– Да, но преследователям мог понадобиться именно Ся Бо, а не его рукопись. – Джозефу не хотелось признавать, что он, возможно, подвергает себя реальной опасности из-за Самоучителя. – Они, если таковые есть, могли о ней вообще ничего не знать.
– Может и так, но я слышу, что ты и сам не очень-то веришь в это. – Горько усмехнулся Кроуз-старший. – И по-моему, будет правильно, если тебя не покинет настороженность и ожидание худшего. Зачем гоняться за Ся Бо, который, в общем-то, насколько мне известно, ни от кого никогда не скрывался, если можно заполучить целиком его Тайну, а значит, его способность выигрывать везде и всегда?
Да, прочь иллюзии, подумал Джозеф Кроуз. Отец прав! Я бы и сам гонялся за Самоучителем, знай я о его существовании. Дело тут совсем не в Ся Бо. Что лучше: попытаться сделать из Ласкера своего раба или научиться играть в шахматы как он? Именно, именно Ся Бо прятал от кого-то Самоучитель Игры.
Кроуз-старший и Кроуз-младший ужинали при свечах молча местными гигантскими устрицами, запивая их лёгким белым вином. Только в самом конце ужина, тщательно отирая свои, с просинью, губы салфеткой, Эдвард Кроуз спросил сына, что тот намерен делать дальше. И молодой инспектор рассказал ему о планах насчёт китайской переводчицы, работавшей в полицейском управлении.
– Ляо? Я знаю эту девчонку, – вспомнил Кроуз-старший. – Будь осторожен, она совсем даже не глупа, как ты думаешь. Поэтому действуй предельно аккуратно, в рамках служебного расследования. Самоучитель – это вещественное доказательство, которое может пролить свет на причину исчезновения Ся Бо. Да, и не вздумай запугивать девчонку! Найди к ней подход, я думаю, ты сумеешь.
– Да, отец, я так и поступлю.
Пожелав Кроузу-старшему спокойной ночи, Джозеф отправился к себе в комнату, где ещё долго лежал на своей жёсткой тахте, глядя в потолок и размышляя о случившемся. Ощущение опасности вперемешку со сладкими грёзами о постижении тайны Игры – вот, что ещё долго не давало ему заснуть.
На следующее утро Кроуз в возбуждённом состоянии вышел из дома на службу, прихватив с собой загадочную тетрадь. По дороге он зашёл в лавку знакомого старьёвщика и купил у него недорогой, но изящный веер для Ляо. Преодолев пешком пару кварталов, молодой офицер оказался в здании главного управления Британской Колониальной полиции Гонконга.
Его рабочее место располагалось на втором этаже величественного особняка, построенного в молодые годы Королевы Виктории. Комната переводчиков находилась этажом выше. Джозеф Кроуз решил сразу подняться туда.
Переводчикам не выдавали формы, они работали по найму, поэтому Ляо сидела за столом у окна в простой традиционной китайской одежде, волосы девушки были заплетены в небольшую косу, а на голове красовалась старинная ажурная диадема в виде двух змей, пожирающих хвосты друг у друга. Когда офицер вошёл, девушка легко встала из-за стола и поклонилась.
– Здравствуй, Ляо, присядь – дружелюбно поприветствовал её Кроуз.
– Да, господин офицер, – она по-прежнему не поднимала глаз.
– Ляо, – начал он, зашагав по комнате, – ты уже 3 года работаешь в управлении полиции, и за это время к тебе не было никаких нареканий. Ты честно и ответственно выполняешь свои обязанности. И это весьма похвально. Я хочу тебе сообщить, что намерен ходатайствовать к начальству о твоём материальном поощрении…
– Сэр, я недостойна…
– Подожди, не перебивай. Ты, несомненно, заслуживаешь этого. Что касается меня лично, то я хотел вручить тебе небольшой подарок, вот, – он достал из кармана веер и демонстративно раскрыл его перед Ляо.
Эффект превзошёл все ожидания, девушка просияла, и, сложив миниатюрные ручки на груди, издала неопределённый звук восхищения. Кроуз улыбался, играя бровями.
– Держи, – он протянул переводчице веер.
– Я так вам благодарна, сэр. Это просто восхитительно, если бы Вы знали…
– Не стоит благодарности. Послушай, Ляо, – тон Кроуза стал деловым, – у меня есть к тебе одна маленькая личная просьба.
Китаянка выразила на лице готовность.
– Видишь ли, в руки полиции попал один странный документ, точнее, вещественное свидетельство. Этот документ, – полицейский поперхнулся и откашлялся, – это свидетельство не должно подлежать огласке. Ты меня понимаешь?
– Да, да, конечно!
– Это рукопись, написанная китайскими иероглифами. Я прошу тебя перевести её, и о содержании этой рукописи, повторю, никто ничего не должен знать, даже в нашем полицейском управлении, – инспектор выразительно посмотрел на китаянку.
– Я всё поняла, господин офицер, я с радостью выполню эту работу! – Ляо даже шагнула ему навстречу.
– Это то, о чём я тебе только что говорил, – он положил на её стол тетрадь Ся-Бо.
– Можно взглянуть? – она нерешительно потянулась к старой бухгалтерской книге.
– Разумеется, – Кроуз опять заходил по комнате, заложив руки за спину.
Пару минут Ляо пробегала страницы глазами, а он искоса наблюдал за ней. Её лицо постепенно менялось, и это зародило в нём тревогу.
– Ну, что скажешь? – даже стальные нервы полицейского не могли долго скрывать нетерпения.
– Сэр, боюсь, что я вам не смогу помочь…
– ???
– Я хотела сказать, что я не смогу перевести эту рукопись полностью, – в её голосе звучало почти отчаяние.
– Но почему? Я не сомневаюсь в твоей…
– Выслушайте меня, пожалуйста! – глаза переводчицы увлажнились.
– Слушаю, говори.
– Сэр, эта рукопись не простая. Она шифровальная!
– Зашифрованная? – переспросил инспектор.
– Да, именно, зашифрованная, – поправилась Ляо, – понимаете, у нас, у китайцев не один, а, как минимум, два письменных языка. Один язык очень древний – вэньянь. На нём были написаны древнейшие книги нашей литературы «Шуцзин» и «Шицзин». Но на сегодняшний день исконные термины этого языка практически не имеют аналогов в современном письменном китайском языке путунхуа, возникшим на основе языка байхуа, а не на основе вэньянь, который, к тому же, теперь совсем не воспринимается на слух. Так вот, сэр, в рукописи фразы перемешаны. Некоторые относятся к древнейшему письменному языку, а некоторые к языку современному. Автор зачем-то смешал вэньянь, байхуа и путунхуа. Наверное, он умышленно хотел запутать того, кто попытается понять смысл текста. Так как при переводе общий смысл фраз неизбежно будет получаться расплывальчатым.
– Расплывчатым, – поправил девушку Кроуз.
А она и вправду не так глупа, как я думал… Ну, Ся-Бо! Мне следовало сразу догадаться, что всё будет непросто, что этот хитрый замухрышка выкинет нечто подобное. Что же делать? Если я буду искать для перевода специалиста по всей этой китайской грамоте, содержимое рукописи, вне всяких сомнений, получит широкую огласку, к тому же, все быстро догадаются, кому она принадлежит.
– Ляо, меня… нас, полицию интересуют не столько подробности, сколько общий смысл данного вещественного свидетельства. К тому же, соображения секретности не позволяют нам… Мне важно знать, сможешь ли ты перевести этот текст хотя бы в общих чертах? – теперь уже откровенные нотки отчаяния невольно просквозили в голосе Кроуза.
– Сэр, я сделаю для управления полиции всё, что в моих силах, но повторяю, если бы текст был разбит просто на разноязыкие фрагменты, то, по крайней мере, те из них, что написаны на байхуа и путунхуа, я смогла бы довольно точно перевести. Но почти каждая смысловая фраза в данной рукописи выражена одновременно на 3-х языках! – девушка с отчаянной мольбой смотрела на Кроуза.
– Ляо, не волнуйся, – он успокаивал не столько её, сколько себя, – мы не требуем от тебя сверхъестественного. Сделай то, что в твоих силах. Общий смысл, в общих чертах.
С этими словами, в растерянной задумчивости и поднятым вверх пальцем Джозеф Кроуз вышел в коридор. Ляо стояла у окна и с грустью смотрела на изящный веер.
«Ничего, ничего, – продолжал утешать себя Кроуз – девчонка обязательно что-нибудь выжмет из этой тетради, об остальном можно догадаться и самому, не такие дела распутывали. Сейчас главное, чтобы не объявился Ся-Бо!» С этими мыслями он спустился к себе на второй этаж.
– Умоляю тебя, Рич, только не «Английское начало», там почти невозможно использовать преимущества темпа белых, да к тому же, в миттельшпиле сложные размены, в которых ты, скорее всего, останешься без пешки.
Седовласый господин весело посмеивался над своим новым молодым приятелем.
– Мистер Кроуз, вы всё-таки, наверное, гроссмейстер, просто скрываете это от меня, – отшучивался корреспондент.
– Ну, во-первых, ты, как журналист, должен бы знать всех гроссмейстеров, их не так уж много. А, во-вторых, всё дело в том, что я играю, чтобы выиграть, зная свои сильные и слабые стороны, а ты всё время пытаешься всего лишь не проиграть мне. Чувствуешь разницу?
– Да, чёрт возьми, вы правы! – Ричард только сейчас со всей ясностью понял, что подсознательно во всех сыгранных партиях приписывал себе роль второго номера, действующего от обороны.
