Ольга Володарская
Нет дьявола во мне
© Володарская О., 2016
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016
* * *
Все персонажи и события этой книги вымышлены. Как и место действия. Любые совпадения случайны.
Она сидела на огромном нагретом солнцем валуне и смотрела на небо. Облака были похожи на клубки сахарной ваты. Хотелось протянуть руку, взять один и отправить в рот. Мари обожала сахарную вату. В детстве считала ее самым изумительным лакомством. Все меркло перед ней – и зефир, и конфеты, и пирожные, и даже мороженое.
У Мари уже начала ныть шея, и она опустила голову. Камни, быстрая речка, кусты, не изящные, но по-своему красивые горные цветы. Но все это так далеко внизу, что она не столько видела, сколько знала: все это там…
В горах было тихо. Мари специально забралась так высоко, чтобы побыть вдали ото всех и всего, особенно от звуков. Чуть ниже, если пройти пятнадцать минут и проехать три километра по горному серпантину, – люди, животные, машины. Голоса, смех, ор, лай, рычание моторов, гудки. Запахи бензина, еды, пота, псины…
Там, внизу, так много всего раздражающего органы чувств, а тут покой.
Мари откинулась назад. Сначала на локти оперлась, затем полностью легла на теплый камень. Закрыла глаза. Солнце припекало, но не жгло. В горах даже в полдень было комфортно. Воздух прохладен, а ветерок ласков. Но это, конечно же, только летом. Зимой тут стужа. В тело будто иголки впиваются – так яростен мороз. Воздух, как заиндевелая вода – ее нельзя пить, а его вдыхать без муки, ветер же точно наждачная бумага, которой проводят по коже. Когда-то давно Мари провела ночь в горах. Снаряжения не было. А из теплой одежды только куртка с капюшоном. На ногах кроссовки, пусть и зимние. Был конец ноября, не самое холодное время, но она едва не лишилась нескольких пальцев на ногах, и обморозила лицо так, что сходила кожа.
Вспомнив о той ночи, Мари передернулась. С тех пор она возненавидела холод. И на зиму уезжала туда, где тепло. Не обязательно в тропики, хотя бы в места с умеренным климатом. Для нее плюс пять и мокрый снег лучше, чем бодрящий мороз, сугробы и яркое солнце!
Поэтому в тех краях, где она обитала этим летом, Мари не останется. Знает, каковы здесь зимы. А вот куда направится, еще не решила. Скорее всего, просто переместится чуть южнее. А возможно, полетит в Азию. Давно собиралась побывать во Вьетнаме. Там и климат мягкий, и жизнь недорогая…
Хотя последнее Мари мало тревожило. Деньги у нее водились.
Она решила немного подремать, но тут услышала голос…
Чистый, звонкий. Он звучал тихо, но отчетливо – в горах хорошая акустика. Голос принадлежал юноше, он уже ломался, но не стал мужским. Молодой человек пел. Исполнял псалом на латыни.
Мари поднялась с валуна, осмотрелась. Поблизости никого не было, что не удивило. Она предполагала, что тот, кто сейчас издает звуки, находится где-то внизу. Она даже догадывалась где. Когда она поднималась сюда, оставив машину в конце асфальтированной дороги, увидела ровный участок, покрытый кустами дикого шиповника. Красивое место, наполненное ароматом цветов. Вот только у Мари была аллергия на пыльцу, и она ушла выше. Туда, где нет ничего, кроме камня и свежего горного воздуха.
Песнь не смолкала. Псалом лился и лился, услаждая слух Мари.
«Miserere mei Deus, secundum magnam misericordiam Tuam», – слышала она и переводила: «Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей». – «Et secundum multitudinem miserationum Tuarum, dele iniquitatem meam». – «И по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои…»
Мари не знала латыни. Но этот псалом помнила наизусть. От начала и до конца. Она слышала его много раз…
Когда-то давно.
Думала, забыла уже, но нет.
Она стала подпевать невидимому певцу. И слезы потекли из ее глаз.
Нет, она не была набожной. Более того, считала себя атеисткой. Просто этот псалом… и этот голос… так похожий на тот, в который она влюбилась когда-то, будучи еще девчонкой… И эти горы… Все всколыхнуло в ней то, что давно, как казалось, забыто и уже не должно взбудоражить до слез…
Мари даже думала, что разучилась плакать. Не от горя или боли, а от счастья, умиления или светлой грусти.
Голос неожиданно оборвался. Но Мари знала, оставалось еще три строки псалма. Что помешало юноше допеть их?
Она слезла с валуна. Взяв рюкзак, стоящий поодаль, достала воду. Хотелось пить уже давно, но Мари лень было вставать. Она прислушалась. Пение не возобновилось. Увы. Но тут…
Вскрик! Затем грохот – это сорвался со скалы крупный камень. За ним посыпалось множество мелких.
Обвал?
Нет, не похоже.
Мари закинула рюкзак за спину и стала быстро спускаться. Но так как путь был не самым безопасным, она скорость сбавила. Еще не хватало упасть. Убиться не убьется, конечно, тут не самый крутой спуск, но колени или локти раздерет.
Наконец Мари достигла тропы. По ней идти легче. И если поторопиться, то до места, где растет шиповник, можно спуститься минуты за три. И она ускорилась.
Сначала она почувствовала аромат и только потом увидела кусты, покрытые ярко-розовыми цветами. За ними пологий спуск к ущелью. Мари чихнула. Ох уж эта пыльца! Зажав нос пальцами, она пошла через заросли. Она не знала, но чувствовала, юноша, что исполнял псалом, где-то здесь. И Мари не ошиблась.
Она увидела его совсем скоро.
Молодой человек лежал на камнях. Руки раскинуты, глаза смотрят в небо…
И глаза голубые-голубые!
Лицо красивое, с точеными чертами. В уголке нежного рта кровь. Она стекает тонкой струйкой на воротник сутаны. Сутана серая. Как и камни, на которых лежит юноша. Но более светлая, полиняла от частых стирок. И на ней, если не считать ворота, следов крови нет. А вот под головой молодого человека целая лужа – ударился о камни при падении и от этого умер.
Слезы, высохшие за то время, что Мари спускалась, снова выступили. И теперь слезы были жгучими, потому что вызвала их душевная боль. Как жаль этого мальчика… Юного, красивого, талантливого… Чистого…
И так похожего на того, кого Мари встретила в этом же месте много-много лет назад.
Прошлое
Мари яростно вытерла нос рукавом рубахи. Хватит реветь, сказала она себе. Полчаса, не меньше, слезы льет. Уже и глаза красные и нос распух. Мари сунула руку в карман и достала зеркальце. С недавних пор она всегда его таскала с собой. В период полового созревания Мари страдала от подростковых прыщиков, что покрывали лоб и щеки, обезображивая хорошенькое личико. Мари не могла на себя смотреться в зеркало без чувства омерзения. А так как руки постоянно тянулись к прыщам, чтобы выдавить их, она старалась как можно реже вглядываться в свое отражение. Но, после того как Мари стала девушкой, лицо очистилось. И она полюбила зеркала.
С внешностью Мари повезло… Ну, почти. Она признавала за собой только один недостаток: рост как у баскетболиста. Мари была выше всех в классе, даже мальчиков. И сколько бы ей ни говорили, что высокий рост – это достоинство, а не недостаток, Мари не слушала. Она не хотела ни по подиуму ходить, ни забрасывать мячи в сетки – ей предлагали и в модельном бизнесе себя попробовать, и в спорте. А для чего еще нужен высокий рост? Лампочки вкручивать, не вставая на табурет? Но она и в электрики подаваться не собиралась. Оставалось надеяться на то, что она в свои четырнадцать лет уже достигла максимального роста и больше не вытянется.
В остальном Мари была довольна своей внешностью. Да, фигура нескладная немного, но мама уверяла, что это пройдет. Пропорции-то уже хороши. А вот лицо прелестно без всяких оговорок: нежное, милое, с некрупными, но выразительными чертами и серо-зелеными глазами миндалевидной формы. И кожа хорошая – подростковые прыщики не оставили на ней следа. Волосы же, от природы темные, с золотинкой, Мари выкрасила в оранжевый. А по челке пустила красные пряди. Родители, когда увидели ее новый образ, едва не упали в обморок. Но ругать не стали. Не то что за пирсинг в носу…
Мари потрогала ноздрю, в которой торчала сережка. Больно. Еще не привыкла к ней, и когда нос вытирала, задела. Отодвинув зеркало на расстояние вытянутой руки, Мари придирчиво осмотрела свое лицо. Все не так плохо, как она думала. Да, глаза и нос красные, но это скоро пройдет. Хорошо, что у нее ресницы черные, а то была бы сейчас на кролика похожа.
Мари убрала зеркальце и запрокинула голову так, чтобы ветер обдувал лицо. Она все еще была расстроена и сердита, но уже не так, как полчаса назад. Она вдрызг разругалась с матерью и убежала в горы. Та, как всегда, начала учить ее жизни, Мари вспылила, наорала на нее и закончила свою гневную речь фразой: «Да пошла ты! Ты мне даже не мать!» Сейчас она раскаивалась в этом. Потому что это был удар ниже пояса… недостойный… запрещенный!
