— …Эй, Шики! Лови!
Магичка окликнула ее сзади и швырнула какой-то предмет.
Тяжелый нож в простых, без украшений, ножнах. Только оправа рукояти поблескивала тусклым серебром.
Поймав его, Шики широко взмахнула рукой. Так, что ножны слетели, обнажив сверкающую сталь клинка. Смерив взглядом копошащийся у ног труп, сумевший с тупым упорством подняться на колени, она с презрительной легкостью пронзила его глотку.
Тот мгновенно замер — это был смертельный удар. Но в следующий миг…
— Дурочка, нужно было располосовать его на части!
Испуганный крик магички запоздал — то, о чем она хотела предупредить, уже случилось.
Стоило Шики пронзить шею трупа, как из него выхлопнуло облачко дыма. Оставив изломанную скорлупу, дым заметался, точно в панике, а потом стремительно прянул на Шики и всосался в ее тело — в мгновение ока.
Колени ослабли, девушка бессильно опустилась на землю.
Бродячие души, неспособные захватить тело жертвы, пока та была в сознании и сопротивлялась, воспользовались неожиданно представившимся шансом — стоило Шики впасть в боевой экстаз. Охватившее ее упоение убийством заставило полностью потерять себя и сыграло дурную службу. Призраки проскользнули в нее и перехватили власть над телом.
— Дурочка, споткнулась в самом конце…
Магичка бросилась к ней, но замерла на полушаге, видя, как рука Шики поднялась механическим и чужим, но красноречивым движением.
Сигнал был понятен — не приближайся.
ело Шики неловко, будто через силу, перехватило рукоять ножа обеими руками, обратив сверкающий клинок к своей собственной груди.
В опустевших, безучастных глазах внезапно вспыхнула прежняя решимость, губы сжались.
Отточенное острие коснулось груди.
Нет. Ее воля и ее тело — она не позволит какому-то несчастному призраку забрать их.
— Я… не поддамся, — сосредоточившись, прошептала Шики, ища внутренним взглядом смерть проникшего в ее тело врага. Да, вот крадется эта мерзость.
Клинок был готов пронзить тело Рёги Шики, но смерть, которую он нес — эта смерть была предназначена не ей. Клинок не нанесет раны, он уничтожит свившиеся в клубок бродячие души — Шики собрала всю свою волю, чтобы сделать именно так. С ее губ сорвался отчаянный и грозный выкрик:
— Моя слабость — пусть она умрет!!!
Рёги Шики не будет вашей.
Клинок скользнул в ее грудь необычайно легко и беззвучно.
Она вырвала сверкающий серебром клинок наружу.
Крови не было. Только боль напоминала о том, что Шики только что пронзила себя ножом.
Резкое ритуальное движение — клинок свистнул по дуге вниз и прочь, словно стряхивая грязные брызги чужой души.
— Что ты там такое говорила? Про то, что можешь научить меня пользоваться этими глазами.
Ее голос звучал резко и отрывисто — магичка облегченно вздохнула, узнав привычную манеру речи Шики. Та осталась собой.
— Я научу тебя видеть глазами предчувствия смерти, но при одном условии. В обмен ты поможешь мне в моих делах. Недавно я лишилась слуги-сикигами, и мне позарез нужна пара крепких рук и ног.
— Вот в чем дело, — пробормотала Шики, не оборачиваясь. Потом поинтересовалась с небрежностью, заставившей поежиться даже бывалую магичку: — Если соглашусь, смогу я убивать людей?
— Конечно.
— Тогда можешь распоряжаться мной. Все равно в этом мире ничто больше не освещает мне путь.
Печальный и отстраненный голос Шики угас — она медленно опустилась на землю, словно из нее вынули стерженек. Взяло ли свое истощение не оправившегося до конца организма или последствия самоубийственного удара ножом — но она потеряла сознание.
Тоуко опустилась рядом и, уложив ее голову себе на колени, долго и задумчиво всматривалась в лицо. Ледяная строгость черт, нахмуренные брови — Шики никто не принял бы за спящую, это было, скорее, сродни мертвому спокойствию.
— «Ничто не освещает путь»?.. Бедняжка, ты так запуталась. Все еще блуждаешь в темноте.
Настойчиво, словно наперекор неживому безмолвию, отразившемуся на лице Шики, магичка продолжала:
— Пустота в тебе означает, что ты сможешь заполнять ее — от всей души, всем, чем пожелаешь. Разве может быть судьба счастливее, глупышка?
Кривая, немного смущенная усмешка скользнула по губам Тоуко — когда же в последний раз она позволяла себе так растрогаться? Ах, эта молодежь — заставили вспомнить то, что было давно и надежно забыто.
Время, когда мое сознание тонуло в бездонье сновидений — вот что вспомнилось мне. А еще…
ШИКИ, который ушел навсегда. Мое второе «я». Ради чего он пожертвовал своим существованием, что он пытался защитить?
Листая смутные воспоминания Рёги Шики, я, кажется, поняла.
Быть может… ШИКИ спасал свою мечту. Свой сон о недоступном счастье.
Был ли в том сне мой неуклюжий друг-одноклассник? Как относился к нему ШИКИ? Хотел бы он стать таким же, если бы существовал в мужском теле? Всего этого мне уже не суждено узнать. Никогда.
ШИКИ ушел, чтобы не потерять его… и Шики.
Оставив меня долгому, бесконечному одиночеству.
В палату осторожно пробрались утренние лучи.
Мои прозревшие глаза, словно сами собой, раскрылись им навстречу.
Блаженное тепло. Я проснулась в прежней госпитальной постели. Должно быть, магичка уладила ночное происшествие. Но меня это не заботило. Зачем вспоминать разные ужасы, когда я могу думать совсем о другом. О нем.
Опираясь спиной на подушки, я лежала неподвижно, полной грудью вдыхая знобкий утренний воздух.
Сколько же дней мои глаза открывались только во тьму? Как необычно проснуться в этот чистый рассвет.
Новый, прозрачный, и словно хрустящий от чистоты. Яркие сильные цвета смывали последние остатки глухой темноты, безраздельно царствовавшей в моем сердце.
Та странная жизнь, что я вела… то второе «я», ранее нераздельно слитое, сплавленное со мной — они таяли и уходили в этот ослепительный свет. Рёги ШИКИ, его сознание, его мечты… я прощалась с ними навсегда.
Если бы я могла проронить хоть одну слезинку, то оплакала бы его. Но мои глаза остались сухи. Да, я решила — я заплачу лишь единожды в жизни. И это не тот случай.
Утраченное не вернуть, так что толку жалеть?
Так отступает темнота, уступая место новорожденному утреннему солнцу.
Исчезнуть вот так, чисто и бесследно — наверное, это было именно то, чего он хотел.
— Привет, Шики.
Голос прозвучал совсем рядом со мной. Я не заметила, как он вошел.
Медленно повернув голову, я оторвала взгляд от окна.
Он стоял там — мой старый друг. Скромные очки в черной оправе, небрежно зачесанные волосы, которые пошли бы, скорее, школьнику. Ничуть не изменился, таким я его и помнила.
— Ты… узнаешь меня?..
Странно неуверенный, дрожащий голос.
…Да, я знала всегда.
Все это время он ждал.
Ждал Шики.
Единственный из всех, бесконечно терпеливый, верный, надежный. Он всегда был рядом, не ожидая похвал и наград — друг, защитник.
— Кокуто Микия. Как французский поэт.
Мой негромкий ответ вызвал на его лице робкую, но счастливую улыбку. Я уже видела ее… да, в тот день, после школы, под теплым дождем.
Сколько же ему пришлось пережить, сколько отчаяния, горечи и тоски скрывалось за этой простой улыбкой — разве я смогла бы измерить?
Но одно было ясно — он тоже помнит то обещание.
— Здорово, что выдался такой ясный день. Чтобы выписаться из госпиталя лучше и не придумать.
Он пытался говорить естественно, как мог, но в его глазах дрожали слезы.
Даже зиявшая в моей груди холодная пустота не смогла задушить целебное тепло — я словно купалась в нем. Улыбка, прячущая слезы облегчения — вот что выбрал он, мой друг.
Встать лицом к лицу со своим одиночеством, но не остаться в нем — вот что выбрал ШИКИ. Только я все никак не могу выбрать, в какую сторону шагнуть.
— Неужели в мире есть то, что не исчезает? Кто бы мог подумать…
Он словно вошел в солнечный свет, слился с ним, превратившись в сияние… и я купалась в нем, бездумно наслаждаясь блаженным теплом.
Пока мои привыкшие к тьме глаза не налились болью.
Конечно, я знаю.
Знаю без напоминаний.
Дыру в моей груди не заполнить так просто… но оторвать от него взгляд было просто свыше моих сил. Ничего, ничего, мне не надо ничего другого — только смотреть на него…
Ведь эта мягкая, добрая улыбка…
Она пришла не из чьих-то чужих, а из моих собственных воспоминаний.
Шики — 式, шикигами— 式神. Шикигами(сикигами) — духи, которых призывает себе на службу колдун.
Меч для занятий кэндо.
