Вячеслав Хватов - Охота на Сталина

Что-то мешало дышать. Он с силой втянул в себя воздух и открыл глаза. Сквозь мутные окуляры прильнувшей к лицу маски был виден лишь какой-то неровный, желтый треугольник. Что это за маска?

Он поднес руку к лицу. Противогаз. Зачем? Да еще старой конструкции с длинной гофрированной трубой. Такие он видел только в школе, на уроке гражданской обороны, когда больной на голову военрук заставлял детей напяливать на себя эти вонючие штуки.

Он с трудом приподнялся и сорвал с себя эту дрянь. Желтый треугольник оказался оконным проемом, почти полностью перекрытым рухнувшей бетонной плитой.

Попробовал встать, но обшарпанные стены комнаты поплыли куда-то в сторону. Ладно. Встал на четвереньки и подполз к окну. Сунул за пазуху волочащийся за ним фильтр противогаза и, ухватившись за зазубренный край бетонной плиты, подтянулся на руках и выглянул наружу.

Улицы не было. Вместо нее тут и там громоздились груды битого кирпича и обломков камней. Прямо над ним нависал покосившийся уличный фонарь, а метрах в десяти справа догорал остов полуторки.

Что это? Съемки какого-то фильма о Чечне? Нет, скорее о Сталинградской битве. Вон на огрызке площадки третьего этажа единственной уцелевшей стены сталинской многоэтажки лежит оторванная башня тридцатьчетверки. Но как ее туда затащили? Хм. Вообще все это странно. Никогда не любил фильмы о войне. Когда это он успел на такое подписаться? И главное, почему он ничего об этом не помнит?

О! Свет. Наверное, осветители. Сейчас будет «камера. Мотор».

Из-за ощетинившихся изогнутой арматурой бетонных балок выпорхнул сначала один луч, а потом и второй. Они на пару зашарили по развалинам, приближаясь к чадящей полуторке.

Он отпрянул назад.

— Он где-то здесь, вишь, собаки занервничали, — сказали по-английски.

Ничего себе. Он оглянулся. Напротив окна едва различимо чернел дверной проем. Осторожно, стараясь не шуметь, подполз к нему. Перекошенная дверь была открыта вовне, но путь преграждал упавший шкаф. Он наступил на ребро шифоньера, стараясь не угодить ногой в продавленные дверцы, утыканные стеклянными зубцами.

В коридоре было намного светлее. Источником этого света был огромный пролом в перекрытии между первым и вторым этажами. Ни крыши, ни других этажей наверху не было. Массивная плита перекрытия все еще удерживаемая арматурным скелетом за один край, другим своим краем упиралась в пол.

Он вскарабкался по своеобразной горке наверх. Дальше можно было пройти только по торцу полуобвалившейся стены, заканчивающейся возле одной из множества куч мусора.

Он, осторожно балансируя на неровной грани, двинулся в ту сторону. За спиной что-то невнятно закричали. По стене скользнул луч фонаря и тут же щелкнул винтовочный выстрел. Пуля ударила в бетон где-то далеко впереди.

Он пополз быстрее.

Бах. Еще один выстрел. Та-та-та. Это уже из автомата.

— Бля, — он вскочил и в два прыжка достиг кучи. И откуда только силы взялись?

Топот преследователей доносился уже из комнаты, где он был всего минуту назад.

— Я его вижу, — закричали уже слева.

Ага, значит, их больше чем двое и они окружают. Он затравленно оглянулся и, не дожидаясь очереди в спину, кубарем скатился по склону вниз.

Кольцо сжималось. Нырнув между куском вздыбленного асфальта и искореженным трамваем, где-то тридцатого года выпуска, он остановился, размахивая руками. Наконец удалось восстановить потерянное равновесие. Внизу перед ним раскинулось озеро, или нет, скорее огромный кратер, наполненный мутной водой, из которой то тут, то там торчали обломки балок, куски плит и арматура. Прямо под ногами был относительно чистый участок. Только крыша какого-то старинного автомобиля виднелась слева.

Топот нескольких десятков кованных сапог слышался все отчетливее, а совсем рядом, за ближайшим кирпичным холмом раздалось какое-то утробное ворчание и в следующий момент оттуда выскочили три овчарки. Повизгивая от нетерпения, они рванулись в его сторону. Он попятился. Земля под ногами начала съезжать вниз, и даже не успев повернуться, он так и полетел в пропасть вниз головой.

Алексей пулей вылетел из кровати и, хватая ртом воздух, по инерции сделал еще несколько шагов.

— Что, что такое? — Света привстала на кровати, — это ты?

— Я, я. Спи. Ничего особенного, просто кошмар приснился.

— Опять, — жена зевнула, — бросал бы ты свою политику, допрыгаешься до инфаркта когда-нибудь.

— Спи, потом поговорим.

— Вечно у тебя все на потом, — Света натянула на себя сброшенное, на пол одеяло.

Да. Ему снова приснился кошмар. В который раз. Он не стал спорить с женой, а открыл форточку и вышел покурить на кухню.

Что-то похожее на сегодняшний сон ему снилось, наверное, уже в десятый раз. Все время примерно одно и тоже. То ударная волна от ядерного взрыва хоронит его заживо, то он, умирая без глотка воды, ползет по городу, превратившемуся в стеклянную пустыню из расплавленного песка, то в каком-то подземелье на него нападает стая огромных крыс-мутантов. И каждый раз он просыпается в последний момент, как сегодня.

Да. Политика политикой, но пить всякую дрянь, на этих презентациях и деловых встречах точно надо прекращать.

Бенедиктинский затушил окурок и, погасив на кухне свет, поплелся обратно в кровать.

Москва. Новослободская ул. д. 12 17.04.2007 г.

Страничка никак не хотела открываться. Алексей закрыл окошко и попытался зайти в комментарии снова. Висит.

Он встал, подошел к кулеру и налил себе кипятка в кружку. Конечно это моветон с его-то достатком, пить растворимый кофе, но до собственной секретутки он еще не дорос. Значит надо работать!

Компьютер, весело мигая, сообщил ему, что невозможно открыть страницу.

Хорошо, если это от наплыва посетителей, а если весь сайт рухнул? Не дай бог. Вечером главред потребует отчет, а эта зараза все тормозит.

В газете «Новая жизнь» Алексей Бенедиктинский вел рубрику «Превратности истории» и недостатка в посетителях соответствующего раздела на сайте газеты не было. Тормоза случались и раньше, но такого еще не было.

Алексей оторвал кусок лаваша, купленного сегодня в булочной за углом, и прожевав первый кусок, отхлебнул кофе.

— Ну, наконец-то, — страница с последними комментариями загрузилась, оказавшись семьдесят второй по счету. Бенедиктинский чуть не выплюнул очередной глоток кофе на клавиатуру.

Ни черта себе! Меньше чем за сутки от времени публикации настрочили около восьмисот комментариев.

Он поудобнее устроился в крутящемся кресле и прильнул к экрану.

Антон

Офигительно.

Сталин для вас злой.

«Голодомор» вспоминаете? Вспомните тогда голод конца 19 века в «изобильной царской России».

Сталин поднял эту страну из дерьма в буквальном смысле этого слова и в переносном.

Какой он нехороший, что за 2 колоска или гаечку людей сажал. А реально, это называется «воровство», только сейчас мы привыкли на это глаза закрывать.

— Тебя бы на зону за спижженый степлер, мудозвон, — Бенедиктинский отодвинул папку и оперся локтем о стол.

Семен

Информация к размышлению: сыновья Сталина воевали на фронте, сын Берии — один из лучших конструкторов-ракетостроителей. Сыновей, внуков не то что Путина или Ельцина, но и какого-нибудь губернатора или генерала в Чечне днём с огнём не встретишь, как и в конструкторском бюро. Это только для лохов существует священная обязанность. Сталин и Берия придерживались несколько иного мнения.

— Отцы-герои бля, — Алексей продолжал ругаться с монитором.

Anonymous

Очередное передергивание фактов.

Сталин — это палач, и всем людям, жаждущим его реабилитации, хочется пожелать отправиться в 37 год, чтобы на себе ощутить «счастливую жизнь».

— Во-во, — дело говоришь, товарищ анонимус, — Бенедиктинский подправил очки.

Инок

Мой родной дед — полковник МГБ в органах с 20-го года оставил мемуары на магнитофонной ленте (очень много кассет) и я слушая их после его смерти в 1970 г. то, что я услышал полностью опровергает то, что написал Бенедиктинский. У моего деда было ещё 8 братьев, из которых 3 ушли к белым а 4 к красным. Потом один из оставшихся в Союзе был репрессирован, а остальные официально от него отказались. Т. е. семья была расколота на пополам, но я бы всё равно если бы попал в 20–30 годы был бы со Сталиным. 07.03.2005 22:47

— Флаг тебе в руки, барабан на шею.