Загадочный дух, живущий в портрете двухсотлетней давности, приводил всех в неописуемый ужас. В то время как одни газеты довольствовались этой информацией, другие обсуждали вопрос о том, где может сейчас находиться портрет — спрятан ли в тайнике дворца, продан ли за границу, укрыт ли в каком-нибудь сыром чулане или уже давно сожжен в камине в целях изгнания вредного и опасного духа?
Этот животрепещущий вопрос стал своеобразным ежедневным тотализатором для читателей, он будоражил умы и приводил толпы горожан во дворец на выставку, которая работала теперь ежедневно. Поток любопытных постоянно шарил по нижним помещениям дворца, и разговоры во всех кафе и пивнушках шли только об этом.
Но что бы ни говорили, а мастерски написанный маслом портрет прекрасной леди Тэлбот до сих пор не был найден. Это не удалось даже криминалистам, имевшим и богатый профессиональный опыт, и определенную интуицию, подсказывающую им, как правило, где спрятано краденое.
— Какая все это немыслимая чепуха! — услышала фрау Зольден голос адвоката.
Он с раздражением бросил газету на пол.
Фрау Зольден была умной и проницательной женщиной. Она сочувствовала юной Виктории Ленхард, которая своим отчаянным поступком попыталась предотвратить трагедию с ее шефом. Как же он этого не понимает?
— А что если фрау Ленхард так и не расскажет, где спрятана картина? Газетчики еще что-нибудь придумают? — прозвучал риторический вопрос фрау Зольден.
— Вы забыли, что это может серьезно коснуться и меня! — голос адвоката дрожал от бессильного гнева.
— Наверняка, — прошептала секретарша и вспомнила, что сегодня уже звонили репортеры и интересовались, как это адвокат может платить такие бешеные деньги за картины, каковы его гонорары и платит ли он с них налоги?
— А не было бы правильнее отозвать иск против фрау Ленхард? — предложила она, считая, что эта дешевая популярность только вредит и ему, и их солидному адвокатскому бюро.
Фон Вильд с удивлением посмотрел на свою секретаршу.
— Отозвать иск? Чтобы я больше никогда этого не слышал! — приказал он строго и стремительно ушел в свой кабинет.
— Я думала только… — пробормотала фрау Зольден и снова взяла в руки газету.
Ее взгляд упал на часто публикуемый теперь портрет леди Тэлбот и фотографию Виктории фон Ленхард, и она удивилось, как женщины похожи. У Виктории было такое же привлекательное лицо, обрамленное блестящими каштановыми волосами, и такие же красивые выразительные глаза. Но сегодняшняя Виктория выглядела намного человечнее, проще и поэтому симпатичнее, чем ее далекая родственница. Этот неоспоримый факт был отмечен и читателями, которые отдали свои симпатии Виктории фон Ленхард. Ей верили, что она попыталась избавить людей от пагубной силы портрета, и все, что случилось с ней потом, только усиливало всеобщее восхищение.
Наконец, фрау Зольден задумчиво отложила газету в сторону и спросила себя, что было бы лучше для ее шефа — внезапное появление портрета и, соответственно, прекращение всей этой отвратительной шумихи или исчезновение картины на веки вечные? В первом случае Ричард фон Вильд подвергнется смертельной опасности: он снова повесит портрет в своей квартире и будет испытывать его губительное влияние, которое, возможно, доведет его до могилы. При втором варианте он сохранит свою жизнь и работоспособность, но четверть миллиона окажутся выброшенными на ветер. Но разве жизнь не дороже денег?
Вздохнув, фрау Зольден взяла отложенную газету, но в этот момент в дверях появился адвокат.
— Фрау Зольден, какие у меня встречи в пятницу? — спросил он. — Следователь по делу Ленхард планирует провести следственный эксперимент…
Секретарша увидела в руках у шефа официальную бумагу. Адвокат выглядел напряженным и мрачным, все говорило о том, как предвзято рассматривает он это дело.
— Эта девушка — чертовски крепкий орешек! — проговорил он.
Лицо адвоката выражало раздражение и гнев.
— Фрау фон Ленхард — мужественная и ответственная молодая женщина, — вступилась секретарша за Викторию. — Я считаю, что у нее очень твердый характер. Хранить молчание в такой тяжелой ситуации смог бы даже не каждый мужчина!
— Я поинтересовался только своим расписанием, а не вашим мнением о Виктории фон Ленхард. И, уверяю вас, вам вряд ли удастся изменить мое мнение об этой даме.
— Но вы должны сделать это. Лично у меня человек, жертвующий собой ради спасения другого, вызывает восхищение. Если бы не мужество и благородство Виктории, эта прабабка давно бы свела вас в могилу.
— Вы драматизируете ситуацию, фрау Зольден, — он сам посмотрел на свой деловой календарь из-за ее плеча. — Все складывается как нельзя лучше. В девять часов утра мы встретимся в моей квартире, а затем поедем во дворец — до одиннадцати часов, то есть до открытия выставки, мы управимся. И я как раз успею к половине двенадцатого на слушание дела Крамера. Пожалуйста, передайте коллегам всю нужную информацию!
Фрау Зольден кивнула, отложила в сторону ежедневник и снова вернулась мыслями к Виктории фон Ленхард.
— Этот ваш следственный эксперимент не даст никаких результатов. Женщину ее пошиба не так-то легко заставить расколоться на месте преступления.
Как глупы мужчины, желающие сломить волю этой потомственной аристократки своими бездарными играми!
— Вы сильно заблуждаетесь, фрау Зольден! Следственный эксперимент воссоздает ситуацию преступления и эмоциональное состояние преступника. И многие из них ломаются и дают признательные показания.
— И не надейтесь, господин адвокат!
Ричард фон Вильд иронично улыбнулся.
— Вы — жертва этих смехотворных статеек, — заметил он и положил на стол перед секретаршей официальное письмо от следователя. — Подтвердите мое согласие на следственный эксперимент в моей квартире и во дворце.
Адвокат вошел в свой кабинет, плотно затворив за собой дверь. Подойдя к письменному столу, он с минуту смотрел невидящим взглядом на лежащий перед ним текст оправдательного приговора по выигранному им делу владельца химического завода. Но радости не было.
Ричард снял пиджак, закатал рукава сорочки и сел за письменный стол. Но мрачные мысли не шли из головы. Он машинально выдвинул средний ящик стола, чтобы посмотреть на фотографию портрета в газетной заметке. «Наследница семьи Ленхард выкрала портрет своей родственницы из квартиры известного адвоката!» — в который раз прочитал он набранный жирным шрифтом газетный заголовок и посмотрел на лица двух женщин, о которых вот уже несколько недель он думал больше, чем вообще когда-либо о женщинах. Он каждый день спрашивал себя, которая из этих двух дам сильнее взяла его за сердце? Тосковал ли он по украденному портрету, пустая рама от которого продолжала одиноко висеть на стене, или по пленительному юному созданию, чей недопустимый поступок он до сего дня не хотел ни принять, ни оправдать.
При этом Виктория Ленхард вызывала в нем все возрастающий интерес, колебавшийся между восхищением и разочарованием. То, что она вероломно воспользовалась его доверием, не способствовало его вере в заботу о спасении его жизни. Но мужчину все больше обуревало любопытство, какая же она на самом деле? Его зачаровывали люди, непохожие на других. Он долго смотрел в ее серьезные выразительные глаза и, не выдержав, отвел взгляд.
Уже была среда, а ясности в деле Ленхард у него все еще не было.
* * *
Виктория фон Ленхард ехала по направлению к дворцу, как в счастливом сне, тем более что прошедшие недели нельзя было бы назвать счастливыми даже с большой натяжкой. Но она сделала главное — спасла Ричарда!
Очень смущенная, Виктория была сегодня утром в его квартире в сопровождении своего адвоката и полицейских, не зная, удалось ли ее дело и стоит ли продолжать молчать. Следственный эксперимент был необходим, так как она призналась только в совершении преступления и назвала место во дворце, где прежде висел портрет. Больше никакой информации она давать не собиралась, пока не убедится, что Ричард вернулся к нормальной жизни.
Во время следственного эксперимента в квартире Ричарда она с радостью увидела, что с ним все в порядке. Высокий, стройный, импозантный, он демонстративно держал дистанцию, но она все равно ощутила ту силу, которая исходила от него во время их первой встречи во дворце. От его болезненной дряхлости и слабости не осталось и следа — он снова превратился в интересного дельного мужчину, вдребезги разбившего ее сердце.
Их глаза встретились лишь на долю секунды, когда все участники следственного эксперимента стояли внизу в холле. Реконструкция ее преступления требовала обязательной поездки во дворец.
Девушка отлично понимала, как важно полицейским найти портрет, но она не могла пойти им навстречу именно здесь, где последствия ее поступка были такими осязаемыми. И ауру этого поступка нельзя нарушать, пока Ричард до конца не осознает, что от портрета надо избавиться.
