. Время показало, что второе – точней, даже если автор не имел ничего подобного в виду.

До поры канал действовал безотказно и к обоюдному удовлетворению. С тех самых пор, когда Костанда для затравки проехался вместе с водителем и, будучи остановлен на таможне, наотрез отказался вскрывать кузов крытого МАЗа. Вскройте кузов. – А может, как-нибудь без этого обойдемся? – Вскрывайте, вскрывайте! – А по сто зеленых каждому и мы поехали? – Ну-ка, без разговоров! – А по двести? – Та-ак! Отъедьте на площадку, Сами не хотите, тогда мы сами! – Мужики! По триста, и мы не открываем! По триста! – Отъедьте, отъедьте! Что уж погранцы навоображали о содержимом МАЗа?! Только после препираний-умоляний Костанда вскрыл-таки кузов и продемонстрировал вместительную пустоту. Полный… п-п… порожняк! А-а… в-в… з-з… зачем?! – А это я с вами в Поле чудес играл, – добродушно объявил Костанда. Выдержал паузу обманутых надежд и на пороге разъяренного самолюбия блажным телевизионным тоном провозгласил: Я давал вам каждому по триста долларов?! Вы отказались?!. И-и-ите-е-емнеме-е-ение! А- а-ат нашей фирмы, а-а- братской России, а-а-ат меня лично… по триста долларов каждому… в сту-у-удию!!! Он рисковал, он выиграл. Канал. В дальнейшем груз проходил без малейшей запинки, без всех и всяческих вскройте!. Чего, спрашивается, вскрывать, если там наичугуннейший чугунный чугун, разве не ясно? Кому не ясно? Всем ясно…

Само собой, не столь просто и однозначно. Подкармливать пришлось не только погранцов и с той и с другой стороны. Но – подробности письмом. Письма разосланы, пояснения присовокуплены, бессонные беседы с… тоником состоялись. Бизнес есть бизнес.

А почему бы не продолжить цепочку, Орест Георгиевич? Так Слой закинул удочку Костанде. Почему бы не задействовать финских и шведских получателей, пользуя прибалтов лишь транзитно? Латышские латы и эстонские кроны стоят крепко, но финские марки и шведские кроны всяко покрепче. А Слой вполне серьезно укоренил пару-ройку скандинавских филиалов. Что скажете, Орест Георгиевич? А? Эдакий Прибалтийский Транзит! Все хлопоты Слой берет на себя, и… стоить это Костанде будет не очень дорого, в пределах разумного. Разумно? Как-ак – нет? Серьезно? Нет? А почему вдруг? Не вдруг? Тогда вопрос почему? отпадает автоматически, если не вдруг. Долго думали, долго считали и не вдруг пришли к выводу, мол, нет? И ладно! Бизнес есть бизнес, в бизнесе нет эмоций. Нет-нет, какие могут быть обиды! Раз уж долго думали, раз уж долго считали, раз уж решили не вдруг, то… вам видней. Жаль, конечно. Однако если ВДРУГ что-либо изменится, наша фирма готова вернуться к теме. На условиях, применимых к вдруг изменившимся обстоятельствам. Время, знаете ли, нынче переменчивое – что ни день, то сюрприз. Наши реквизиты на бланке. И ваши – на бланке. Обстоятельства изменились в одночасье. Костанду стопанули в Пыталово и выпотрошили: семь шкур – хоть голым в Африку мчись, благо там тепло. Не лично Костанду, но весь караван. Костанда сутки просидел на телефоне, потом собственной персоной одарил Пыталово (и не только персоной), потом помыкался-потыкался по кабинетам – посольским, исполкомовским, мэрским. Мимо, мимо, мимо. Клиническое мимо. При всем его опыте. Наконец позвонил Слою… Слой непритворно посетовал: Ай-ай! Кто же в одиночку подобное проворачивает, Орест Георгиевич?! Ай-ай! Подъезжайте, помозгуем. Кредит не кредит, но подумаем… вместе. За вами прислать машину? Ничего, я пришлю. Бензин нынче дорог, а у вас, насколько мне известно, проблемы… Сердечко так? Самое радикальное стабилизирующее средство – коньячок. Коньячок с меня. Жду. Покумекаем, поделимся… мыслями.