Он закрыл папку и положил ее в портфель. Потом Беннет взял со столика свой стакан с мартини, отпил приличный глоток, пристально взглянул на сенатора и снова спросил его:
– Так что же, Джим, все-таки происходит?
Сенатор поднялся с кресла, повернулся спиной к камину и сверху вниз взглянул на старого друга.
– Не спрашивай меня, Кертис. Еще не время. Когда наступит подходящий момент, я сам тебе расскажу все, что знаю.
Большой начальник из ФБР вздохнул.
– Джим, я тебе выложил всю эту информацию, во-первых, учитывая то положение, которое ты занимаешь, и во-вторых, потому что мы с тобой старые приятели. Я даже согласовал этот вопрос с директором, хотя это и было немного рискованно. Тем не менее он со мной согласился… Но, Джим, пойми, он ведь тоже мне вопросы задает. Что прикажешь ему отвечать?
Сенатор улыбнулся.
– Передай ему, что я очень ценю его отношение ко мне, и напомни об этом еще раз, когда в сенатской комиссии на голосование будет поставлен вопрос об очередном бюджете вашей службы.
Теперь улыбнулся Беннет.
– Будь по-твоему. Но мне-то, по-дружески, ты можешь хоть что-нибудь рассказать?
Сенатор покачал головой.
– Кертис, имей терпение. Я все тебе скажу, когда смогу.
Беннет тоже встал и протянул хозяину дома пустой стакан.
– Тогда по крайней мере налей мне еще мартини. Есть две вещи в твоей жизни, которые ты научился делать в совершенстве, – наливать мартини и крепко держать рот на замке.
Сенатор усмехнулся. Когда он смешивал мартини с виски и содовой для себя, Беннет спросил:
– Это ведь как-то связано с Хэрриот, я прав?
Сенатор взглянул на него, но ничего не ответил.
Беннет вздохнул.
– Джим, я прекрасно знаю, как ты ее любил и как много она значила в твоей жизни. Джордж Буш заявил, что Соединенные Штаты найдут способ призвать преступников к ответу. Но мы-то с тобой понимаем, что все это только благие пожелания. Кто бы ни подложил эту бомбу и как бы близко мы к ним ни подобрались, сделать что-то конкретное практически невозможно, пока они держат в Ливане американских заложников.
Сенатор молча передал Беннету стакан.
Беннет снова вздохнул.
– Тогда, Джим, мне остается только гадать. Я догадываюсь, что ты намерен действовать на собственный страх и риск. Надеюсь, что глупостей ты не совершишь.
– Ты считаешь меня глупцом?
Беннет медленно покачал головой.
– Конечно же, нет, Джим, но сильное горе иногда толкает людей на странные поступки.
Сенатор печально кивнул.
– Да, ты прав. Несколько недель назад я на самом деле сделал одну глупость. – Грэйнджер положил руку другу на плечо. – Но, Кертис, больше я на эту удочку не поймаюсь. Расскажи мне лучше, как продвигается расследование?
– Думаю, нам удастся выяснить, кто это сделал, – ответил Беннет. – Я говорил с Баком Ревеллом – он курирует связи с шотландской полицией. У них этим делом занимается инспектор Питер Флеминг. Как я понял, он уже провел огромную работу. Этот Флеминг – упорный, настойчивый полицейский, как говорят, классный профессионал. Нам уже известно, что бомба была подложена в самолет во Франкфурте или даже раньше. Сейчас отрабатываются все версии, даже самые невероятные. Мне кажется, через пару-тройку месяцев этот малый не только раскопает, какая террористическая группировка ответственна за это преступление, но и представит неопровержимые доказательства.
– Насколько я понимаю, сразу же после этого наш уважаемый президент вышлет на расправу с преступниками морских пехотинцев.
Сотрудник ФБР более чем красноречиво пожал плечами. Он допил свой мартини, взял портфель и сказал:
– Ну, пожалуй, мне пора.
Грэйнджер, однако, ненадолго его задержал.
– Подожди минутку, Кертис, – сказал он. – Ты ведь заядлый игрок в покер. Тебе когда-нибудь доводилось слышать, чтобы серьезные картежники говорили о каких-то подъемных?
Беннет выглядел озадаченным.
– Конечно, – сказал он, – но это выражение используют только профессиональные игроки в покер. Они ставят на кон все, что имеют, кроме одежды, причем ставки у всех одинаково высокие – сотни, а иногда и тысячи долларов. Проигравший, естественно, выбывает из игры. Говорят, что он продулся в пух и прах, имея в виду, что у него больше вообще ничего не осталось. Тогда все партнеры скидываются, кто сколько даст, чтобы оставить проигравшему хоть что-нибудь на пропитание. Это у них и называется “подъемные”… Ты что, Джим, покером заинтересовался?
Грэйнджер с улыбкой ответил:
– Может быть. Спасибо за все, Кертис. Я очень тебе обязан.
– Ерунда, – ответил Беннет. – Ты же знаешь, я всегда сделаю для тебя все, что в моих силах. – Он еще раз пристально взглянул сенатору в глаза и произнес: – Ты стал худеть, Джим, ешь, видно, мало. Давай-ка договоримся, что на той неделе встретимся у нас, а Мэри приготовит то, что ты любишь.
– Спасибо тебе большое за приглашение, я обязательно буду… Задержись только еще на минутку.
Беннет обернулся. Сенатор пребывал в глубокой задумчивости.
– Этот человек, Кризи, – после паузы спросил он, – если бы он чудом оказался жив, что бы ты мог мне о нем сказать?
Прежде чем ответить, Беннет с минуту размышлял.
– Должен тебе сказать, что как только ты вспомнил об этом малом, я тоже заинтересовался им. От французской “Сюртэ” я получил отчет о его деятельности в Иностранном легионе, от бельгийцев и англичан – о том, как он проявил себя в Африке, от ЦРУ – о его подвигах во Вьетнаме, Лаосе и Камбодже. В ближайшее время должен прийти ответ на мой запрос от итальянских спецслужб, они сообщат, чем он занимался в Италии накануне своей смерти – если верить уважаемому профессору Сатте… Джим, я перешлю тебе все эти отчеты, а ты в свою очередь мне тоже пришлешь что-нибудь вроде небольшого разъяснения по поводу этого дела, чтобы я не чувствовал себя просто мальчиком на побегушках. До встречи на той неделе, Джим. Я позвоню.
Беннет уже положил руку на дверную ручку, когда сенатор снова его остановил.
– Кертис, если все же ему удалось остаться в живых… прошу тебя, скажи мне кратко, одной фразой, что это за человек.
Беннет еще с полминуты пристально смотрел на дверную ручку, потом распахнул дверь, обернулся и произнес:
– Как ты мог понять из моих слов, я внимательно изучил все отчеты об этом человеке, которыми располагаю. Его личность как-то не укладывается в обычные рамки. Он большую часть жизни был наемником, то есть отлаженным и совершеннейшим механизмом для убийства. Но я нутром чую, что, хотя он и наемник, деньги для него не главное.
Сенатор снова повторил свой вопрос:
– Кертис, как бы ты мог его охарактеризовать одной фразой?
Заместитель директора ФБР пожал плечами.
– Если он все-таки жив… я бы сравнил этого человека с жуткой смертью в холодную ночь.
Беннет вышел в коридор и затворил за собой дверь.
Питеру Флемингу пришлось на пару дней отлучиться из Локербай отнюдь не на отдых, хотя передохнуть ему было необходимо. Ранним утром инспектор сначала направился в Лондон. Пообедав на скорую руку, он вовремя подъехал к новому зданию Скотланд-Ярда и успел к началу совещания, на котором присутствовали около дюжины высокопоставленных полицейских чинов и двое гражданских, – один из них представлял службу М-15, второй – М-16. Совещание продолжалось два часа.
После его окончания Питер Флеминг поехал в Форт-Халстед в Кенте, где находилась одна из лучших в мире химических лабораторий. Там его ждали два судебно-медицинских эксперта из ФБР. Они заверили инспектора, что будут работать с британскими спецслужбами рука об руку и не будут ничего от них утаивать.
Встреча продолжалась около часа. После ее завершения инспектор с удовлетворением отметил про себя, что английские ученые очень неплохо ладили со своими американскими коллегами. Так бывало не всегда, однако трагедия, произошедшая над Локербай, сплотила спецслужбы двух стран. Ему показали мельчайшие осколки пластмассы, металла и ткани, из которых за недели скрупулезнейшей работы удалось восстановить один чемодан, лежавший в багажном отсеке.
Ему предложили остаться и поужинать в ближайшем ресторанчике, однако он очень устал и отказался, предпочитая побыть в одиночестве.
Милях в десяти от Форт-Халстеда он заметил небольшую сельскую гостиницу, которая стояла чуть на отшибе от автомобильной магистрали. Гостиница оказалась трехзвездочной и полностью соответствовала своей категории. Комната, которую ему дали, была обставлена старомодно, но удобно. Еда в ресторане, хорошо и с любовью приготовленная, пришлась ему по вкусу, обслуживали там внимательно, но не назойливо. Поужинав, Питер Флеминг выпил у стойки бара рюмку коньяка и пошел спать.
В семь утра инспектор проснулся, принял душ, оделся и получил в ресторане английский завтрак по всем правилам. Рассчитавшись и выехав из гостиницы, он направился на склады вооружения, принадлежавшие военному ведомству, которые были расположены неподалеку от небольшого поселка Лонгтаун.
