Именно Эмма Рэнсом сорвала операцию в Швейцарии, что чуть было не привело к краху «Дивизии». В списке особо опасных лиц, составленном Коннором, она шла под номером один. «Дивизии» не суждено возродиться, а Фрэнку Коннору — продвинуться, пока об этой дамочке не позаботятся.
— Как насчет телефона Рэнсома? — спросил он.
— Его мобильника? Номер есть у нас в картотеке, он зарегистрирован в «Водафоне».
«Водафон» — крупнейший оператор мобильной связи в Европе.
— У нас есть связи в их лондонском офисе?
— Сейчас уже нет.
Коннор едва сдержался, чтобы не выругаться. Он был ирландец, к тому же католик и, как и прежде, посещал мессу дважды в неделю. Вера его с годами ослабла, но он продолжал молиться с пылкостью новообращенного. Он полагал, что если делаешь ставку, то ее следует обеспечивать.
— Когда у Рэнсома обратный рейс?
— Через три дня.
— Три дня? Значит, один день у него свободный?
— В общем-то, да, но…
— Никаких «но». Она контактировала с ним. И хочет встретиться.
— Но зачем? — не сдавался Эрскин. — Она никогда не пошла бы на такой риск. Не в таком месте. И не сейчас. Особенно после того, что случилось в апреле в Италии. Она ведь понимает, что при въезде в страну мы сразу же его засечем. Она не станет так глупо рисковать.
— Может быть. Но может быть, и станет. — Коннор положил локти на стол и побаюкал в руках свой мясистый подбородок. Его налитые кровью карие глаза были устремлены за окно, и говорил он как бы себе самому, настраиваясь на предстоящую работу и словно забыв, что Эрскин находится рядом с ним в комнате. — В Риме у нас был шанс до нее добраться. Мы закинули наживку, уже стали наматывать леску, а потом все испортили. Теперь, слава богу, мы получили другую возможность. Она в Лондоне, приехала повидаться с мужем. Я это точно знаю. И на этот раз она от нас не уйдет.
Напоследок Коннор сделал два звонка. Сначала в офис на первом этаже Пентагона, где работали круглосуточно. Это было Управление тыла при Министерстве обороны.
— Мне нужен реактивный самолет.
— Извините, Фрэнк. Ничего не можем сделать. Вас больше нет в списке.
— Забудьте про список. Здесь особый случай. — Коннор зажал телефон подбородком, одновременно роясь в письменном столе в поисках паспорта. Канадский. Австралийский. Бельгийский. Наконец он выгреб намибийский паспорт на его рабочий псевдоним Стэндиш и проверил, не просрочены ли визы. — Итак?
— Речь идет о ней?
— В один конец до Лондона. — Коннор продолжал, словно не слыша вопроса: — У вас наверняка есть резервный «Лир» для министра обороны. Сегодня он никуда не собирается. Саудовцы будут настаивать на срочном совещании сегодня утром. Им очень нужны «F-22».
— Как, черт возьми, вы узнали?
— Он должен быть заправлен и готов через час.
— Фрэнк, вы мне доставляете очень много хлопот.
Коннор прекратил рыться в столе и встал.
— Не заставляйте меня поднимать этот вопрос, — сказал он тем же спокойным голосом. — Напоминать о долгах так неловко.
Молчание в трубке длилось секунд десять.
— Я не могу предоставить вам самолет босса, но в аэропорту Даллеса стоит резервный «Сайтейшн», уже заправленный и с командой на борту. Единственная сложность — он входит в список слежения Федерального авиационного агентства США. Радар будет все время следить за вами. Это не вызовет проблем?
Коннор обдумывал сказанное несколько минут.
— Нет, — сказал он, отбрасывая намибийский паспорт и доставая американский, единственный с его подлинной фамилией. — С этим никаких проблем не возникнет.
— И вот еще что, Фрэнк…
— Да?
— Я могу добавить в команду бортпроводника.
— В этом нет необходимости, — сказал Коннор, надевая пиджак. — Я полечу один.
Потом он позвонил по линии засекреченной связи на частный номер в Англии. Код зоны — 20, центр Лондона.
— Это я, — сказал он, когда сняли трубку.
— Здравствуйте, Фрэнк. По-прежнему раздаете извещения об увольнении?
— Пока прекратил. Я звоню, чтобы дать тебе шанс вернуться… если тебе это интересно.
— Конечно, сами знаете.
— У тебя что-то запланировано на сегодняшний вечер?
— Ничего, что нельзя было бы отменить.
— Хорошо. Надо бы посетить вечеринку с коктейлями. Отель «Дорчестер». В шесть вечера. Устраивается для кучки врачей, так что ты будешь там вполне на месте. Послушай внимательно, о чем там будут говорить.
День клонился к вечеру. В своем номере в отеле «Дорчестер» Джонатан Рэнсом изучал расписание конференции, полученное сразу же после регистрации. Прием с коктейлями должен был начаться в шесть вечера. Просьба соблюдать деловую форму одежды. Ему также вручили написанную от руки записку: «Доктор Рэнсом, я хотел бы встретиться, чтобы обсудить ваше выступление. Колин Блэкберн». Блэкберн был президентом Международной терапевтической ассоциации, и именно по его приглашению приехал Джонатан.
Он принял душ и побрился. Ванная представляла собой чертог из каррарского мрамора с зеркалами под потолок и шикарными туалетными принадлежностями на полках. У него было одно желание — поскорее оттуда выскочить.
Джонатан надел фланелевые брюки, классическую белую рубашку и немнущийся синий блейзер. Галстук он тоже надел, хотя и неохотно, и даже потратил несколько лишних секунд, чтобы как следует завязать узел. Глядя на незнакомца в зеркале, он с приятным удивлением убедился, что результат не так уж плох. Кто-то, возможно, даже примет его за доктора.
Из объявления, вывешенного в холле гостиницы, следовало, что коктейль-прием проводится в танцевальном зале «Атенеум». Стрелка показывала, как туда пройти. Напротив входа за столом сидела женщина, раздающая именные бирки. Они были разложены в алфавитном порядке, но Джонатан свою найти не сумел, в чем и признался женщине, назвав свою фамилию.
— Один из наших докладчиков! — воскликнула женщина. — Ваши бирки в особом месте. Подождите минутку.
Откуда-то возник долговязый мужчина с седыми волнистыми волосами и пристроился сбоку от Джонатана:
— Казалось бы, с таким количеством высоких ученых степеней организаторы могли бы все устроить и получше.
— Обычно бывает наоборот, — сказал Джонатан. — Слишком много начальников, знаете, у семи нянек…
— Вы Рэнсом? — поинтересовался незнакомец.
— А разве мы знакомы? — настороженно спросил Джонатан.
— Нет, но я узнал вас по программе. — Человек извлек брошюру из пиджака и открыл.
Джонатан увидел свою фотографию. Она была снята на паспорт четыре года назад в амстердамском фотоателье. Джонатан недоумевал, откуда они ее откопали. Он не помнил, чтобы отправлял ее организаторам.
— Меня зовут Блэкберн, — представился пожилой человек.
— А-а, доктор Блэкберн! Рад с вами познакомиться.
Они обменялись рукопожатием.
— Хорошо долетели?
Блэкберну было около шестидесяти, у него были темные глаза, пристальный взгляд и манеры делового человека. Джонатану он сразу понравился.
— Не поверите, даже быстрее, чем по расписанию, — ответил Джонатан. — Сейчас на такое трудно рассчитывать.
— Отель вас устраивает?
— Более чем. Вам не надо было идти на такие расходы. Одна ванная чего стоит…
— Похожа на публичный дом в Риме. Между нами: она отвечает вкусам моей жены. В моем доме вы бы долго не продержались.
Тут как раз появилась женщина с биркой Джонатана, которую пристегнула ему к блейзеру. Все прочие имена были напечатаны на бумаге размером три на пять и вставлены в прозрачный пластик. Его же бирка оказалась раза в полтора больше, к тому же украшена синей ленточкой.
— Ее надо носить не снимая, — проинструктировала его женщина. — Некоторые члены нашей ассоциации с трудом запоминают фамилии.
— Спасибо.
Джонатан с ужасом взглянул на свою грудь: бирка как у призового борова на ярмарке. Он повернулся, чтобы поговорить с Блэкберном, но пожилой джентльмен уже растворился в толпе.
Зал заполнялся. Джонатан отметил, что мужчин и женщин присутствует примерно поровну, большинство в сопровождении своих жен или мужей. Все были разодеты в пух и прах: женщины — в платья для коктейлей, мужчины — в вечерние костюмы. Он направился к бару и заказал «Стеллу».
— Спасибо, бокала не нужно.
Пиво оказалось холодным как лед, именно такое он и любил. Он быстро опорожнил полбутылки. Из уголка рта вытекла струйка, и он вытер ее рукавом.
— На свете существует такая вещь, как салфетка, — раздался над его плечом сварливый голос, принадлежавший, по-видимому, чистопородному англичанину.
— Прощу прощения, я… — Джонатан обернулся и увидел приятного круглолицего человека с вьющимися каштановыми волосами и веселыми голубыми глазами. — Джейми, какой сюрприз!
