Опять Ясир Арафат — на пресс-конференции в Бейруте. Он с горечью обвиняет Англию и Штаты в том, что они помогают Израилю совершать налеты на партизан: «Когда мы отомстим, возмездие наше будет суровым», — говорит Арафат, и в глазах его, будто две луны, отражаются юпитеры. Изъявление поддержки со стороны полковника Каддафи, этого наполеончика, неизменного союзника и кормильца ООП: «Соединенные Штаты заслужили звонкую пощечину». И еще: «Господь, прокляни Америку».
— Мерзавцы, — произнес мужчина в бейсбольной куртке, сидевший рядом с Лэндером. — Шайка мерзавцев.
Лэндер громко расхохотался. Несколько выпивох повернулись к нему.
— Тебе смешно, парень?
— Нет. Уверяю вас, сэр, это вовсе не смешно. Мерзавец вы. — Лэндер положил на стойку деньги и вышел вон. Человек что-то кричал ему вслед.
Лэндер не знал ни одного араба. Он начал читать статьи об американских арабах, сочувствующих палестинцам, но посещение одного из митингов в Бруклине убедило его, что эти люди слишком прямолинейны, чтобы полагаться на них. Они обсуждали такие понятия, как «справедливость» и «права личности», призывая друг дружку писать петиции конгрессменам. Начни он выискивать тут боевиков, и к нему очень скоро подойдет полицейский в штатском платье, с прикрепленной к ляжке рацией.
Манхэттенские демонстрации палестинцев были ничуть не лучше. И возле зданий ООН, и на Юнион-Сквер Лэндер видел неполных два десятка арабских подростков, тонувших в море евреев.
Нет, ему нужен опытный и жадный жулик с хорошими связями на Ближнем Востоке. Такого он и отыскал. Имя Бенджамина Музи Лэндер узнал от знакомого летчика, привозившего с Ближнего Востока весьма любопытные пакетики, запрятанные среди бритвенных принадлежностей. Получателем их был Музи.
Контора его, расположенная на задах какого-то старого склада на Седгуик-стрит, выглядела мрачно. Лэндера провел в кабинет здоровенный смердящий грек. Его лысина поблескивала в тусклом свете лампочки, когда они пробирались через лабиринт ящиков.
Но дверь кабинета явно стоила недешево. Стальная, с двумя засовами и замками Фокса. Щель для почты находилась на уровне живота и запиралась изнутри металлической заслонкой.
Музи был тучен. Он с кряхтением снял со стула кипу накладных и жестом пригласил Лэндера сесть.
— Могу я предложить вам что-нибудь освежающее?
— Нет.
Музи прикончил бутылку минеральной воды «перье» и вытащил из ящика со льдом новую. Бросив в воду две пилюли аспирина, он сделал большой глоток.
— Вы сказали по телефону, что желаете говорить со мной чрезвычайно доверительно. Поскольку вы не назвались, я хочу знать, станете ли вы возражать, если я буду называть вас Хопкинсом?
— Отнюдь.
— Превосходно. Мистер Хопкинс, когда люди употребляют слово «доверительно», они обычно имеют в виду то или иное нарушение закона. Если и в данном случае речь идет об этом, я не буду вести с вами никаких дел. Вы меня понимаете?
Лэндер вытащил из кармана стопку купюр и положил ее на стол. Музи не притронулся к деньгам, даже не взглянул на них. Лэндер взял пачку и двинулся к двери.
— Минутку, мистер Хопкинс. — Музи взмахнул рукой.
Грек тотчас шагнул вперед и дотошно обыскал Лэндера. Взглянув на Музи, грек отрицательно покачал головой.
— Садитесь, пожалуйста. Спасибо, Салоп. Подожди снаружи.
Верзила вышел и прикрыл дверь.
— Салоп — гнусное имя, — заметил Лэндер.
— Да, только он этого не знает, — отвечал Музи, промокая физиономию носовым платком. Затем он подпер пальцами подбородок и выжидающе умолк.
— Как я понял, вы — человек, пользующийся влиянием во многих сферах, — начал Лэндер.
— Определенно.
— Может быть, посоветуете...
— Вы ошибаетесь, мистер Хопкинс. Имея дело с арабами, вовсе не обязательно без конца вращаться в арабских кругах, особенно с тех пор, как американцам стало недоставать коварства, чтобы придать такому общению пикантность. Этот кабинет не прослушивается. У вас тоже нет «жучка». Говорите, чего вы хотите.
— Я хочу, чтобы командиру разведки ООП передали письмо.
— А кто он, этот командир?
— Не знаю. Это вы можете выяснить. Говорят, в Бейруте вам доступно почти все. Письмо будет несколько раз запечатано хитрыми способами и должно попасть к адресату невскрытым.
— Да, надо полагать... — Музи прикрыл глаза, будто черепаха.
— Думаете, в письме будет бомба? — спросил Лэндер. — Нет, не будет. Я могу положить содержимое в конверт у вас на глазах, если вы станете следить за мной с расстояния не менее десяти футов. Вы сами заклеите конверт, потом я запечатаю его по-своему.
— Я имею дело с людьми, которых интересуют деньги. Те, кто лезет в политику, часто не платят по счетам или могут по глупости прикончить вас. Не думаю, чтобы...
— Две тысячи долларов — сейчас. Еще две — когда письмо благополучно попадет по назначению, — Лэндер опять положил деньги на стол. — И еще одно: я бы посоветовал вам открыть номерной банковский счет в Гааге.
— С какой целью?
— Чтобы положить на него побольше ливийских денег, если вы решите удалиться от дел.
Повисло долгое молчание. Наконец Лэндер нарушил его:
— Поймите, письмо с первого раза должно попасть по прямому назначению. Его нельзя пускать кружным путем.
— Я не знаю, чего вы хотите, и поэтому действую вслепую. Конечно, я могу навести кое-какие справки, но в таком деле даже это опасно. Вам известно, что ООП разбита на ячейки и никого к себе не подпускает.
— Передайте письмо в «Черный Сентябрь», — сказал Лэндер.
— Только не за четыре тысячи.
— Сколько же?
— Наведение справок — дело трудное и дорогостоящее, и даже в случае удачи нельзя наверняка...
— Сколько?
— За восемь тысяч, выплаченных немедленно, я сделаю все, что в моих силах.
— Четыре тысячи сейчас, четыре — потом.
— Восемь тысяч, и немедленно, мистер Хопкинс. Потом я вас не знаю. И вы больше никогда не придете сюда.
— Ну хорошо.
— Через неделю я намерен съездить в Бейрут. Письмо передадите мне перед самым отъездом. Можете принести его сюда вечером седьмого числа. Запечатаете в моем присутствии. Поверьте, я не собираюсь читать его.
В письме Лэндер давал свои подлинные имя и адрес и сообщал, что может оказать огромную помощь делу палестинцев. Он просил о встрече с представителем «Черного Сентября» в любой точке Западного полушария и прилагал чек на 1500 долларов на покрытие расходов.
Музи принял письмо и 8000 долларов с почти торжественной серьезностью. Его отличала верность данному делу, в том случае, если другая сторона соглашалась на запрошенную им цену.
Через неделю Лэндер получил открытку из Бейрута. На ней не было никакой подписи. Интересно, подумал Лэндер, может, Музи сам вскрыл письмо и таким образом узнал имя и адрес?
Прошло три недели. Лэндеру четырежды пришлось уезжать из Лэйкхерста. За последнюю неделю он дважды чувствовал слежку на пути от дома к аэродрому, но сказать что-либо наверняка было невозможно. В четверг 15 августа он совершал ночной рекламный полет над Атлантик-Сити. На огромных щитах, прикрепленных к дирижаблю, вспыхивала компьютерная реклама.
Когда Лэндер приземлился в Лейкхерсте и забрался в машину, он заметил засунутый за «дворник» клочок бумаги. Он ожидал увидеть рекламный листок и поэтому вылез из машины злой. Включив свет в салоне, он принялся изучать бумажку. Это был абонемент на посещение бассейна Макси возле Лэйкхерста. На оборотной стороне было написано: «Завтра в три часа дня. Если согласны, мигните фарами».
Лэндер оглядел темную стоянку. Никого не видно. Мигнув фарами, он покатил домой.
В Нью-Джерси много частных бассейнов, хорошо ухоженных и весьма дорогих, в которых оказывают самые разнообразные услуги. У Макси преобладала еврейская клиентура, однако, в отличие от других владельцев, он пускал к себе нескольких негров и пуэрториканцев, если не знал, что это за люди. Лэндер приехал без четверти три и переоделся в плавки в шлакоблочной кабинке, пол которой был покрыт лужицами воды. Солнце, резкий запах хлорки и шумливые дети — все это напомнило ему о трех временах, когда он с Маргарет и дочерьми приезжал купаться в офицерский клуб. После заплыва — бокал вина. Маргарет держит фужер за ножку сморщенными от воды пальцами, смеется и отбрасывает назад мокрые волосы, зная, что за ней наблюдают молоденькие лейтенанты.
Сейчас Лэндер чувствовал себя очень одиноко. Выходя из кабинки на прогретый бетон, он остро осознавал, насколько бледна его кожа и как изуродована рука. Все ценные вещи он сложил в проволочную корзину и сдал смотрителю, а пластмассовый номерок сунул в кармашек плавок. Бассейн имел неестественно синий цвет, а от солнечных бликов на воде резало глаза.
Бассейн как место встречи имеет массу преимуществ, думал Лэндер. Пушку или магнитофон сюда не протащишь, отпечатки пальцев тайком не снимешь.
