Мешки с кокосовыми орехами и камнем очень тяжелые, и мне одному их не унести. И нельзя мешки тащить волоком: могут порваться. Кроме того, скалы скользкие и липкие и постоянно окатываются водой. Я поговорил с Чаном, и он вызвался мне помочь. Чан прихватил с собой рыболовные снасти, в основном донки и наживку: если нас неожиданно прихватят, можно будет сказать, что мы собираемся ловить акул.
– Так, Чан, еще немножко. Вот и хорошо.
Полная луна освещала место действия. Кругом все видно, как днем. Шум от дробящихся о камни волн оглушает.
– Готов, Папийон? – спрашивает Чан. – Бросай.
Волна метров пять высотой вздыбилась, яростно обрушилась на скалу и разбилась под нами. Однако удар волны так силен, что гребень ее выплеснулся наверх и окатил нас с ног до головы. Но это не помешало нам бросить мешок именно в тот момент, когда вода достигла самой высокой отметки, готовясь осесть и отхлынуть назад. Мешок, словно соломинку, выкинуло в море.
– Смотри, Чан, он поплыл? Прекрасно!
– Подожди, несет обратно.
Я оцепенел от ужаса. И пяти минут не прошло, как мой мешок уже возвращался обратно на гребне крутой семи-восьмиметровой волны. Он летит, как пушинка, словно нет в нем ни орехов, ни камня. Волна несет его чуть спереди пенного барашка и с невероятной силой бросает на скалу немного слева от того места, где он был сброшен. Мешок лопнул, высыпались орехи, а камень с ворчанием покатился вниз и исчез под водой.
Промокнув до нитки (волны окатывали нас снова и снова, едва не сбивая с ног, но, к счастью, в направлении к берегу), подавленные и побитые, мы с Чаном выбираемся побыстрее из этого злосчастного места и спешим без оглядки в лагерь.
– Нехорошо, Папийон. Нехорошо бежать с Дьявола. Лучше Руаяль. И с южной стороны легче бежать, чем отсюда.
– Да, но на Руаяле побег обнаружится максимум через два часа. У меня надежда только на волны, поскольку мешок не ахти какое плавсредство, а на Руаяле три лодки, и беглеца могут спокойно перехватить. А здесь, для начала, нет лодок, и потом вся ночь впереди, пока спохватятся, что меня нет. И наконец, могут подумать, что я утонул, когда рыбачил. На Дьяволе нет телефона, и во время шторма лодка не может пристать к острову. Так что бежать надо только отсюда. Но как?
В полдень солнце в зените. Тропическое солнце, от которого возникает ощущение, будто мозг закипает у тебя под черепом. Солнце, под которым вянет любое растение, успевшее проклюнуться из земли, но не сумевшее подняться и окрепнуть, чтобы ему сопротивляться. Солнце, от которого за несколько часов пересыхает мелкий бочаг с морской водой и от него остается только тонкая пленка сели. Солнце, от которого дрожит воздух. Да, воздух колышется, и жаркое марево плывет перед глазами, отражаясь в море и выжигая зрачки. И все же я упорно продолжаю сидеть на скамье Дрейфуса – даже такое солнце не может помешать мне заниматься изучением моря. Вот тут-то меня и осенило: какой же я все-таки набитый дурак!
Тот крутой вал, который был выше других волн в два раза и который выбросил на скалы и разнес в клочья мой мешок, следовал за каждой шестой волной.
С полудня до заката изучал я этот механизм; мне хотелось точно установить, не нарушается ли данная периодичность и не изменяется ли при этом форма и размеры гигантской волны.
Нет, ни разу мой «седьмой» вал не пришел ни до, ни после. Сначала идут шесть обычных волн шестиметровой высоты, а за ними, седьмая по счету, катится огромная крутая волна, сформировавшаяся в трехстах метрах от берега. Она надвигается как стена. По мере приближения волна растет, увеличивается в размерах. В отличие от шести предшественниц, на ее гребне нет пены. Ну, может быть, чуть-чуть. Но шум у нее особый: он напоминает раскат грома, затухающего вдали. Столкнувшись с горбатыми скалами, она бросается в проход между ними, натыкается на утес и задыхается в многочисленных вихрях и водоворотах. Масса воды, гораздо большая, чем у других волн, прокручивается несколько раз в каменном котле, прежде чем через десять-пятнадцать секунд устремиться обратно в море, увлекая за собой огромные валуны и осколки скал. Грохот поднимается такой, как если бы с сотен повозок, доверху заполненных камнями, разом сбросили весь этот груз.
Я положил в свой мешок с десяток кокосовых орехов, туда же засунул камень килограммов на двадцать и бросил мешок в воду, как только волна коснулась скал.
Я не смог проследить за ним глазами из-за белой пены, и только на какую-то секунду он мелькнул передо мной уже на выходе в море. Мешок не вернулся. Шесть последующих волн были недостаточно сильными, чтобы выбросить его на берег. Он, должно быть, проскочил и то место, где зарождалась седьмая, поскольку я его больше не видел.
Я возвратился в лагерь довольный и радостный. Появилась надежда. Просто здорово. Найден совершенный способ спуска на воду! Спокойно, не сломай шею! Надо еще раз проверить и перепроверить на более серьезном уровне, приближенном к реальным условиям побега. Два мешка с кокосовыми орехами, прочно спаренные между собой. Сверху семьдесят килограммов груза. Это могут быть два или три камня. Обо всем я рассказываю Чану, моему приятелю из Пуло-Кондора. Он слушает мои объяснения, навострив уши.
– Хорошо, Папийон. Мне кажется, ты нашел способ. Я помогу проверить. Надо дождаться большого прилива. Восемь метров. Скоро наступит равноденствие.
Мы с Чаном решили воспользоваться приливом весеннего равноденствия, чтобы забросить два мешка с орехами и тремя камнями в мою замечательную седьмую волну.
– Как зовут девочку, которую ты плавал спасать на Сен-Жозеф?
– Лизетта.
– Назовем волну Лизетта, она тебя унесет отсюда. Так?
– Так.
Приближение «Лизетты» сопровождалось таким шипением и шумом, какой издает скорый поезд, прибывающий на станцию. Волна зародилась примерно в двухстах пятидесяти метрах от берега, она надвигалась, словно отвесный утес, увеличивалась в размерах с каждым мгновением. Зрелище было поистине впечатляющим. Удар оказался настолько сильным, что нас с Чаном сбило с ног, а мешки сами собой полетели в кипящую бездну. В последнюю долю секунды мы сообразили, что нам на скале не удержаться, и мы тут же, как по команде, из неудобного лежачего положения отпрянули назад. Это нас спасло: со скалы не смыло, но окатило с ног до головы. Опыт мы проводили в десять часов утра. Никакая опасность нам не угрожала, поскольку трое багров были заняты приемкой продуктов на другом конце острова. Мешки благополучно вынесло в море: мы их ясно увидели вдали от берега. Удалось ли им проскочить то место, где зарождаются волны? У нас нет точного ориентира, чтобы знать, где начинается безопасный водораздел. Шесть волн, последовавших за «Лизеттой», вернулись ни с чем. Значит, не зацепили. Вот снова катится «Лизетта», врывается в скалы, но и она ничего с собой не принесла. Должно быть, мешки уже оказались по другую сторону, там, где волны не имеют над ними никакой власти.
Чтобы увидеть их еще раз, спешим к скамье Дрейфуса, и, к нашей радости, это удается: наши мешки четыре раза промелькнули перед нами далеко-далеко в дикой пляске на гребнях волн, которые понесли их не к Дьяволу, а прочь от него, на запад. Несомненно, опыт удался. Значит, скоро я отправлюсь на спине «Лизетты» в захватывающее путешествие.
– Вон она, посмотри! Первая, вторая, третья, четвертая, пятая, шестая… «Лизетта»!
Море всегда неспокойно у скамьи Дрейфуса, сегодня же оно явно не в духе. «Лизетта» надвигается с характерным для нее шумом, но мне кажется, что сейчас она больше, чем обычно. И воды гораздо больше у основания. Вся эта огромная масса точнее и сильнее обычного бьет по скалам. А когда волна разбивается вдребезги, она оглушает больше прежнего.
– И ты говоришь, что нам придется здесь нырнуть? Ну и местечко ты выбрал, приятель. Ну нет! Мне не подходит. Конечно, я хочу бежать, но не такой же ценой. Это явное самоубийство!
Я представил «Лизетту» Сильвену, и она произвела на него неизгладимое впечатление. Он уже три дня обретается на Дьяволе, и, разумеется, я предложил ему бежать вместе. Каждый на своем плоту. Если он примет мое предложение, у меня будет надежный товарищ на материке, чтобы продолжить побег. В буше одному совсем не весело.
– Не пугайся раньше времени. Конечно, эта идея кого хочешь приведет в изумление. Но только эта волна способна отнести достаточно далеко от берега, а у следующих за ней волн нет такой силы, чтобы выбросить плот на скалы.
– Не волнуйся, – вступил в разговор Чан, – мы проверяли. Как твоя поплыть – уже Дьявол не вернуться. И Руаяль тоже.
Потребовалась неделя, чтобы убедить Сильвена. Крепкий парень, одни мускулы, рост метр восемьдесят, сложен пропорционально – настоящий атлет.
– Ну хорошо. Допустим, нас отнесет далеко. Но сколько же пройдет времени, прежде чем нас прибьет к материку?
– Откровенно говоря, Сильвен, не знаю. Чуть больше, чуть меньше – все будет зависеть от погоды. Ветер большой роли не играет, поскольку мы почти распластаемся на воде. А при плохой погоде волны будут выше и нас быстрее пригонит к бушу. Через семь, восемь, максимум десять приливов прибьемся к берегу. С учетом состояния воды между приливами и отливами потребуется от сорока восьми до шестидесяти часов.
