«Нужно уходить. Хватит. Взять ребенка и уйти ко всем чертям».
Размышления Аниты Джонсон прервала картинка в телевизоре. Она потянулась к пульту, чтобы добавить звука. Репортер, стоящий перед церковью Святого Франциска, вещал: «Как нам стало известно, отец Джон Каллахан, священник, любимый своими прихожанами, был застрелен в собственной церкви. Мне сообщили, что медики прибыли сюда через несколько минут после вызова, а отец Джон Каллахан был найден мертвым на полу этого храма».
Картинка разделилась, вторую половину занял ведущий в телестудии. Он наморщил брови, наклоняясь к камере, и спросил: «Дэвид, полиции известен мотив этого гнусного преступления?»
«Полиция утверждает, что это похоже на ограбление церкви. По сообщениям, украдены несколько церковных реликвий, а ящик для пожертвований взломан и валялся на полу».
Анита Джонсон потушила сигарету и закурила другую.
– Мир катится прямиком в ад, – пробормотала она себе под нос.
Репортер продолжал: «Один источник, пожелавший остаться неназванным, сообщил, что священник оставил на полу записку, по всей видимости написанную его собственной кровью. Полиция не сообщила о содержании этого послания, но следователи надеются, что оно поможет отыскать убийцу одного из самых известных и любимых священников города, отца Джона Каллахана. С вами был Дэвид Картер».
Зазвонил телефон. Анита подскочила. Она подняла телефон со столика, другой рукой убавляя звук телевизора. Посмотрев на определившийся номер, она спросила в трубку:
– Где ты?
* * *
Лайл Джонсон сидел в своей машине на парковке у закрытого отделения почты. Он заклеил конверт и стал писать адрес.
– Ты как-то нервно говоришь, – сказал он в телефон.
– Меня испугал звонок. Лайл, сегодня вечером в церкви угрохали священника. В Святом Франциске, прямо на Тилтон-роуд. Это недалеко отсюда. Джуди водит туда детей.
– Преступники не знают границ.
– Где ты? Ужин остыл.
– Буду поздно. Наверное, придется еще поработать пару часов в больнице. Меня, скорее всего, сменят завтра утром. Округ хочет держать Спеллинга под охраной.
Она молчала.
– Что не так?
– Не ври мне.
– Я не вру. Нужно поработать.
– В новостях сказали, Сэм Спеллинг умер. Если твой заключенный мертв, почему ты до сих пор в больнице?
Джонсон потер рукой голову. Его голос смягчился.
– Анита, детка, послушай, я знаю, последнее время я не слишком-то хороший муж. Мне хочется загладить это дело. Прости за тот вечер. Я просто здорово выпил. Слушай, я тут кое-чем занят. Не могу сказать по телефону, но это должно решить все наши проблемы с деньгами.
Он помолчал, вздохнул и продолжил:
– Если всерьез задуматься, все наши проблемы от нехватки денег.
Она прикусила губу и молчала.
– Анита, я хочу все загладить. Я договорился с одним парнем; все законно, и он поможет решить проблемы с деньгами.
– О чем ты договорился? Что за парень?
– Не могу по телефону. Ко мне случайно попала информация, за которую он готов заплатить. Все просто, детка. Он получает то, что ему надо. Я получаю деньги. Но это все будет ночью. Я вернусь к половине второго.
Джонсон вылез из машины, держа телефон рядом с ухом, и пошел к почтовому ящику. Засунул конверт в щель.
– Анита, я тебя люблю. Все будет прекрасно, как прекрасна ты. Подожди и увидишь.
– Это все как-то неправильно. Я заберу Ронни к маме на пару дней…
– Нет! Не надо. Семья важнее всего.
Анита коснулась дрожащим пальцем синяка на щеке.
Джонсон понизил голос.
– Анита, слушай. Мы уедем. Отвезем Ронни на побережье. Скоро все изменится. Я не хочу тебя тревожить, но любое стоящее дело связано с риском. Если я не вернусь ночью… тогда утром отвези Ронни к своей матери. Но сначала проверь почтовый ящик.
– Что это значит? Мне не нравится, как ты…
– Просто сделай, ладно? Мне пора.
Лайл Джонсон закончил разговор, залез обратно в машину, включил радио с кантри и поехал в ночь.
Анита перебралась на рваный диван. Она лежала в позе зародыша, прижав колени к груди. Единственная слезинка скатилась по опухшей щеке и впиталась в потертую обивку. Еще одно пятнышко, неотличимое от прочих.
* * *
Детектив Майк Вальдес замер и перекрестился, подойдя к телу отца Каллахана.
– Пресвятая Богородица…
Криминалисты, детективы и коронер работали, разговаривая приглушенными голосами, в знак уважения к месту и происшествию. Они фотографировали и осматривали тело. Голова отца Каллахана склонилась под странным углом, его взгляд был прикован к витражному окну. Лужа крови потихоньку впитывалась в щели между белыми плитами.
Детектив Дэн Грант встал рядом с О’Брайеном и разглядывал послание, написанное кровью.
– Шесть-шесть-шесть, – произнес Грант. – Я выслеживал разных преступников. Встречал немало разных выродков. Но мне никогда еще не приходилось охотиться на дьявола.
– Отец Каллахан оставил нам первую подсказку, – сказал О’Брайен. – Три шестерки могут указывать на Сатану. Но что означает рисунок? Буквы «П-А-Т» могут быть именем или инициалами. Омега – последняя буква греческого алфавита. Насколько я помню историю Древней Греции, омега означает конец.
– И определенно конец священника, – еле слышно пробормотал Грант.
– Но она может быть и началом – подсказкой, которая указывает нам, с чего все началось, – заметил О’Брайен. – Отец Каллахан был выдающимся лингвистом и знатоком истории искусств. Давайте поставим себя на его место, попробуем восстановить ход его мыслей, когда в него дважды выстрелили. Он умирает и знает об этом. Скоро наступит шоковое состояние. Времени мало. Он старается написать. Возможно, начинает с рисунка – он мог пытаться изобразить фигуру в плаще, стоящую напротив солнца или луны. Потом шесть-шесть-шесть… за ними омега… все заканчивается «П-А-Т»… и, видимо, написав «Т», он потерял сознание. «Т» ближе всего к его пальцу.
О’Брайен наклонился к кровавому посланию, потом опустился на колени и коснулся тыльной стороны левой руки отца Каллахана.
– Перед нами личность убийцы, описанная кровью священника перед алтарем Бога.
Медики подняли тело отца Каллахана, осторожно уложили на каталку и начали прикрывать лицо белой простыней.
– Подождите секунду, – попросил О’Брайен.
Он подошел к каталке и двумя пальцами закрыл глаза отца Каллахана.
– Мы найдем его… Я обещаю, – тихо сказал Шон О’Брайен.
Криминалисты сделали еще несколько фотографий кровавых мазков и узоров, пока коронер строчил заметки в блокноте.
– На теле ничего нет, – заявил один из криминалистов. – Бумажник нашли в десяти футах от него. Ни денег, ни кредитных карт.
О’Брайен знал ответ прежде, чем задал вопрос.
– Вы не нашли в его карманах каких-нибудь бумаг, может, письмо?
– Ничего не было.
Коронер подошел к детективам и сказал:
– Не нужно быть верующим, чтобы понимать – кто бы это ни совершил, с дьяволом он накоротке.
Дэн Грант посмотрел на тело.
– Возможно, это был сам дьявол – три шестерки, инициалы «ПАТ», рисунок и греческая буква.
– Отец Каллахан уже дал нам большую подсказку, – сказал О’Брайен.
– И какую же? – скептически поинтересовался Хендерсон.
– Возможно, священник не знал имени преступника, – предположил Вальдес. – Иначе он написал бы его или хотя бы какую-то часть.
– Только не в том случае, если отец Каллахан думал, что преступник может заметить послание, – ответил О’Брайен.
– А что насчет инициалов? – спросил Хендерсон. – Они могут быть инициалами преступника.
О’Брайен присел рядом с тем местом, где раньше лежало тело. С полминуты молчал, вглядываясь в детали – следы крови, реликвии, разбросанные по полу. Потом встал и пошел по кровавому следу. Он шел медленно, тщательно высматривая малейшие пятнышки крови.
Отойдя футов на сорок в сторону задней двери, он повернулся и сказал:
– В отца Каллахана стреляли здесь. Десять-пятнадцать футов от первых следов крови. Когда в него выстрелили, он повернулся и направился в сторону алтаря.
О’Брайен подошел поближе к детективам и присел на корточки.
– Здесь он в первый раз упал. Вот кровавый отпечаток ладони. Потом он приподнялся и пополз к алтарю. Он дополз почти до самых ступеней, на первой мраморной ступеньке он еще дышал. Здесь он умер. Почему он полз в ту сторону?
– Может, к телефону? – сказал детектив Вальдес.
О’Брайен взглянул налево.
– Там кабинеты.
– Мобильный телефон? – предложил Грант.
О’Брайен снял с пояса свой мобильник и набрал номер. Где-то отозвалось другое устройство. Все детективы обернулись в сторону звука. Грант подошел к маленькому старому столику в темном углу вестибюля, у входной двери. Сотовый лежал на дне большой оловянной миски.
О’Брайен отключился.
– Если мобильник отца Каллахана тут, на столе, почему он полз в том направлении? Почему он не пытался позвонить в 911?
