– Теперь постепенно отпускай ремень, хватайся за мои руки и лезь вверх. Я тебя удержу.
Фрэнк не был уверен, что выполнит обещание. И все же, когда Пьеро отпустил кожаное кольцо и шея Фрэнка освободилась, ему показалось, будто его мокрую от пота спину окатили холодной водой. Но он тут же почувствовал, как Пьеро лихорадочно вцепился в его руки. Потихоньку, сантиметр за сантиметром, беспорядочно хватаясь за его одежду, мальчик подтягивался вверх. Фрэнк удивился, что у Пьеро еще нашлось столько сил. Инстинкт самосохранения – удивительный союзник, иногда он становится чем-то вроде естественного допинга. Фрэнк понадеялся, что эта сила не подведет его, не откажет внезапно именно сейчас, когда спасение уже рядом.
Как только Пьеро оказался совсем близко, Фрэнк схватил его за пояс брюк и подтолкнул наверх, к стволу. Глаза его заливал пот, стекавший по лицу в неестественном, обратном направлении. Он ничего не видел, только ощущал торопливые движения Пьеро, взбиравшегося по его туловищу, которое теперь превратилось в один сплошной комок боли.
– Добрался?
Пьеро не ответил, но Фрэнк внезапно почувствовал колоссальное облегчение. Он опустил голову, коснувшись ею влажной и теплой земли и скорее догадался, чем увидел, как кожаное кольцо скатилось с его шеи и отправилось вдогонку за пистолетом. Он отвернулся, чтобы не вдыхать пыль вместе с таким необходимым его легким воздухом, который он жадно и торопливо глотал широко открытым ртом.
Давление в висках стало нестерпимым. Фрэнк услышал голос, прозвучавший откуда-то сверху, из-за спины, голос, донесшийся, казалось, совсем издалека. Погружаясь в какое-то оцепенение, он все же подумал, что голос этот ему знаком.
– Молодец, Пьеро. Держись за кусты и иди сюда, ко мне. Спокойно. Теперь все в порядке.
Фрэнк ощутил легкий толчок, передавшийся его подвешенному телу, и услышал новый стон дерева, когда Пьеро оторвался от ствола. Он подумал, что высохшее дерево, освободившись от тяжести, тоже почувствовало, словно живое существо, огромное облегчение.
Он сказал себе, что это еще не все. Ему необходимо одолеть странное оцепенение, сковавшее тело и мозг, едва он понял, что Пьеро спасен. И хотя Фрэнк не находил в себе ни малейших остатков сил, он понимал, что нельзя сдаваться. Если еще хоть на секунду он останется во власти этого странного оцепенения, то уже никогда больше не поднимется и не ухватится за дерево.
Он подумал о Елене, ожидавшей его в аэропорту. Представил печаль в ее серых глазах, печаль, которую он хотел и мог стереть. Представил, как занес над ней свою руку, словно зверь – когтистую лапу, Натан Паркер.
Злость и ненависть пришли ему на помощь. Фрэнк стиснул зубы и собрал последние силы, какие оставались у него, прежде чем отлететь и раствориться в воздухе, словно дым из фабричной трубы. Сделав еще одно неимоверное усилие, преодолевая страшную слабость и, помогая себе руками, он постарался подняться. Мышцы живота, до сих пор почти не задействованные, тотчас напомнили ему, какой болью чревато излишнее усилие.
Фрэнк наблюдал, как высохшее дерево медленно приближается к нему, словно мираж. Очередной, неизвестно какой по счету скрип напомнил, что, подобно миражу, дерево может в любое мгновение исчезнуть. Он заставил себя подниматься медленно, без резких движений, чтобы не повредить эту ненадежную опору.
Наконец он ухватился за ствол обеими руками и каким-то чудом ему удалось сесть. От сильного притока крови, которая хлынула теперь в нормальном направлении, закружилась голова. Он закрыл глаза в ожидании, пока головокружение пройдет, надеясь, что его легкие, похожие на высохшие губки, все-таки вберут в себя спасительный воздух, который он жадно глотал.
Он сидел, закрыв глаза, держась за ствол и прижавшись щекой к его шершавой коре, пока не почувствовал, что к нему вернулись хоть какие-то силы.
Открыв наконец глаза, Фрэнк увидел в нескольких метрах от себя Пьеро. Тот стоял рядом с Жан-Лу, обеими руками обхватив его за пояс, как будто только что пережитый страх полететь вниз все еще заставлял его крепко держаться за что-то или за кого-то, дабы поверить, что он спасен.
Жан-Лу обнимал его левой рукой за плечо. Правой он сжимал окровавленный нож. На какой-то миг Фрэнк испугался, что он использует мальчика как щит, возьмет его в заложники, станет угрожать, приставив нож к горлу. Фрэнк отогнал эту мысль. Нет, не может такого быть после того, как Жан-Лу отказался бежать, лишь бы прийти на помощь Пьеро. Фрэнк вспомнил Райана Мосса. И тут же понял, что судьба капитана его нисколько не волнует.
Краем глаза Фрэнк уловил какое-то движение наверху и невольно посмотрел туда. У дорожного ограждения собралось немало народу, наверное, люди вышли из машин, обратив внимание на крики Пьеро или, еще проще: туристы, остановившиеся полюбоваться панорамой, наблюдали за спасением мальчика. Жан-Лу тоже посмотрел наверх и тоже увидел метрах в сорока над головой людей и машины. Его плечи, похоже, поникли, словно на них легла какая-то невидимая тяжесть.
Фрэнк поднялся, держась за дерево, и двинулся в обратный путь. Он попрощался с безжизненным стволом, поблагодарив его, как верного друга, который помог выбраться из беды в трудный момент. Его руки снова ощутили живую зелень кустарника, держась за который он спешил снова ступить на твердую, спасительную землю.
Перед ним стояли Жан-Лу и Пьеро. Фрэнк увидел, как сверкнули устремленные на него зеленые глаза Жан-Лу. Он чувствовал себя совершенно обессиленным и подумал, что ему ни за что не выдержать нового поединка – нет сил. Кроме того, он видел, на что способен Жан-Лу, когда боролся с Моссом.
Наверное, Жан-Лу понял, о чем он думает, – и улыбнулся. В этой простой улыбке, осветившей вдруг его усталое лицо, читалась вся его жизнь, беспрестанные метания от света к мраку, от огня к холоду, от сознания к безумию и вечный выбор – кем быть. Выбор между некто или никто.
Улыбка Жан-Лу угасла. Его голос прозвучал так же завораживающе, как в эфире, спокойно и доброжелательно.
– Успокойся, агент Оттобре. Не бойся. Я в силах прочесть слово «конец».
Фрэнк наклонился и поднял с земли мобильник. Набирая номер Морелли, он подумал о всей абсурдности ситуации. Он стоял тут, безоружный, целиком и полностью во власти человека, который мог стереть его в порошок одной левой, но решил не делать этого.
Голос Морелли зазвучал в трубке.
– Алло.
Фрэнк обессилено произнес:
– Клод, это я, Фрэнк.
– Где ты, что с тобой?
Ответ стоил Фрэнку невероятных усилий.
– Приезжай быстрее к дому Жан-Лу. Я взял его.
Он не стал слушать изумленных возгласов инспектора. Он не видел, как Пьеро опустил голову и еще крепче обнял своего друга, услышав последние слова. Опуская мобильник, Фрэнк только смотрел на руку Жан-Лу – она медленно разжалась и выронила на землю окровавленный нож.
Машина с номерным знаком Службы безопасности Монте-Карло перешла на правую полосу и на сумасшедшей скорости вылетела на развязку автострады, спускавшейся к Ницце. Фрэнк сказал Ксавье, что речь идет о жизни или смерти, и агент понял его слова буквально. Несмотря на орущую сирену, он отчетливо слышал, как визжали шины, когда центробежная сила прижимала их на повороте к самому краю дороги. У развязки, где велись дорожные работы, Фрэнк подумал, что хоть он едет и на полицейской машине, это не отменяет законов физики, и Ксавье при всем своем таланте на этот раз не удержит машину: они кубарем полетят под откос в заросшее травой и кустарником русло реки Вар, впадающей в море.
Но любимый пилот снова восхитил его. Решительный поворот руля – и машина вылетела на противоположную сторону дороги, а затем столь же уверенно вернулась на свою.
Фрэнк увидел, как облегченно расслабился Морелли, когда понял, что остался жив. Промчавшись по короткой финишной прямой, Ксавье сбавил скорость и выключил сирену у второго терминала, в зоне выгрузки багажа и высадки пассажиров, где разрешалось находиться ровно столько, сколько требовалось для этого, отчего она и получила название Kiss and Fly.
Фрэнк улыбнулся про себя: Kiss and Fly – поцелуй и улетай.
Он сомневался, что Паркер поцелует его перед отлетом.
Дальше они свернули налево, к зоне забронированного доступа, где у шлагбаума стояли охранники аэропорта «Лазурный берег». Увидев полицейские значки, они подняли шлагбаум, и вскоре машина мягко затормозила у терминала международных линий.
Морелли повернулся к водителю.
– Если на обратном пути будешь так же вести машину, обещаю, что пересядешь на газонокосилку. Фирмы, обслуживающие сады и парки, охотно берут на работу бывших полицейских…
Фрэнк улыбнулся и, дотянувшись с заднего сиденья, похлопал в знак солидарности агента по плечу.
– Не беспокойся, чемпион. Морелли лает, но не кусает.
