Но так же, как он в свое время не сказал ей правду о том, каким образом заполучил свой бизнес, не сказал правду о Марго, о своем сроке, пусть и условном, о том, что был женат, в общем, сочинил красивую сказку о своем прошлом, в которую Таша безоговорочно поверила. Так же и сейчас Никита не решился. Вера всего лишь тень, месяц-другой, и она исчезнет совсем, растает без следа. Зачем беспокоить Ташу?
И Никита оставил жену жить в ее сказке, как в хрустальном замке, предпочитая возводить вокруг нее все новые и новые стены, лишь бы принцесса спала…
* * *
За месяц она многое успела, потому что очень старалась. Теперь у Веры были деньги и была цель. И еще Вера Александровна Алмазова полностью пришла в себя. Надо жить дальше!
Господи, если бы Клавдия Ивановна знала правду! Но зачем?
Почему ее дочь не вернула деньги? Ха-ха!..
– Сволочи все, Верка! Ты даже не представляешь себе, какие сволочи! Говорят клиентам: мол, денежки ваши еще не поступили на счет, с налогами тянут, сколько возможно, платят в последний день. Да что там! Буквально в последнюю минуту! Я-то знаю. А сами эти гигантские суммы прокручивают, а проценты кладут себе в карман. Сколько у банка ИП, сама посуди! Даже с миру по нитке – и то нищему рубашка. А тут соболья шуба, да не одна! Кредиты опять же. Банк сам решает, какой назначить процент, дать или отказать. А какие они откаты берут? Миллионы долларов! Меня как-то посылали за чемоданчиком. Маленький такой чемоданчик, ха-ха… Первый взнос. А если бы менты меня тогда повязали? Я бы все равно села, потому что я – крайняя.
– Успокойся, Таня.
– Нет, ты послушай! Я чужая, понимаешь? Девочка с улицы. А прибыль делят свои. Семья хозяина. Все, кому удалось с ним породниться, хотя бы в крестные заполучить – те в шоколаде. Особенно любовницам везет. У генерального под боком целый гарем! Ходит этакая цаца, лицо загорелое до черноты, волосы белые, как снег, ногти в перчатки не влезают – такие длинные, сама тупая как пробка, девчонка еще совсем, платежку заполнить не умеет, зато она – начальница! Не по факту, так по сути. Попробуй слово поперек скажи – мигом вылетишь! Зубами поскрипишь, а бывает и поплачешь тайком в туалете, и возвращаешься с улыбочкой: чего изволите? А я ростом не вышла, маленькая, полноватая, да личико подкачало. Одно только и есть: мозги. Да разве за это любят, Вера? Ты и сама знаешь. На том же обожглась. Ночная кукушка дневную всегда перекукует. Вот и живешь: работа – дом, дом – работа. Незаменимый сотрудник, как же! А для себя-то что? Подружки завидуют, с которыми в школе училась? Да знали бы они, эти подружки, как я по ночам в подушку рыдаю! Ничего, терплю. А где лучше-то, Вера? Везде так. У меня же вся жизнь в кредит! Да, зарплата большая. Но меня этими кредитами повязали по рукам и ногам! Это даже хуже, чем рабство. Я, может, и села, чтобы наконец освободиться. Смешно, да? Куда ни кинь – везде тюрьма. Я жалею, что украла у них всего миллион. Вернуть? – Таня сверкнула глазами. – Ага! Не дождетесь!
Вера нахмурилась. Рассказать об этом Клавдии Ивановне? Если бы Таня была уверена, что ее поймут, она сама бы все рассказала. Нет, она знала: мать ее не поймет. Одна против всех, потому и ошиблась. И Вера одна.
– Возьми эти деньги, – попросила перед смертью Таня. – Себе купи, что хочешь, а матери моей – семью. Ты умная, поэтому я тебе доверяю. Ты сообразишь, как поступить.
– Ты хочешь, чтобы я нашла твоего брата?
– Да чего его искать? – горько усмехнулась Татьяна. – У нас не Санта-Барбара, Россия. В соседнем доме он, сволочь, живет. Если уже не помер от цирроза печени. Вот судьба-злодейка! Мать училась в Истре, когда залетела в семнадцать лет, там же рожать решила, подальше от дома, чтобы родители не узнали. Вспомни, какие времена тогда были? Это ж позор! Без мужа родила! Да и учиться надо, место искать, на хлеб зарабатывать. Мать в семье шестым ребенком была. Вот и придумала практику на все лето, то да се. Родила и от ребеночка отказалась. Мальчика никто так не и усыновил. В местный детдом его отдали. Когда у меня деньги появились, я все про него разузнала. Тоже думала: брата найду, будет семья. Нет, Вера, это только в кино так бывает. Вдруг находится дядя-миллионер или братец, с которым в детстве разлучили. Само собой, красивый, богатый. А у меня нашелся… алкаш. Он после детдома квартиру однокомнатную получил, профессию опять же – ПТУ закончил. Государство о нем хорошо позаботилось, да толку? Спился он, Вера. И надо же – в электричке как-то познакомился с женщиной, которая в Шаховской живет, у них с моей матерью, ты подумай, окна напротив! Женился, переехал.
– Его Германом зовут?
– Да какой там Герман! – махнула рукой Татьяна. – Это мать так хотела его назвать, вот и сказала нянечке: пусть будет Герман. Да кто станет слушать какую-то поломойку? Василием его записали, главврач так решила. Без отчества. Это он сам себя потом Ивановичем окрестил. Я ж его с детства знаю. И жену его. И племянника. Данила у моей матери учился, сколько она из-за него к директору ходила! Все просила на второй год оставить или отправить в школу для умственно отсталых. Знала бы она, что это ее внук! В общем, Верка, обычная бытовуха. Семейка та еще! Все пьют, да кого у нас этим удивишь, в нашей-то дыре? Я еще подумала: не дай бог они узнают, что мы родственники. Так и будут за деньгами шастать. От братца всего можно ожидать, а мама, она добрая. Будет себя корить: если бы я его в роддоме не оставила, он бы таким не вырос. Да кто знает-то, Вера? Вот я выросла, выучилась, а толку? Все равно в тюрьме сижу. Не хочу я такой жизни, потому и помираю. Глупо все было. Быстро и глупо. А ты за нас отомсти. За себя и за меня. Поживи как следует. И найди там какого-нибудь… Германа. Неважно, кто он по профессии, лишь бы не пьющий. Не хочу, чтобы до конца своей жизни Новый год мама встречала одна. Это ведь так тоскливо. Сидишь за накрытым столом перед телевизором, тупо смотришь в экран, давишься шампанским и думаешь: кто только придумал этот праздник? И куда девать столько выходных?
Об этом Вера тоже ничего не сказала Таниной маме. Надо будет подыскать порядочных людей и поручить им Клавдию Ивановну. Давать деньги на ее содержание при условии, что Афанасьева ничего не будет знать. Кому помешает такое пособие? Таня подробно описала своего брата: цвет глаз, волос, форму носа, хотя все это может с возрастом измениться. Вдруг он вообще без волос родился, этот Герман? А глаза у всех младенцев одинаковые, «молочные». Все можно объяснить, главное, проявить фантазию.
Вере нужен был помощник. Но сначала она решила проблему с жильем. Поселилась в дешевой гостинице, где на ее справку закрыли глаза, и стала подыскивать съемную квартиру. Больше всего Вере хотелось жить в своей, но она прекрасно понимала, что так быстро ее не вернешь. Сначала нужен антураж, чтобы Юля и ее адвокат поняли, с кем имеют дело.
Привести себя в порядок труда не составило. Когда-то Вера Александровна Алмазова в этом преуспевала. Главные святыни модников остались незыблемыми: ГУМ, ЦУМ и Пассаж. Вера очень быстро составила себе модный гардероб. Холеные девушки-менеджеры в дорогих бутиках сначала встречали ее презрительными взглядами, но лица их менялись, едва Вера открывала сумочку, чтобы расплатиться. Деньги она тратила не считая.
Потом настало время заняться прической и лицом. Салон красоты, куда ходила когда-то директор магазина Алмазова, остался на месте, не разорился за десять лет. Мастер по маникюру Веру сразу узнала и засуетилась.
– А вот Лена уволилась, – с сожалением сообщила миловидная светловолосая женщина, включая гидромассаж.
Вера с наслаждением опустила ноги в душистую воду.
– Тогда, быть может, вы, Настя, порекомендуете мне кого-нибудь? Я хочу покрасить волосы так, чтобы это было стильно.
– У нас сейчас в основном гастарбайтеры трудятся. Хозяйка деньги экономит, да и страховку не хочет платить. Я имею в виду, не россияне, – Настя слегка порозовела. – Если вас это не смущает…
– Меня, Настя, давно уже ничто не смущает. Лишь бы человек был хороший.
– Тогда я скажу Зое, чтобы занялась вами.
– Зое?
– Так-то проще. По-русски.
– Да, ты права.
– Как сами-то, Вера Александровна? – осторожно спросила Настя.
– С трудом узнаешь меня, да?
– Время никого не красит. – Мастер низко нагнулась и энергично принялась водить по Вериной пятке шершавым кружком пемзы. – Зато не растолстели.
– Это да, – усмехнулась Вера. – Мой сорок четвертый размер по-прежнему при мне. Как бы не сорок второй.
– Ну вот! Это главное! Была бы фигура, а костюмчик найдется!
– Скажи, а косметолог еще работает?
– Я дам вам ее телефон, – деловито сказала Настя. – Думаю, она вас примет. Она теперь на дому работает, так проще.
У Зои, очаровательной миниатюрной девочки с глазами испуганной газели, оказался хороший вкус. И еще она не навязывала клиенткам свою волю. Это в характере восточных женщин.
