Джозеф Файндер
Погребенные тайны
(в сокращении)
Сокращение романов, вошедших в этот том, выполнено Ридерз Дайджест Ассосиэйшн, Инк. по особой договоренности с издателями, авторами и правообладателями.
Все персонажи и события, описываемые в романах, вымышленные. Любое совпадение с реальными событиями и людьми — случайность.
Если вот это и есть тюрьма, подумала Алекса Маркус, я бы тут жить осталась. Насовсем.
Они с Тейлор Армстронг, лучшей подругой, стояли в очереди в самый крутой бар в Бостоне. Бар назывался «Кутузка» и находился в роскошном отеле, который был когда-то тюрьмой. На окнах так и оставили решетки, а центральную ротонду окружали подвесные мостки — полный эффект тюремного холла.
— Обожаю «смоки айс», — сказала Тейлор, разглядывая Алексин макияж. — Вот видишь? На тебе потрясающе смотрится!
— Целый час на него убила, — сказала Алекса. Накладные ресницы, черная подводка, угольные тени — ей определенно казалось, что в таком виде она похожа на избитую сутенером уличную проститутку.
— Мне полминуты хватает, — заявила Тейлор. — А погляди-ка на себя: шикарная красотка, а так была провинциалочка, ни то ни се.
— Ну, я-то уж точно никакая не провинциалочка, — возразила Алекса. — Мой отец живет в Манчестере. — Она чуть не сказала: «Я живу в Манчестере», но огромный дом, где она выросла, уже перестал быть ей домом — после того, как отец женился на этой охотнице за денежными мешками, Белинде. Она уже почти четыре года там не жила — с тех пор, как уехала в Эксетер.
— Ну да, — сказала Тейлор. Алекса почувствовала, каким тоном это сказано. Сама Тейлор выросла в таунхаусе на Бикон-Хилл (ее отец был сенатором) и считала себя городской, а следовательно, более продвинутой и знающей жизнь, чем другие.
— О господи, — пробормотала Алекса, когда очередь приблизилась к дверям, у которых стоял вышибала.
— Да расслабься ты, Люсия, — ответила Тейлор.
— Люсия?.. — начала было Алекса и тут же вспомнила: это имя стоит на ее фальшивых водительских правах. То есть вообще-то права были настоящие, просто не ее — ей ведь всего семнадцать, Тейлор только что исполнилось восемнадцать, а спиртное пить разрешается только с двадцати одного. Вот Тейлор и купила для Алексы права у девушки постарше.
— Главное, смотри вышибале прямо в глаза и держись уверенно, — посоветовала Тейлор.
Она оказалась права. Вышибала даже не спросил у них документы. Они вошли в вестибюль отеля, и Алекса двинулась вслед за Тейлор к старомодному лифту. Тейлор вошла. Алекса неуверенно потопталась рядом, проскользнула следом, содрогнулась — боже, как она ненавидела лифты! — и, когда раздвижные двери уже начали закрываться с металлическим лязгом, выпалила:
— Я пешком пойду.
Они встретились на четвертом этаже и успели занять два больших удобных стула. Официантка в топике с бретелькой вокруг шеи приняла у них заказ: две порции водки с содовой.
Вокруг, как по подиуму, прохаживались фотомодели в черных кожаных шортах и жилетках. Какой-то студентик из технологического попытался к ним клеиться, но Тейлор его отшила:
— Да, я тебе обязательно позвоню — когда мне понадобится консультация по каким-нибудь там дифференциальным исчислениям.
Алекса почувствовала, как Тейлор ее разглядывает.
— Эй, детка, что с тобой такое? Как мы вошли, ты какая-то вся подавленная.
— Да ничего. — Алекса покачала головой. — Просто отец стал какой-то странный.
— Так это же не новость.
— Да, но он вдруг совсем параноиком каким-то стал. Камер везде понаставил, по всему дому.
— Ну, он же как-никак самый богатый человек в Бостоне. Или один из самых.
— Знаю, но это не обычное его занудство, понимаешь? Он как будто боится чего-то.
— Пожила бы ты с папашей-сенатором.
— Не возражаете? — Мужской голос.
Алекса подняла глаза на стоявшего рядом парня. У него были темные волосы, карие глаза, однодневная щетина, и он был настоящий красавчик.
Алекса заулыбалась, покраснела и оглянулась на Тейлор.
— Мы знакомы? — спросила Тейлор.
— Пока нет, — ответил парень с ослепительной улыбкой. Лет под тридцать ему, может, чуть за тридцать? Акцент, пожалуй, испанский.
— Тут только два стула, — сказала Тейлор.
Парень что-то сказал паре за соседним столиком и придвинул свободный стул. Протянул руку Тейлор, затем Алексе.
— Я Лоренцо, — сказал он.
В туалете тут было мыло «Молтон Браун» и настоящие полотенца. Алекса заново нанесла блеск для губ, пока Тейлор подправляла макияж.
— Он на тебя запал, — сказала Тейлор.
— Ты о чем это?
— А то ты не знаешь.
— Сколько ему лет, как ты думаешь?
— Не знаю, лет тридцать? Не упусти. Круто же.
Пока они проталкивались кое-как опять к своим местам, Алекса даже думала — а может, Лоренцо там уже и нет.
Но он сидел на прежнем месте и потягивал водку. Алекса протянула руку, чтобы взять свой бокал — пертини, по рекомендации Лоренцо, — и удивилась, увидев, что там осталась только половина. Ничего себе, подумала она, вот это я набралась.
— Извините меня, ребята, — сказала Тейлор, — но мне пора.
— Тейлор! — воскликнула Алекса.
— Зачем? — сказал Лоренцо. — Побудь еще, пожалуйста.
— Не могу, — ответила Тейлор. — Меня отец ждет.
Бросив заговорщический взгляд на Алексу, она махнула рукой на прощание и скрылась в толпе.
Лоренцо пересел на ее место, рядом с Алексой.
— Расскажи мне о себе, Люсия. Как это я тебя до сих пор здесь не встречал?
Она не сразу вспомнила, кто такая Люсия.
Вот теперь она точно пьяна. Ей казалось, что она парит в облаках, и она улыбалась, как идиотка, пока Лоренцо ей что-то говорил. Комната плыла вокруг. Во рту пересохло. Она потянулась за бокалом пеллегрино и опрокинула его.
— Пожалуй, мне пора домой.
— Я тебя подвезу, — сказал Лоренцо.
Он бросил на столик пачку двадцаток, встал. Она попыталась тоже встать, но колени были словно на шарнирах, и шарниры не работали. Лоренцо взял ее за руку, другой рукой обнял за талию и приподнял.
— У меня машина…
— Тебе нельзя за руль, — сказал он. — Я тебя отвезу домой. А машину завтра заберешь. Идем, Люсия. — Он повел ее сквозь толпу. На них глазели, лампы сливались в радужные сверкающие полосы, словно она смотрела на небо из-под воды.
Потом она почувствовала на лице приятную ночную прохладу. Звуки машин, гудки — все смешалось.
Она лежала на заднем сиденье какого-то незнакомого автомобиля, прижимаясь щекой к холодной, жесткой коже. В машине пахло застарелым табачным дымом и пивом. «Порше» наверняка, но старый, и в салоне грязно. Не так она представляла себе машину Лоренцо.
«Ты дорогу знаешь? — хотела она спросить, но вместо слов вышло какое-то невнятное бормотание. — Откуда же он знает, куда ехать?» — подумалось ей.
Через несколько минут она услышала, как открылась и захлопнулась дверца. Мотор умолк. Она открыла глаза и увидела, что вокруг темно. Фонарей нет. Машин не слышно. Одурманенный мозг смутно ощутил какую-то слабую, отдаленную тревогу. «Где мы?»
Дверца открылась, загорелся свет, в котором показалось лицо мужчины. Бритая голова, пронзительные голубые глаза, угловатая челюсть, небрит.
— Идем со мной, пожалуйста, — сказал незнакомец.
Она очнулась на заднем сиденье большого нового внедорожника.
Перед ней был затылок водителя. Бритые черные волосы. Над воротником толстовки виднелась какая-то непонятная татуировка. Ей сразу подумалось: какие злющие глаза. Птица какая-нибудь?
— А Лоренцо где? — попыталась спросить она, но даже сама не разобрала, что у нее выговорилось.
— Ложись на сиденье и отдохни хорошенько, Алекса, — сказал мужчина. Он тоже говорил с акцентом, но более грубым, гортанным.
Предложение ей понравилось. Она уже почти задремала, и тут сердце у нее заколотилось. Он знает ее настоящее имя.
— Скажем так, — проговорил коротышка. — Я всегда предпочитаю знать, с кем имею дело.
Я кивнул и улыбнулся. «Вот паршивец».
Филипп Кертис, как он назвался, был чуть выше пяти футов ростом, лысый, в огромных очках в черной оправе. Часам «Патек Филипп» у него на руке было наверняка лет шестьдесят. Значит, богатый наследник, и перешли они к нему, вероятно, от отца.
— Я навел о вас справки. — У него изогнулась бровь. — Проверил на благонадежность. У вас, насколько я заметил, необычная биография. Учились в Йеле, но не окончили. И в Мак-Кинси стажировались, так?
— Молодой был. Не задумывался о будущем.
Улыбка у него была как у змеи. Но небольшой, так, змееныша. Или ящерицы какой-нибудь.
— Мне вот что странно — вы бросили Йель и ушли в армию. С чего вдруг? Люди вроде нас с вами такого обычно не делают.
