Николай Станишевский
Цветы к сентябрю
Copyright Nickolas Stanishevsky 2016 г.
izdat-knigu.ru edition
14 августа или 8 сентября 2001 год
Сейчас, когда при свете свечи я гляжу на эти строки, я все ещё не верю, что подобное могло произойти, но оно произошло.
Именно поэтому я хочу изложить на бумаге события последних нескольких дней. Я заранее извиняюсь за почерк, потому что не могу унять дрожь в правой руке; левой же, к сожалению, я писать так и не научился. Страх и сомнения постоянно терзают меня, кажется, кто-то стоит за спиной, и почти каждую минуту я в ужасе оглядываюсь назад. Во всем Доме неожиданно отключилось электричество и теперь единственное, что светит мне — огарок старой сальной свечи, который я отыскал за каминной полкой.
Иногда правая рука совсем не слушается, тогда я встаю, подхожу к окну и подолгу смотрю на безрадостный осенний пейзаж, который окружает Дом с восточной стороны. Я вижу, как волны холодного северного моря в гневе бросаются на обнажённые скалы, потом словно нехотя откидываются назад, и их тёмные воды долго колышутся…
Они хотят мне рассказать о том, чего я ещё не знаю.
В Доме никого нет, я в этом абсолютно уверен, но ощущение, что Она находится рядом, не пропадает. Кажется, что сейчас звякнут чайные блюдца на кухне, откроется дверь, и я услышу знакомые до боли слова:
— Ник, ну почему ты опять сидишь в темноте?
К своему позору, я всё время этого жду…
…но, этого не происходит. И… я не уверен, хочу ли, чтобы Она появилась здесь. Слишком сильно был воспалён мой мозг в последние дни, слишком многое мне пришлось пережить и осознать.
Мне ничего не остаётся, как сесть и описать события недавнего прошлого.
Может быть, кто-нибудь, когда-нибудь, где-нибудь найдёт мой дневник и прочитает его.
Может быть, он увидит в нём лишь то, как человек постепенно сходил с ума.
Но, может быть, он поймёт, что эти строки я писал к сентябрю.
14 августа
Всё началось с того, что мы в очередной раз поссорились. В последнее время это происходило особенно часто. Наверное, сказывался двенадцатый год нашей совместной жизни, и нам было необходимо отдохнуть друг от друга… Сейчас мне остаётся только гадать.
Решив уйти из дома, я собрал вещи и застрял в прихожей, тщетно пытаясь завязать трясущимися от злости руками шнурки ботинок. Она вышла ко мне и встала рядом, по обыкновению, скрестив руки на груди.
— Ты поедешь в наш Дом, — печально и в то же время утвердительно спросила Она.
Я вздохнул и промолчал. В ту минуту мне совсем не хотелось открывать рот, чтобы случайно не сболтнуть лишнего.
Она тоже вздохнула, и когда я поднял голову, то заметил печальную улыбку, которая таилась в глубине больших карих глаз. На минуту мне показалось, что её пышные золотистые волосы сегодня потеряли свой обычный блеск.
— Знаешь, Ник, — Она судорожно сглотнула и отвела взгляд в сторону. — В последний год всё как-то странно у нас получалось. Вроде мы и жили, и не жили. Ели, пили, спали, старались всё делать совместно, но на самом деле были так далеки друг от друга, что ничем не измерить. Я часто задавала себе вопрос — почему всё так странно происходит? Почему, чем больше люди находятся вместе, тем хуже становятся их отношения? Может, это закономерность?
— Хватит молоть чепуху, — не выдержал я и тут же пожалел об этом.
— Тебе надо отдохнуть, — продолжала Она. — Ты просто устал, в последнее время у тебя было слишком много работы.
И снова тяжело вздохнула.
— Ночами сидел, не высыпался. У тебя до сих пор красные глаза. Может, стоит отдохнуть перед дальней дорогой?
Я задумался.
Она не отговаривает меня от поездки, нет, но как Она права! Действительно, стоит мне немного поспать, и я проснусь совершенно другим человеком! И как Она близка к тому, чтобы забыть нашу ссору!
Я закрыл глаза и…
В глубине души вновь зашевелилось упрямство. Насколько, всё-таки, странно устроен человек! Если кто-то пытается с ним примириться сразу же после ссоры, он непременно отвергает его…
В конце концов, я буркнул что-то непонятное и, наконец, затянул узлом треклятый шнурок. Подхватив собранную дорожную сумку и, не говоря ни слова, я выскочил из дома, сильно хлопнув при этом дверью.
На улице моросил мелкий, противный дождь. Ярость бушевала внутри, сильно тряслись руки, и я долго не мог попасть ключом в замок багажника автомобиля. После очередной неудачной попытки я громко выругался, сильно стукнул кулаком по металлической крышке, выронил при этом ключи, и почувствовал, что на меня кто-то смотрит…
По-моему, нечто подобное со мной уже происходило.
Дежавю.
Казалось, время замедлилось.
Капли холодной влаги не спеша падали на голову и, превращаясь в тонкие полоски, неторопливо стекали за воротник. Было ужасно неприятно, но я всё же обернулся и увидел, что Она стоит у окна и смотрит на меня.
Полоса дождя, разделявшая нас, исчезла. Я видел Её лицо настолько ясно и отчётливо, словно на улице светило солнце. Взгляд карих глаз по-прежнему был грустным и печальным, уголки рта, медленно подрагивая, опустились вниз. И вдруг… на правой щеке тонкой полоской серебра блеснула пробегающая слеза.
Жалость вспыхнула во мне с такой силой, что грудь сдавило невидимым обручем, нестерпимо заныло сердце. Словно во сне, я неторопливо поднял с мокрого асфальта ключи, выпрямился и уже собрался сделать шаг по направлению к дому…
Но…опять моё глупое «я» не дало мне этого сделать.
Я заставил себя вернуться в реальный мир.
«Пусть немного помучается, — мелькнула злорадная мысль. — Помучается и поразмыслит о том, как себя вести».
В глубине души я понимал, что в дальнейшем судьба накажет меня за подобные мысли и поступки. Но в тот момент мне было на всё наплевать.
Вместо того чтобы возвратиться, я открыл дверцу автомобиля, швырнул сумку на заднее сидение и уселся сам. Посмотрев ещё раз в сторону окна, я увидел, как Она подняла руку и медленно помахала на прощание. Но гордыня вновь не дала ответить Ей тем же.
Резко захлопнув дверцу, я повернул ключ в замке зажигания и нажал на газ. Колеса автомобиля провернулись, свистнули по асфальту мокрой резиной и, зацепив сухое место, рванули машину вперёд.
И ни о чём не задумываясь, я понёсся навстречу неизвестности и липкому дождю.
15 августа
Нашим Домом Она называла двухэтажный особняк, оставшийся мне в наследство от деда. Он находился в тридцати часах езды от города, в отнюдь не живописном месте со странным названием Кемберсоул.
«Местечко, где успокаиваются души», — криво ухмыляясь, любил поговаривать мой дед. Я же был совершенно противоположного мнения.
С восточной стороны к Дому подбирался крутой горный обрыв, внизу которого бушевало серое, пенистое море. К северу простиралась большая равнина, плавно переходящая в несколько невысоких холмов, покрытых худосочными, искривлёнными временем деревьями. Учитывая то, что на дворе стоял последний месяц лета, больше походивший в наших краях на позднюю осень, низкое свинцовое небо изумительно дополняло эту безрадостную картину.
Так о каком спокойствии могла идти речь?
В Доме много лет уже никто не жил. Мы тоже не любили бывать здесь часто, а если всё-таки приезжали, то ненадолго. Поэтому Дом все ещё сохранял приятную атмосферу пятидесятых, когда дед поселился в этих местах. Даже многие вещи, особенно на чердаке, до сих пор находились там, куда он их когда-то положил, только покрылись густым слоем пыли и затянулись паутиной. На приборку, естественно, у нас постоянно не хватало времени…
Мне всегда были приятны воспоминания о Доме, как связанные с ушедшим детством, правда, сейчас мне было не до них. Я чувствовал себя настолько усталым и измотанным, что порой начинала кружиться голова. Причём я прекрасно понимал, что издёрган не столько дорогой, сколько собственной злостью. Почему же я не смог подавить её, остаться и все спокойно обдумать?
Я перешагнул порог спальни и застыл.
Нет… о том, чтобы возвращаться не может быть и речи.
С ненавистью швырнув сумку в самый дальний угол спальни, я повалился на кровать, даже не расправив её, и моментально заснул.
16 августа
Ночью мне что-то снилось, но утром я, сколько не пытался, вспомнить ничего не смог. Осталось только ощущение, будто мне привиделось нечто тяжёлое и скверное.
По-моему, всю ночь кто-то стоял за дверью в тёмной комнате…
От этого я разозлился ещё больше. Было ясно, что за дверью стояла Она, появившись, чтобы в очередной раз разрешить неопределённость наших отношений.
