— Мне нужно отдохнуть, Чарльз.
— Звучит вполне справедливо, миссис Тальбот. В это время года в Вердженсе хорошо. Мы можем открыть дом, спустить катер.
— Ну, ты и плут, позволь я тебе, ты бы ездил туда через неделю, — ответила она. — Нет. Я думала, не слетать ли мне в Англию, навестить Эрика в Кембридже.
— Тоже хорошо. Как он там?
— Прекрасно. Просто замечательно. — Она помедлила. — Честно говоря, от него не было вестей в последнее время.
— Не стоит беспокоиться. Он молодой парень, вам же известно, что такое студенты. У них все время девчонки на уме.
Он тихонько ругнулся, объезжая внезапно затормозившую машину впереди, а Сара откинулась назад и задумалась об Эрике. Прошло два месяца после его последнего письма, и каждый раз, когда она пыталась ему дозвониться, его просто не было. Однако, как сказал Чарльз: студент он и есть студент.
Шофер передал ей газету.
— Интересная история, вы могли пропустить. Большой суд над мафией, над членами банды Фраскони. Судья дал им на всех двести сорок лет.
— И что? — спросила Сара, взяв у него газету.
— Посмотрите на фотографию того, кто ушел от суда. Это мужик, который их всех заложил.
Человек на фотографии, снятый на лестнице у здания суда, был никак не моложе семидесяти, крепкого сложения с мясистым надменным лицом императоров античных времен. Он был в пальто, накинутом на плечи, и опирался на трость. Подпись гласила: Бывший босс мафии Рафаэль Барбера покидает здание суда.
— Он улыбается, — комментировала Сара.
— Еще бы ему не улыбаться. Он тем парням задолжал в прошлом. Фраскони убили его брата в войне между мафиями, что была двадцать лет назад.
— Двадцать лет кажутся для ожидания долгим сроком.
— Не для этих парней. Они вам отомстят, даже если на это уйдет вся жизнь.
Она прочитала репортаж до конца.
— Здесь сказано, что он вышел в отставку.
Чарльз рассмеялся.
— Это хорошо. Послушайте, миссис Тальбот, я с Десятой улицы, это территория Гамбино. Позвольте мне рассказать вам о доне Рафаэле. Ему было десять лет, когда родители привезли его сюда с Сицилии. Он принадлежал к мафии в силу семейной традиции. Он очень быстро повышал свой ранг и стал доном в тридцать лет и был умнейшим из них всех. Никогда не сидел. Ни одного дня.
— Везучий человек.
— Нет, не везучий, умный. Несколько лет назад он вернулся на родину и словно бы удалился от дел, но ходят слухи, что он там первый человек. Крестный отец всей сицилийской мафии.
В этот момент в ее частично открытом окне появилась рука, она повернула голову и увидела Генри Киссинджера в машине рядом. Она открыла окно полностью и выглянула.
— Генри, как дела? Вечность не виделись.
Он поцеловал ей руку.
— Не высовывайся, Сара, вымокнешь. Куда путь держишь?
— В «Четыре сезона».
— Я тоже. Увидимся позже.
Машина продвинулась вперед, Сара закрыла окно и откинулась на спинку.
— Господи, миссис Тальбот, а есть кто-то, кого вы не знаете? — спросил Чарльз.
— Не преувеличивай, Чарльз, — засмеялась она. — Сконцентрируйся лучше на том, чтобы туда добраться.
Она рассматривала в газете фотографию дона Рафаэля Барберы и вдруг с немалым удивлением осознала, что ей его вид нравится.
«Четыре сезона» был без сомнения ее самым любимым рестораном, и не только благодаря прекрасной кухне, но и самой атмосфере и убранству. Место сохраняло стиль; от отливающих золотом гардин и темного дерева до спокойной элегантности официантов и метрдотелей.
Как регулярного посетителя ее немедленно усадили за тот столик в зале с бассейном, где она обычно сидела, откуда могла видеть все помещение. Народу было много. Она видела Тома Магитая и Пола Кови, хозяев, суетившихся в глубине помещения, взволнованных более обычного, что было неудивительно в присутствии таких гостей. За столом справа от нее сидел Генри Киссинджер, а стол у дальнего конца бассейна занимал сам вице-президент, что объясняло присутствие крупногабаритных молодых людей, на которых она обратила внимание в вестибюле. У нее возникало ощущение какой-то безвкусицы в том духе результативности и скрытого насилия, который им сопутствовал.
Появился официант.
— Как обычно, миссис Тальбот?
— Да, Мартин.
Он щелкнул пальцами, и на ее столе мгновенно появилась бутылка «Дом Периньон» 1980 года.
— Похоже, забавный вечер, — заметила Сара.
— В действительности вице-президент уже собрался уходить, но всем интересно, он или Киссинджер подойдет первым поздороваться, — сказал он. — Могу я принять у вас заказ? — Он предложил ей меню.
— Я знаю, что хочу, Мартин. Обжаренные креветки с плодами горчицы, потом жареный утенок с вишнями и, коль это такой знатный вечер, для завершения…
— Шербет из горького шоколада. — Они оба рассмеялись. Он повернулся, чтобы отойти, но задержался. — Эй, да он поднялся.
— Похоже, Киссинджер выиграл несколько пунктов, — сказала Сара.
— Точно. — Вдруг Мартин запаниковал. — Он идет прямо сюда, миссис Тальбот.
Мартин быстро отошел в сторону, вице-президент подошел, одарив ее своей неподражаемой улыбкой.
— Сара, вы выглядите как всегда восхитительно. Не вставайте. Я не могу задерживаться. Дела в ООН. — Он поцеловал ей руку. — Вчера говорили о вас в Белом доме.
— Надеюсь, только хорошее? — спросила она.
— Всегда только хорошее, когда это касается вас, Сара. — И он ушел.
Люди заинтересованно посматривали на нее. Киссинджер слегка ей поклонился с едва заметной улыбкой на лице. Мартин снова наполнил ее фужер. Он тоже улыбался. Она с удовольствием выпила, думая обо всем этом. Уже через час об этом будут говорить в баре «21», это появится в колонке сплетен в утреннем выпуске.
— Следующий этап — женщина года, Сара, — прошептала она и подняла свой фужер. — За женщину, у которой есть все. — Она задумалась. — Или ничего. — Сара нахмурилась. — Что я такое говорю? Почему?
К столу подошел Мартин и, наклонившись, сказал:
— В вестибюле ваш шофер, миссис Тальбот. Он говорит, что это срочно.
— Неужели? — Она сразу встала, без всякого предчувствия, разве что удивленная.
Ее могло бы насторожить выражение лица Чарльза, загнанный взгляд, то, как он отвел глаза, когда говорил:
— У меня в машине мистер Морган, миссис Тальбот.
— Дан? — удивилась она. — Здесь? — Дан Морган был президентом брокерской кампании, в которой она стала теперь полноправным партнером.
— Как я уже сказал, он в машине. — Чарльз явно нервничал. — Если вы не против, миссис Тальбот.
Швейцар держал над ней зонтик, пока она пересекала тротуар по пути к машине. Седеющий Дан Морган, одетый в безукоризненный вечерний костюм с черным галстуком, поднял к ней мрачное лицо.
— Дан, что все это значит? — спросила Сара требовательным голосом.
— Забирайся внутрь, Сара. — Он открыл дверь и втянул ее внутрь. — Чарльз, принесите пальто миссис Тальбот. Я думаю, она уезжает.
Чарльз отошел, а Сара снова спросила:
— Что случилось, Дан?
Рядом с ним на сиденье лежал большой конверт, который она заметила, когда Дан взял ее за руку.
— Сара, Эрик умер.
— Умер? Эрик? — У нее появилось ощущение, что она медленно погружается под воду. — Какая нелепость. Кто это сказал?
— Тони Вильерс пытался связаться сначала с тобой, а когда не смог, позвонил мне. — Возвратился Чарльз с ее пальто и сел за руль. — Поехали, — сказал ему Морган.
— Куда, мистер Морган?
— Бога ради, куда-нибудь! — сказал Морган грозно.
Машина тронулась. Сара сказала:
— Это неправда. Этого не может быть.
— Все здесь. — Морган взял в руки конверт. — Вильерс переслал это все в офис. Я заехал и забрал.
Она уставилась взглядом на конверт и спросила тупо:
— Что там?
— Рапорт врача, полицейского коронера, и тому подобные вещи. Это страшно. В действительности так страшно, как только может быть. Лучше тебе пока их не смотреть, пока ты не придешь немного в себя.
— Нет, — сказала она опасно низким голосом. — Сейчас. Я хочу их видеть сейчас.
Она взяла у него из рук конверт, открыла и включила внутренний свет в машине, прежде чем он успел ей помешать. Пока она рассматривала содержимое конверта, на лице у нее появилось исступленное выражение, она ни на мгновенье не отвела глаз. Закончив, Сара посидела немного как-то неестественно спокойно.
— Останови машину, Чарльз, — приказала она неожиданно.
— Миссис Тальбот?
— Останови машину, черт тебя побери!
Чарльз подъехал к тротуару, и прежде чем они успели ее задержать, Сара распахнула дверь, выскочила из машины и бросилась бежать по дождю к ближайшему переулку. Когда они ее догнали, она стояла, опираясь рукой на стену позади мусорных баков, и ее жутко рвало. Когда рвота прекратилась, она повернулась к ним лицом.
