— Без разницы, — пожал Петр плечами. — Крысы тоже умеют плакать.
— Слышь, Григорий, — начал было Агамемнон, но замер с открытым ртом. Палий исчез. На траву падала его длинная лунная тень, а самого Гриши не было. Из пустоты доносился звон монет.
— Гриша! — крикнул Агамемнон.
— Чего?! — раздраженно отозвался нумизмат, и монеты звякнули, отброшенные его рукой. — Ну, чего тебе?
Его силуэт медленно появился на траве рядом, начал темнеть, пока, наконец, не превратился в знакомого Гришу Палия. Агамемнон, застыв с раскрытым ртом, следил за странной эволюцией.
Тензор рассмеялся.
— А вы действительно везучие, — сказал он. — Надо же, с первой попытки нашли! А я-то думал, что легендарный Овал Призрака — обруч какой-нибудь. Это и есть артефакты, ребята! А ну-ка, Гриш, подними монетку, которую только что выбросил.
Через мгновение Палий исчез снова.
— Найдем, — уверенно объявил Тензор. — С вашим везением мы точно найдем «Слезы Тьмы»!
В гостиничном номере Петр сделал еще одно удивительное открытие. Найденные пергаменты оказались страницами «Слез». Многие даже шли по порядку.
— Двадцать две, — дрогнувшим голосом сообщил Тензор. — Черт, всего двадцать две!
— А сколько должно быть?
Петр прикрыл глаза, откинувшись на диван.
— Восемь тысяч шестьсот пятьдесят восемь, — ответил он после молчания. — Чертова дюжина, помноженная на число Зверя.
Гриша присвистнул.
— До старости будем искать! — пробурчал он.
— Зато, какой фронт работы, — заметил Агамемнон.
— Верно, — открыл глаза Тензор. Он поднял со стола Овал Призрака и, подбросив его на исчезающей, но и тут же появляющейся ладони, кинул монету Агамемнону. — Держи, — сказал он. — Весь улов, кроме пергаментов — ваш, как и договаривались. Надеюсь, удовлетворены?
Гриша дрожащими руками сгреб к себе гору монет.
— А когда следующая экспедиция? — сипло спросил он.
— Скоро, — ответил Тензор. — Очень скоро.
Агамемнон же молча смотрел, как медленно тает в воздухе его рука с Овалом.
«Дорога чудес, — подумал он. — Мы вышли и идем по этой дороге. Куда же заведет нас она?»
3
Сегодня дорога завела их за столик кафе в торговом центре. Свела с ненормальным Андреем Симоновым и огорошила перспективой участия в оживлении мертвой девушки.
На улице было холодно. Порывистый ледяной ветер швырял в лицо колючий снег.
— Клоун, чертов! — пробурчал Гриша, застегивая пуховик. — Достали меня его выходки!
— Ты о чем?
— О Тензоре, о ком же. Устроил шоу: а предать, а убить…? Ну, какой ты мне скажи, из этого Симонова убивец?
Агамемнон пожал плечами.
— То-то и оно, — сказал Гриша. — Да и что ты, Тензора не знаешь? Показуха одна. Кого это он убивать собрался?
— Я что-то тебя не пойму, — ответил Агамемнон. — Ты же сам хотел денег, машину, монет своих коллекционных полные мешки. Ты все получил. Чем же ты теперь не доволен?
— Многим, — ответил Палий. — Прежде всего, самим собой.
— Поясни.
— Все очень просто, — объяснил Гриша. — Когда у меня денег не было — я их страстно желал. Когда каждая монета в моей коллекции была событием, я млел в предвкушении. А что сейчас? У меня две коробки монет стоят не разобранных. И не говна какого-нибудь, раритетов, которые днем с огнем не сыщешь. Когда такое было, а?
— Ты потерял смысл жизни? — усмехнулся Агамемнон.
— А ты — нет?
— А я никаких сделок не заключал.
Гриша, помолчав, сплюнул себе под ноги. Месяц назад Тензор предложил им постоянное сотрудничество. Агамемнон лежал дома с температурой и поэтому никак не мог повлиять на решение друга. А оно было стремительным и необратимым. Гриша, окрыленный открывшимися перспективами, немедля подписал контракт.
— Ну и дурак, — сказал Агамемнон, узнав о случившимся по телефону. — А вдруг он и есть дьявол?
— Не говори ерунды, — испугался Гриша.
— Ну, готовься, — хихикнул Агамемнон.
— К чему?
— К геенне огненной, — рассмеялся Агамемнон. — К чертям и к сковородке с маслом.
Расстроенный Палий бросил тогда трубку, а сейчас, по прошествии месяца, шуток на этот счет вообще не переносил.
— Может, он и в правду — дьявол, а? — кутаясь в дубленку, спросил тоскливо нумизмат. — Как думаешь?
Агамемнон не успел ответить.
Из раздвижных дверей появились Тензор и Симонов. Первый оживленно оглядывался. Видно было, что он доволен результатами встречи. А вот второй шел, глядя под ноги, понурив плечи, маленький, жалкий, какой-то пустой. Словно там, за столиком в кафе Тензор выпил из него всю силу воли.
«Может, Тензор и правда дьявол?» — подумал Агамемнон.
— После договорим, — шепнул он Грише.
1
Этот парень Сане не понравился сразу. Гондона чуешь за версту. А этот явно был из них, гондонистых, но старательно косил под интеллигента. Во-первых, обращение «уважаемый». Да за такие слова, в некоторых местах сразу по морде бьют. Без сюсюканий.
— Пройти можно? — нагло интересуется. Мол, я тоже крут, но просто с девушкой, понял?
Саня зашел в кафе за пирожными. Они с утра ничего не ели, все трое. Больше всех страдал, конечно, сам Саня. Поэтому, хамоватые типы, которым в нерабочее время Сашок с удовольствием объяснял, кто они такие и откуда родом, сейчас его не сильно волновали. Он смотрел на вожделенный пакет с пирожными и мысленно уже впивался зубами в эклер.
Однако, хамоватый пацан смешал его мысли. Саня невольно глянул в зал и остолбенел. Даже про пирожные забыл начисто.
За столиком сидела Танька Тимофеева, как назвал ее студент со сломанным носом. Около нее стояли две полупустых вазочки с мороженным и две чашки кофе. Девушка грустила, подперев голову кулачками. Она смотрела на большие окна тамбура, где уединились ее курящие соседи.
Саня, машинально рассчитавшись, подхватил пакет и прямиком двинулся к столику.
— Таня? — спросил он, грозно склонившись над девушкой.
— Да, — подняла она карие глаза.
А девчонка ничего, мельком отметил Саня. В моем вкусе. Люблю таких стройненьких.
Вместо продолжения, Сашок щелкнул ножом. Выкидухи он никогда не любил, но ценил за должный эффект устрашения. Таня, словно зачарованная, уставилась на пятнадцать сантиметров ножевой стали. В глазах ее еще не было страха.
— Если крикнешь, убью, — тихо произнес Саня, резко сократив расстояние между лезвием и карими глазами. — Хоть пискнешь, убью. Порежу на колбасу. Как свинью. Ясно?
— Да, — проблеяла девушка.
— Пойдем, — сказал Саня и подхватил ее подмышки.
— Моя шуба — дрожащим голосом напомнила Тимофеева.
— Потом заберешь, я на машине.
Девушка оказалась легкой. Сашок запросто донес ее до дверей.
Конечно, он предвидел столкновение с этим ублюдком. Но когда Саня пинком распахнул дверь, мысли его несколько смешались. Он никак не ожидал встретить в тамбуре направленный прямо в грудь вороненый ствол.
— Поставь, телку, — приказал ему ублюдок. — И пирожные поставь — без сладкого останешься.
2
Хорошо, что этот парень во время напомнил про пакет.
Дальше Саня действовал, словно на автопилоте. У него было огромное преимущество — масса. И, конечно, козырной пакет.
Ствол пистолета ткнулся вниз, когда Саня резко ударил по нему своим сладким. Он прижал Тимофееву к себе и всей массой прыгнул вперед, на парня.
Тамбур и входная дверь оказались хлипкими, построенными на скорую руку.
Дверь и косяк не выдержали. Парень, а за ним Сашок с прижатой к груди драгоценной Таней, вылетели наружу с обломками облицовки. Парень завалился на спину и съехал по крутым ступеням. Саня, для верности, засадил ему ботинком в пах. Он перепрыгнул скорчившееся на снегу тело и метнулся к близкой машине.
Бак, отчего-то не валяющийся на сидении и не грезящий о Ларисе Пеговой, оперативно распахнул боковую дверь. Таня полетела в салон, Саня прыгнул следом.
— Двигай! — заорал он Пузырю.
Тот никак не мог попасть ключом в замок зажигания.
— Ща! — закричал Пузырь.
Выстрел! Стекло боковой двери лопнуло и посыпалось на Саню мелкими квадратиками. Он, завалившись на хнычущую Таню, нервно искал сползшую на бок кобуру.
Бак вытащил свой пистолет.
Бах! Бах!
Лопнуло заднее стекло. Саня, вытаскивая ствол, повернул голову. К машине бежали двое с пистолетами. Один, поскользнувшись, упал. Второй присел на колено, вздернул ствол и, все еще двигаясь по инерции, скользя, прицелился.
Жопа! — молниеносно понял Саня. Он всегда быстро схватывал острые моменты.
Он начал стрелять по этому второму.
Но тот был тоже далеко не промах.
Первым же выстрелом он засадил Баку в плечо. Вторым — прострелил лобовое стекло. Третьим… Саня не успел понять, что он сделал третьим выстрелом, потому что двигатель вдруг взревел, и машина с пробуксовкой резво рванула вперед. Он едва не разбил себе нос о сиденье.
